Георгий Кубанский - Тайна реки Семужьей (Художник Е. Селезнев)
— Документы? — Сазонов удивленно поднял густые, резко очерченные брови. — Чьи документы?
— Ваши.
— А ты что за птица такая? — Сазонов уперся обеими руками в колени и посмотрел в лицо пришельца прямым строгим взглядом. — Документы проверять?
— Я не птица, — с достоинством ответил Прохор Петрович, — а депутат райсовета трудящихся. — Он отвернул совик и достал из кармана клеенчатый мешочек с документами.
Сазонов следил за ним с деланным равнодушием. В руках пастуха он увидел не только депутатское удостоверение, но и красную книжечку и тут же отметил про себя: «Партийный билет!»
— Наш милиционер Прокофий Суфрин, — продолжал Прохор Петрович. — Его я знаю. А вас вижу первый раз.
— Вот мой документ! — Сазонов снял с головы милицейскую фуражку и показал ее Прохору Петровичу.
Саам спокойно смотрел, как Сазонов отряхнул с фуражки налетевший от костра легкий пепел и положил ее рядом с собой на небольшой круглый камень, потом слегка стукнул носком тоборка по камню и с еле уловимой усмешкой в голосе спросил:
— Разве это голова милиционера? На нем фуражка! — Прохор Петрович помолчал немного и, не дождавшись ответа, настойчиво повторил: — А документы вы все же покажите. Для порядка.
Сазонов присмотрелся к собеседнику. Достоинство, с каким держался саам, не было чем-то необычным. А вот обращение на «вы», слова «депутат райсовета трудящихся», партбилет заставили его насторожиться. И он, уклоняясь от прямого ответа, перевел разговор:
— Я выполняю здесь особое задание. Понял, нет?
— Нет, — ответил Прохор Петрович. — Не понял.
Простота, с какой ответил саам, показала, что даже слова «особое задание» не смутили его. В ответе пастуха Сазонов услышал другое: «Напрасно пугаешь меня каким-то «особым заданием». Я свои права знаю.
— В тундре ходят какие-то люди, — доверительно сообщил Сазонов. — Пробираются к Дикому Берегу.
— Кто же пошел на Дикий Берег? — удивился Прохор Петрович. — Неужто наши?
— Наши не пойдут, — ответил Сазонов. — Прибылые озоруют. Шарят по гагачьим гнездам. Пух берут.
Прохор Петрович не стал продолжать разговор, уводивший его от цели. Он посмотрел в лицо собеседника и жестко спросил:
— А где ваши товарищи?
— Товарищи! — переспросил Сазонов.
Стараясь выиграть время, обдумать ответ, он снова занялся почти погасшим костром.
— Разве не вас видел мой пастух у Чертова Пальца?
— Возможно! — согласился Сазонов, понимая, что отрицать очевидность не следует, и смело пошел навстречу опасности: — Забрал я на Семужке троих, да ошибся. Не тех взял.
Он подождал: не спросит ли саам, почему с ним видели двоих задержанных, а не троих?
— Один из них бежал, — продолжал Сазонов, решив, что не стоит дожидаться прямого вопроса. — Теперь мне… — Он вздохнул и выразительно шлепнул себя по плотной красной шее. — Понял?
Прохор Петрович молча опустил голову, как бы показывая, что понимает, в каком неприятном положении оказался его собеседник.
— Почему же вы остались в тундре один? — спросил он.
— Довел я задержанных до снежного моста и отпустил их в поселок, — благодушно ответил Сазонов. — Чего с ними путаться?
— Это верно, — согласился Прохор Петрович и тут же заметил про себя: «Врет!» — А найдут они дорогу?
— Найдут! — Сазонов внутренне весь насторожился: не поинтересуется ли саам задержанными новоселами. — Дорога за горой прямая. По ручью.
— Должны найти, — продолжал прощупывать собеседника Прохор Петрович. — Должно быть, и милиционеры с ними пошли?
— Нет. Милиционеры из соседнего района. Встречал я их тут как-то… Границы-то районов не меченые.
— Это верно, — снова согласился Прохор Петрович. — Какие в тундре границы!
Теперь он знал все, что хотел. Как ни уверенно держался Сазонов, от наблюдательного глаза Прохора Петровича не укрылась некоторая нарочитость его поведения, сказавшаяся даже в том безразличии, с каким поздоровался милиционер с человеком, встреченным в глухой тундре. Задержался взгляд саама и на догорающем костре, окруженном толстым слоем золы. Возле такого костра наверняка ночевало несколько человек. Одному и дров-то столько не наломать!
После того как Прохор Петрович убедился, что Сазонов лжет, продолжать беседу не было смысла. Он спрятал документы. Попрощался. Подождал: не спросит ли тот о Феде?
Сазонов многое отдал бы, чтобы узнать, выбрался ли Федя из пропасти. Но он рассудил так: если Федя видел саама, так он, конечно, предупредил его о захвате новоселов; если же встреча у костра действительно случайная, тогда собеседник не может знать о Феде и незачем даже упоминать о пропавшем.
Прохор Петрович уже готовился уйти. И тут он неожиданно для себя допустил серьезный промах. Желая исподволь объяснить Сазонову, что привело его в эти безлюдные места, бригадир спросил:
— Вы тут важенок не видели?
— Нет, не видел, — ответил Сазонов и заметил, что на тасме саама не висело обычного для пастуха аркана. Странно! Пошел искать пропавших оленей без аркана. Как же он думает взять их? Голыми руками?
Сазонов посмотрел в лицо Прохора Петровича прямым, честным взглядом, не раз выручавшим его в трудные минуты:
— Так как же, показать тебе мое служебное удостоверение, товарищ депутат райсовета трудящихся?
— Не стоит, — не задумываясь, ответил Прохор Петрович. — Поговорили мы и поняли друг друга. Кто пойдет без нужды к Дикому Берегу?
…Все так же неторопливо вернулся он в заросли. Федя нетерпеливо приподнялся навстречу. Крепкая рука саама сжала его плечо. Федя понял и молча приник к земле. Рядом с ним опустился и Прохор Петрович. Они лежали, глядя на широкую, чуть сутулую спину Сазонова. Но тот даже не повернулся, не посмотрел, куда ушел саам.
Сазонов поднялся, вскинул за спину тощий вещевой мешок и направился в сторону побережья. Прохор Петрович и Федя внимательно следили за ним, пока он не скрылся.
Теперь они могли выйти из засады. Стараясь понять, куда увели его друзей, Федя бродил вокруг остатков костра. Осмотрел дрожавший на камнях быстрый ручеек, приметил возле него серые пятна, оставшиеся от мыльной воды. Здесь умывалось несколько человек. Но все это ничего не прибавило к тому, что уже знал Прохор Петрович.
— След ищешь? — подошел он к Феде. — Не ищи. Дальше следов не будет.
— Почему?
— Сазонов не зря задержался здесь. Ни одной тряпочки или бумажки он за собой не оставит.
Федя растерялся. Как же искать людей в этом хаосе скал, камней и зарослей? Куда идти?
Неожиданно взгляд его задержался на зацепившемся за ягель еле приметном комочке вычесанных гребнем русых волос.
— Наташкины волосы! — воскликнул он.
— Покажи.
Прохор Петрович внимательно осмотрел пушистый комочек, бережно вложил его в записную книжку и спрятал в карман. По лицу его скользнула довольная улыбка.
— Где же теперь их искать?
— Найдем, — уверенно сказал Прохор Петрович. — Собаку мы не зря взяли, верно?
Федя промолчал. Не очень-то он надеялся на маленького, похожего на дворняжку Тола.
Едва они скрылись в лесу, как на другом конце полянки раздвинулись густые ветви. Из зелени вышел Сазонов. Он поднялся на высокий камень, прикрывавший костер от ветра, — сверху хорошо просматривалась местность.
Сазонов лежал на камне, пока Прохор Петрович и Федя не вышли к руслу ручья. Лишь убедившись, что они уходят в сторону Семужьей и не смогут нагнать его, он спустился с камня и направился в сторону моря.
После того, как ему удалось узнать, почему оказался в этом пустынном месте саам (да еще и не один!), беспокойство его усилилось.
— Скорее надо кончать все, — повторял он про себя, ускоряя шаг. — Кончать и рвать когти, покамест их не обрубили!
Глава двадцать первая
БОРЬБА
Наташа и Володя не сразу заметили отсутствие Сазонова. Когда и куда он скрылся? Этого они не знали, хотя и догадывались, что его исчезновение связано с таинственными сигналами, встревожившими преступников.
Уход Сазонова почувствовался скоро. Барбос распоясался. Он бесцеремонно подгонял задержанных, покрикивал на них, подкрепляя каждую фразу грязной руганью.
Лесок, приютивший их на ночь, остался позади. Группа спускалась голым, открытым со всех сторон склоном горы. Здесь никто не мог идти за ними незамеченным, и Барбос держался все увереннее, грубее.
В один из приступов ругани он закашлялся. Наташа обернулась к нему и понимающе улыбнулась:
— Плохо дело, Барбос?
— Плохо? — Барбос опешил. Всего ожидал он от Наташи, только не этой плутоватой улыбки и Сочувственного тона.
— Сазонов-то… — Наташа неопределенно махнула рукой назад, — смылся.
— Смылся! — криво усмехнулся Барбос. — Никуда он от меня не денется.
