Вильям Козлов - Едем на Вял-озеро
— Положим, в няньках они уже давно не нуждаются, — сказала полная седоволосая женщина. — Ребята рослые, крепкие.
— Мы никакой работы не боимся, — сказал Ваня.
— Это я уже слышал, — проворчал Назаров. — За словом вы в карман не лезете…
— Мальчики с таким трудом добрались к нам из Ленинграда — я до сих пор диву даюсь, как это им удалось? — а мы их прогоняем! — горячо сказала Вера Хечекова. — Как хотите, товарищи, но это жестоко.
— Ты у нас добренькая, — ухмыльнулся человек в желтых ботинках. — А продукты на них кто нам отпустит? Я лично голосую за то, чтобы их с первой попутной…
— К чему такая спешка? — спросила полная женщина. — Пускай познакомятся с настоящим Севером.
— Вы уже забыли тот случай, на карельском перешейке? — спросил Назаров. — Гриша Федоров, сын начальника экспедиции, один выехал на озеро, подул ветер, лодку перевернуло — и он утонул. Через пять дней только тело нашли.
— Какие страсти! — пожала плечами полная женщина.
— Мы хорошо плаваем, — подал голос Ваня.
— Помнится, в прошлом году, я тогда был в Хибинах, один пацаненок тоже богу душу отдал, — сказал розоволицый в желтых полуботинках. — Угодил в зыбучее болото, и пузырей не нашли.
— Вот видите, — сказал Назаров. — Мы обязаны вас отправить домой… Придется вам, Иван Николаевич, отвезти их.
— Чтобы я из-за этих сорванцов стал машину уродовать по такой дороге? — возразил розоволицый. Он оказался совсем не заместителем начальника, а всего-навсего шофером. — Ничего не выйдет… Я не рядился вам мальчишек возить.
Ваня с благодарностью взглянул на сурового шофера. Хоть он совсем и не вызывал симпатий, но сейчас от него зависела их судьба. А с Иваном Николаевичем, судя по всему, здесь считались.
— Когда вы поедете в Умбу за продуктами? — помолчав, спросил начальник.
— Через неделю, а может, и того позднее.
— Раз уж такое дело, можно и пораньше.
— Пораньше не выйдет, — отрезал шофер. — Завтра с утра буду разбирать задний мост — сальник пробило.
— Это долгая история, — сказал Назаров.
— Пусть мальчики поживут у нас эту неделю, — вмешалась Вера Хечекова. — Я беру шефство над ними.
— Конечно, пусть поживут, — заговорили и остальные, один шофер молчал. — К чему, Георгий Васильевич, такие строгости?..
— Они и недели-то тут не выдержат, — усмехнулась полная седоволосая женщина. — Вот увидите, сами домой запросятся.
Ваня про себя усмехнулся: «Запросимся, как же!» Напряженная обстановка разрядилась.
— Послал бог нахлебничков… — пробурчал шофер и, сплюнув, пошел к своей машине, что стояла на отшибе неподалеку от выгоревшей палатки. Еще дальше, на вскопанной желтой земле, виднелись железные бочки с бензином, канистры, жестяные банки.
Назаров долгим взглядом посмотрел на мальчишек, так внезапно свалившихся на его голову, вздохнул и первым зашагал к берегу, где виднелись до половины вытащенные на сушу разнокалиберные лодки. Разошлись и другие. Остались Валентина Гавриловна и Вера Хечекова.
— Вы слышали гонг? — строго спросила Валентина Гавриловна.
— Гонг? — удивился Андрей. — А что, тут у вас бывают соревнования? Бегаете или плаваете?
— Подъем у нас в семь утра, — улыбнувшись, пояснила Вера Хечекова. — Повар ударяет железякой в рельс… Видите — висит на суку? Это и есть наш гонг.
— В рельс ударяют утром, в обед и ужин, — сказала Валентина Гавриловна. — У нас не принято опаздывать.
— Мы разве опоздали? — огорченно спросил Ваня.
— Сейчас половина девятого, — сказала Валентина Гавриловна и ушла в палатку микробиологов.
— Надо посильнее ударять в рельс, — вдогонку ей крикнул Андрей. — Мы ничего не слышали!
— Главные неприятности позади, — весело сказала Вера Хечекова. — Теперь, мальчики, быстро завтракать! И чтобы в следующий раз не опаздывать. У нас тут дисциплина. Видели, какой строгий у нас начальник?
— Начальник — ладно, а вот этот Иван Николаевич… Глаза у него какие-то нехорошие, — сказал Ваня, шагая вслед за Хечековой в столовую.
— Шофер в экспедиции после начальника — главный человек, — сказала Хечекова. — Мы без него, как без рук. Кто из райцентра продукты привозит? Лодки на другие озера доставляет? Наконец, в баню возит в поселок? Все Иван Николаевич… Так что вы лучше с ним не ссорьтесь.
— Сорванцами нас обозвал, — вспомнил Андрей.
— И нахлебниками, — добавил Ваня. — А мы еще ваш хлеб-то и не ели.
— Он жадный? — спросил Андрей.
— Признаться, он мне тоже не нравится, — сказала Вера Хечекова. — Да, пожалуй, не только мне, а всем.
— Почему? — спросил Ваня.
— Поживете — сами увидите.
— И все-таки он молодец, — сказал Ваня. — Не повез нас обратно в Умбу.
— В этом смысле — да! — рассмеялась Хечекова.
Когда уселись за длинный, сколоченный из плохо отесанных досок стол, Ваня улыбнулся и сказал:
— Замечательная эта пословица: утро вечера мудренее!
12. КОГДА МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ
Жизнь в лагере шла своим чередом. В семь утра раздавались три-четыре звучных удара в рельс. Ваня и Андрей просыпались задолго до подъема и в мучительной полудреме ждали, когда ударят в этот проклятый гонг. И все равно первый удар заставал врасплох. Из палаток к озеру, зевая и потягиваясь, тянулись заспанные люди. Кто с мостков, кто с лодок, а кто и прямо с берега, согнувшись в три погибели, чистили зубы, умывались холодной прозрачной водой. Иван Николаевич, умытый и одетый, приседал у своей машины, держась рукой за крыло. Лицо у него при этом было важное и серьезное, а глаза устремлены вдаль.
Когда налетают комары, сразу заметно. Они будто ветер суховей обдают лицо и шпарят, как крапива. Садятся с лету куда попало: на губы, нос, ресницы, лезут в уши, глаза. И не топчутся выбирая место поудобнее, а с ходу вонзают в кожу хобот. А вот коварная северная мошка действует совсем иначе. Не заметишь, когда и откуда она прилетает. И кусает незаметно, неощутимо. А потом на этом месте вздувается неровный белый волдырь, который мучительно хочется расчесывать. До крови. Мошка здесь разная: черная длинная, желтая короткая, обыкновенная мохнатая. Эта самая противная. Неторопливо и озабоченно ползает по одежде, пока не найдет дырочку, через которую можно добраться до тела. Особенно любит мошка ползать по ногам и жалить повыше щиколоток, где носки кончаются.
Мошка досаждала еще больше, чем комары. Правда, бывали дни, когда она исчезала. Так же внезапно, как и появлялась. Комары никогда не исчезали. Разве что в сильный дождь.
После завтрака химики, гидрологи, микробиологи, ихтиологи, гидробиологи, геофизики грузили на моторные лодки приборы, аппаратуру и уплывали в разные концы необъятного Вял-озера. Те, кто уходили до вечера, брали с собой продукты и термосы с чаем и кофе. Одна группа ихтиологов уже пять дней жила на дальнем необитаемом острове.
В лагере оставались несколько человек: кухарка — тетя Поля, шофер Иван Николаевич, дежурный по столовой и Ваня с Андреем. И еще метеоролог Гера Михайловна. Она через каждые два часа садилась в лодку и ездила на заякоренный плот снимать какие-то пробы. Плот с многочисленными приборами находился всего в ста метрах от берега, где располагалась главная метеорологическая станция.
Ваня и Андрей с тоской в глазах провожали уплывающие одна за другой моторные лодки. Собственно говоря, лагерь расположился на берегу ламбы, так здесь называли небольшое озеро, окруженное сосновым лесом. Настоящее Вял-озеро начиналось за узкой зеленой перемычкой, соединяющей ламбу с озером. Когда на Вял-озере гуляла большая волна, с берега ламбы было видно, как у перемычки над осокой и камышом мелькали белые гребешки.
Научные работники, будто летчики на аэродроме, терпеливо ждали «летной» погоды. И даже Гера Михайловна не могла предсказать, когда же она установится, эта хорошая погода.
Пока еще Ваня и Андрей ни разу не вышли на озеро. Георгий Васильевич Назаров строго-настрого запретил членам экспедиции брать их с собой. И мальчишки целыми днями скучали на берегу, но однажды…
С утра моросил мелкий холодный дождь. Низкие дымчатые облака обложили небо. Закаленные северные комары плевать хотели на дождь. Лишь мальчишки высунули нос из палатки, как раздалось знакомое противное зудение. Вздыхая и морщась, приятели добросовестно намазались едкой жидкостью.
Несмотря на дождь, лодки одна за другой отваливали от берега. Научные сотрудники закутались в плащи с капюшонами. Трава на берегу блестела, с деревьев дробно капало. У берегов разреженными пластами стоял сиреневый туман. Ламба была спокойной. Лишь частые иголочные уколы дождя от берега до берега исклевали воду. Далеко над зеленой перемычкой ниже громоздких серых облаков обнадеживающе виднелась яркая желтая полоска.
Ваня и Андрей смотрели на уходящие по ламбе лодки. Лодки плыли к перемычке, над которой желтым светофором, расталкивая облака, разгоралось солнце.
