Виктор Аланов - Петька Дёров
— Ты что это ночью по лесу ходишь? Э, да ты, видно, замерз — трясешься, как заяц. Идем, мы тебя согреем.
И, не дожидаясь согласия, высокий властно взял мальчика за руку и повел к костру.
— Вот, гостя привел, — сказал он, обращаясь к товарищам. — Встречайте. Садись к огню, мальчик.
Петька настороженно вглядывался в обращенные к нему лица сидевших у костра. Страх проходил. Нет, ни в одном из этих лиц он не видел ни холодной жестокости гитлеровцев, ни тупой злобы и грубости, отличавшей немецких пособников-полицаев. Глаза людей внимательны, насторожены, но скорее добродушны. А вот тот, молодой, прилегший у костра, даже улыбается Петьке совсем по-свойски. А если это те, кого он искал, — партизаны?
От этой мысли Петька даже радостно заулыбался, садясь на указанное ему место у костра.
— Рассказывай, — снова обратился к нему усатый. — Из какой ты деревни?
— Я не из деревни. Я из-под Ленинграда, из Гатчины, — ответил Петька.
— Отец есть?
— Нет, никого нет. Всех немцы убили. И отца, и мать, и сестренку с братом. Я убежал в Псков, к тетке, а ее дом бомбой разбит и самой нет. Всю зиму в Пскове жил, с товарищем, только и его недавно в гестапо взяли и расстреляли, — торопливо рассказывал Петька.
Окружавшие его суровые, мужественные лица стали еще строже.
— Ничего, малыш, потерпи, недолго осталось. Скоро прогонят врага с нашей земли и снова будет у тебя дом, — хмуро сказал усатый, видимо бывший здесь главным. — А ты что же в лесу ищешь?
— Партизан ищу, — окончательно осмелев, признался Петька.
— Партизан?.. Зачем?
— Я хочу вместе с ними против фашистов бороться. За отца с матерью, за Фомку. Я разведчиком могу быть, а нет— всё стану делать, что скажут. Дяденька, а вы не партизаны?
Мужчина слегка улыбнулся.
— Что ты, мальчик. Какие же в этих лесах партизаны? Это все немцы со страха выдумали.
— А оружие вот у вас…
— Оружие?.. Да. Так, видишь ли, охотники мы, на волков охотимся. Знаешь ведь, какой вредный зверь волк.
— Да-а… на волков с автоматами… — недоверчиво протянул Петька.
Молодой, лежавший у куста, вдруг засмеялся.
— Тише, Коля, — строго остановил его усатый и снова обернулся к Петьке. — Если говорю, — охотники, — значит, верь. А пока вот садись, поешь с нами.
Петьке дали котелок, ложку, хлеб, и он почувствовал себя так, словно после долгой разлуки встретился, наконец, с родными и близкими людьми.
Как хорошо около огня! Трещат сухие сучья, всё тело охватывает благодатное тепло. Можно, наконец, освободить свои натруженные ноги, просушить рваные портянки. Из котелка, висящего над огнем, идет вкусный запах супа. Петька не помнит даже, когда он ел такой вкусный суп.
А еще лучше, что сидишь у огня в кругу своих людей, в гостях у бесстрашных неуловимых народных мстителей — партизан. Слова усатого, что они — охотники на волков, не убедили мальчика. Всё больше он уверялся в том, что попал именно к партизанам. Но чем доказать им, что он, Петька, заслуживает доверия? Как уговорить их взять его к себе? Может быть, попросить вот того, молодого, которого усатый назвал Колей? Он так сочувственно поглядывает на Петьку, всё пододвигая к нему новые куски хлеба.
Но как начать этот разговор? Удобного случая всё не представлялось. А тепло и непривычно сытный ужин делали свое дело. Глаза Петьки закрывались сами собой, и, разморившись окончательно, он задремал, доверчиво привалившись к высокому усатому партизану.
Смутно, сквозь дремоту, до него донеслись слова, сказанные, по-видимому, молодым:
— Жаль мальчишку, пропадает. Взять бы его к нам, пригодится.
— Эх, Николай Иванович, знаешь ведь, далек и труден путь. До мальчишки ли тут? Жалко, конечно, но…
Петька понял, что говорят о нем. Сон как рукой сняло. Вскочив, он увидел, что его новые знакомые собираются в путь. Один из них, с такими же карими глазами, как были у Петькиного отца, подошел к мальчику и подал ему пару теплого белья.
— На! Сходи в деревню, в бане помойся.
Другие, окружив Петьку, также давали ему: кто несколько кусков сахару, кто — белые сухари.
Петька растерянно принимал подарки, умоляюще глядя на усатого.
— Дядя, — решился он, — не оставляйте меня, возьмите с собой.
Усатый хмуро покачал головой.
— Нельзя, друг. Наша дорога далека, тебе с нами не по пути. Аты вот что, — смягчился он, увидев полный отчаяния взгляд мальчика. — Будешь проходить по деревням, расспрашивай осторожненько, — не слышно ли где про партизан. Услышишь, где они были, — туда и иди. Да смотри, про то, что нас видел, никому не болтай!
— Да что вы!
— Ладно. Верю, что не болтун. Зовут-то тебя как?
— Петькой, а фамилия Деров, — грустно отозвался мальчик.
— Что ж, до свиданья, Петро. Живы будем, может, и встретимся.
Кусты шевельнулись в последний раз, и всё затихло. Как будто тут никого не было. Ни звука, ни шороха удалявшихся шагов. Исчезли, как тени.
— Хорошие люди, увижу ли я вас еще?.. — прошептал Петька.
Потом, посмотрев на оставленные ему подарки, уложил в сумку еду, потрогал мягкое теплое белье. Подумав, взял его и переоделся. Навернул высохшие портянки и натянул разбитые ботинки. Уходить от теплого костра в темноту, в неизвестность не хотелось. Мальчик подбросил в огонь хворосту и прилег около приветливо потрескивающего огня.
Петька не помнил, сколько он пролежал так. Сухое чистое белье, тепло, идущее от костра, давно не испытанное чувство сытости наполнили его тело приятной истомой. Ровный шум леса убаюкивал его. Петька сам не заметил, как заснул. Разбудил его грубый толчок в бок. Привыкший к неожиданностям во время бродячей жизни, мальчик быстро вскочил на ноги. Первое, на чем остановился его взгляд, было холодно поблескивавшее сталью дуло пистолета.
Петька оглянулся. Со всех сторон его тесным кольцом окружали гитлеровцы в своих серых мундирах.
— Партизан? — спросил один из них, по виду начальник.
«Ах, вот что! — подумал Петька. — Партизан ищут. Так и скажу, дождетесь!»
Он отрицательно покачал головой.
Что-то тяжелое больно ударило его в лицо. Мальчик молча упал. Превозмогая боль, Петька всё же пытался подняться. Два гитлеровца грубо схватили его и, вытащив из леса, бросили в кузов грузовика, стоявшего на дороге.
Ехали долго. Петьку сильно трясло, подбрасывало. Болела голова, кровь тихо сочилась из ссадины на лица. В изнеможении мальчик закрыл глаза.
Неожиданно впереди раздался взрыв. Потом затрещали автоматы, где-то рядом грохнул еще один взрыв. Машина, резко затормозив, остановилась. Стоявшие в кузове солдаты повалились на Петьку. Потом машина снова дернулась и завалилась набок, в канаву. Гитлеровцы кувырком полетели через мальчика.
А кругом трещали выстрелы, рвались гранаты. При падении Петька не ушибся. Он попал в мягкую грязь, покрывавшую дно канавы. Тяжелый немец навалился на него, потом со стоном сполз и полез под машину.
Вдруг совсем рядом послышалось: «Ура!»
Петька выкарабкался из канавы и пополз в кусты. На дороге стало светло — машина горела. Мальчик увидел вдруг, как один из немцев поднял руку с пистолетом в его сторону. Но в это время прямо в лицо гитлеровца угодила пуля, и он, взмахнув руками, упал на землю. Петька дополз до кустов, поднялся и, что было сил, побежал в лес.
Бежал он долго, без оглядки и без отдыха, пока лес не кончился. Выбежав на опушку, Петька остановился и осмотрелся. Перед ним виднелась деревня. Он перевел дух. Позади всё еще слышались приглушенные выстрелы и взрывы. «Отдохну немного, а потом пойду в деревню», — решил Петька и присел на пенек. В это время в лесу снова грохнул выстрел, и Петька снова сорвался с места и побежал прямо к деревне.
Добежав до пруда у околицы, он посмотрел назад. Кругом было тихо. Спустившись к воде, мальчик раздвинул руками зеленую тину и умылся.
Весь день он пролежал в кустах за деревней. Только дождавшись темноты, подошел к крайней хате и попросил напиться. Одинокий хозяин хаты, немногословный старый дед, не только напоил мальчика прохладным березовым соком, который принес из подпола в глиняном кувшине, но, без всяких просьб, дал большой кусок хлеба. А когда Петька, поблагодарив, собирался уйти, дед молча взял его за плечи и, подтолкнув в угол, где стояла большая печь, жестом показал, чтобы мальчик забирался на лежанку. Петька не заставил себя уговаривать.
Однако, как ни хорошо было на печке, под чистой дерюжкой, наброшенной дедом, успокоился Петька не сразу. Как он ни старался заснуть, сон не шел. Тревожные мысли продолжали мучить его.
Что делать дальше? Конечно, — искать партизан. Но, оказывается, мало найти их, — надо добиться, чтобы они поверили Петьке, взяли к себе.
Может быть, сходить сперва в Захворово, поискать Машу? Как она живет, жива ли? Может, ее там и нет уже, может, как он, бродит по деревням, просит хлеба? Нет, ведь люди, которым отдал ее Петька, казались такими добрыми. Не выкинули же они на улицу сироту…
