Сергей Голицын - Тайна старого Радуля
– Знаете, тетенька, там, кажется, картинка очень красивенькая спрятана.
– Никто картинки не прятал, – отвечала Фрося, перенося младенца с правой руки на левую.
– Да на камне, на самом камне такими бугорками или белыми змейками картинка выбита, – не унималась Алла.
Тут вмешался Георгий Николаевич. Он сказал:
– Действительно, на камне может быть высечено крайне интересное старинное изображение, а вы даже не подозреваете об этой тайне. Разрешите, мы перевернем камень, посмотрим и тут же положим его на место? – Спрашивая разрешение, он думал про себя: «Неужели в каждом доме придется объяснять, для чего да почему?»
Любопытство проняло Фросю, но она все еще колебалась:
– Взаправду на место положите?
– Положим, положим! Честное пионерское, тютелька в тютельку! – уверял Игорь.
Фрося утвердительно кивнула головой. Мальчики быстренько обкопали камень со всех сторон. Георгий Николаевич поддел его ломом. Ухватились. «Раз-два – взяли! Еще – взяли!» Приподняли камень, поставили на ребро, стряхнули землю…
И опять их ждало разочарование. Нижняя поверхность и этого камня оказалась неровной, ноздреватой, грубо обработанной – на ней не могло быть никаких изображений.
Ребята осторожно положили камень на место и встали, вопросительно поглядывая на Георгия Николаевича.
– Ну что же, пойдемте к следующему дому, – сказал он и повернулся к Фросе: – Так мы придем через час.
Следующий, четвертый по счету дом принадлежал Илье Михайловичу. Но старика не застали. Ребята видели, как в полдень он переправлялся на лодке на другой берег Клязьмы.
Камень перед его крыльцом оказался больших размеров, чем три предыдущие. Все окружили его. Георгий Николаевич знал, что дипломатические переговоры предвидятся трудные, потому что жена Ильи Михайловича, бабушка Агафья, была столь же глухой, как и ее муж. Но с ним удавалось общаться путем переписки, а старушка едва-едва умела читать.
Кругленькая, маленькая, она выкатилась на крыльцо с самой благодушной улыбочкой. Настасья Петровна с ней дружила, ежедневно брала у нее молоко и умела переговариваться с помощью пальцев, жестов и улыбок.
Георгию Николаевичу предстояло объяснить бабушке Агафье, что они очень хотят перевернуть вот этот самый камень да еще очень хотят посмотреть, что изображено на нижней его стороне, а потом положат обратно. Попробовал он кричать старушке в ухо, шаркал ногой по камню.
Бабушка Агафья увидела, что ребята засмеялись, сама улыбнулась, понимающе закивала головой и неожиданно сказала:
– Нету у меня. Вчерашнее-то я на творог поставила, утрешнее вашей Настасье Петровне отдала, вот вечером подою – пускай вечером и приходят.
– Да нет, молоко они в колхозе берут! – кричал Георгий Николаевич.
– А что? Им картошки набрать, что ли? Мешок, пожалуй, продам.
– И картошку они в колхозе берут! – с нескрываемым отчаянием кричал Георгий Николаевич.
– Так чего же им надоть-то? – спрашивала бабушка Агафья. Видя, как ребята хохочут, она совсем растерялась.
– Абсолютно нет ничего смешного, – пожала плечами Галя – бывшая начальница.
Георгий Николаевич взял лопату и показал, как хочет копать вокруг камня.
Тут старушка явно встревожилась.
– Никак не пойму, чего вам надоть! – воскликнула она. – Вот обождите – вернется мой хозяин, с ним и потолкуйте.
Да, без официального разрешения бабушки Агафьи приступить к камню было нельзя. Ребята перестали смеяться, настороженно смотрели на Георгия Николаевича и ждали, что он предпримет.
Старушка стояла перед ними хотя и доброжелательная, но беспомощная в своей глухоте и упорно повторяла:
– Вот он вернется, скоро вернется…
И тут, к счастью, действительно появился сам хозяин. Рослый, белобородый, с веслами за плечами, он походил на старого Илью Муромца, вернувшегося с рыбной ловли.
– Ну, команда поджигателей, чего пожаловали? – спросил он ребят.
Георгий Николаевич быстро написал в своем блокноте:
«Разрешите перевернуть ваш камень у крыльца, нам нужно узнать, что там есть».
Илья Михайлович не торопясь надел очки, прочел записку, нахмурился, оглядел ребят.
– Ничего там нет. Я сам его привез, я его и клал, как избу рубил.
Но такой ответ не удовлетворил ни ребят, ни Георгия Николаевича. Он написал вторую записку: «Вы все же разрешите перевернуть». Илья Михайлович ухмыльнулся в бороду.
– Экие Фомы неверные! Старик, думаете, обмануть вас хочет? А ну расступись!
Он нагнулся, потер ладони одну о другую, ухватился за край камня со всей своей богатырской силищей… Крякнул… и поставил камень на ребро.
– Ну, глядите.
Все сунулись вперед и увидели, что нижняя поверхность камня была опять такая же неотесанная – вся в бугорках и ямках.
Трижды на трех камнях потерпели они неудачу и сейчас явно были разочарованы.
– Вы вот что, граждане хорошие… – заговорил Илья Михайлович, оглядывая ребят. – Понял я, чего ищете. И зря ищете. Коли хотите знать, окромя тех годов, как я воевал на первой германской, на гражданской да на Отечественной, я тут прожил всю жизнь и доподлинно знаю, какие белые камни перед иными радульскими крыльцами лежат. Все они пустые. Перед самой революцией страшная песчаная буря была. И тогда на том косогоре, что за церковью, за кладбищем, с одного краю песок сдуло, а на другой край надуло, и показались разом те площатые тесаные камни. Их наши мужики откапывали и к своим крылечкам перевозили. Года за три всю груду и разобрали. А знаете, откуда те камни? Еще мальчишкой был, а от стариков слыхал, будто стоял на том месте терем белокаменный, какой витязь построил. Только давно то было, годов, может, тысячу прошло, терем-то от ветхости и упал, песком развалины и занесло. Вы у Дуняхи льва на камне видели?
– Видели.
– Ну, а других камней с красотой больше нету. Был один, да пропал. А нам, плотникам – батьке моему, да брату, да мне, – такие камни шибко даже надобились: собирались мы перенимать ту красоту да на деревянную резьбу, какую по избам пускали, переводить. Павлуха тот камень со львом нашел, и начали мы с ним все камни на селе подряд переворачивать. Молодые были, силушка-то в нас играла. Ой, крику-то поднялось тогда! Мужики ругаются, бабы орут… Да зря мы старались. Ни на одном камне красоты не попалось. А который один резной пропал… Я не помню, где его видел, но точно – еще мальчишкой видел. Вот, витязь скачет на стенке вашего кабинетика… – Старик обратился к одному Георгию Николаевичу. – Этого витязя я по памяти срисовал. Мне и теперь, случается, он снится – мечом размахивает, плащ его по ветру раздувается. Эту ночь я из-за витязя плохо спал, и вот что мне надумалось: ступайте-ка вы на Проклятое место, попробуйте там лопатами.
– Куда, куда идти? Какое место? Почему проклятое? Почему так называется? – забурлили ребята.
– Потом, потом расскажу вам одну интересную историю, – говорил Георгий Николаевич. – Пойдемте поскорее на то место.
По селу шли быстро. Отряд разделился. Мальчики шагали по одной стороне улицы, девочки – по другой и на всякий случай высматривали, у каких домов лежат белые камни. Дошли они так до конца села, до церкви, и насчитали шестнадцать непроверенных камней; потом обогнули кладбищенскую ограду и вышли на тот песчаный косогор, где когда-то находилась груда камней.
Георгий Николаевич повел ребят на самую вершину пригорка. Там густо разрослись кусты сирени и ольхи. В просветах между ними виднелся бугор старого пожарища, весь заросший лопухами, крапивой, чертополохом и остроконечными пиками малиновых соцветий иван-чая.
– По всей вероятности, тут стояло какое-то старинное здание? – спросил Игорь.
– Совершенно верно, – ответил Георгий Николаевич. – Однако здание не было старинным. Как раз это место здешние жители и называют Проклятым. Но прежде чем вам о нем рассказывать, давайте все вместе примнем этот бурьян и поищем. Может быть, тут не один белый камень прячется, а много камней.
Искать, бегать, бросаться в битву всегда интереснее, чем сидеть на месте.
Ребята кинулись в зеленые заросли, но тотчас же отступили. Чертополох кололся, а крапива стрекалась даже через спортивные костюмы.
Нет, так не годится!
В кустах наломали сухих палок. Игорь взял в руки лом, два мальчика вооружились лопатами.
– Отряд, в атаку на врага! – скомандовал Игорь. Сперва мальчики, а за ними и девочки, размахивая палками, ринулись вперед и ну крушить колючий чертополох, жгучую крапиву, нежные соцветия иван-чая и широкие листья лопуха.
Контуры стоявшего тут когда-то дома обозначились яснее. Можно было догадаться, где находилось крыльцо.
Георгий Николаевич не удержался, забрал у мальчика лопату и сам начал ею стучать, но всюду натыкался на черную жирную землю со щебнем. Ребята обнаружили остатки кирпичного фундамента, несколько разбитых кафелей от печей, но ни одного, хотя бы самого ничтожного обломка белого камня не нашли.
