Валерий Гусев - Детектив, смартфон и шифер
А в самом дальнем закуточке картины не висели. Там стоял столик со стульями, лежали на столике каталоги и проспекты – это была, как говорила тетка Ираида, комната для переговоров.
Самой Ираиды не было видно, а Тигран появился у входа вместе с представительным мужчиной делового вида.
– Дим, – шепнул мне Алешка, – я светиться не буду. Мы с Танькой будем вовсю увлекаться экспонаторами, а ты разглядывай картинки вон в том закуточке, который рядом с переговорочной. И слушай во все свои уши.
Глава XII
«Он хороший человек, только жулик»
Я зашел в закуток и задумчиво уставился на прелестный этюд. То ли летний вечер на Самородинке, то ли зимнее утро в овраге.
За перегородочкой загремели стулья. Краем глаза я заметил, как мимо прошла Ираида Андреевна в длинном платье с голой спиной и с двумя чашечками кофе. Когда она ушла с пустым подносом, начался деловой разговор.
– Жора, я тебя очень прошу… – начал Тигран.
– Сколько раз тебе говорить: называй меня Жоржем.
– Извини, я волнуюсь. Жорж, мне очень нужны деньги.
– Дружище, я сдаю тебе это прекрасное помещение. Ты уже третий месяц за него не платишь. И у тебя хватает наглости просить еще и в долг. Подо что? Под эти графоманские малявки?
– У меня великолепный проект. Он даст мне миллионы. Но нужны деньги на раскрутку.
– У меня твои проекты вот где сидят! Это все слова. А толку никакого!
– Жорж, на этот раз без промахов. У меня почти все уже схвачено. Деньги нужны только на проезд четырех человек и проживание в приличном отеле, недели две.
– И где этот приличный отель? – Похоже, Жорж начал сдаваться. – В Твери или в Томске?
– В Италии.
Воцарилось молчание. Прерываемое тихим постукиванием. Видно, Жорж выразительно стучал себя пальцем в лоб. Потом он сказал с презрением:
– Тигран, я похож на сумасшедшего? Тут два варианта. Либо ты вернешь мне деньги, либо не вернешься сам.
– Клянусь, Жора…
– Жорж! Ирка с тобой едет? И Левка тоже? А кто четвертый? Теща?
– Четвертый как бы мой племянник. Ты выслушай, а потом реши.
– Это все слова, Тигран. А дела у тебя не идут. Ладно, я тебя послушаю, чтобы не обижать, но денег не дам.
Тигран приободрился.
– Жорж, ты опытный бизнесмен, ты сможешь оценить мой проект. В нужную сумму.
– Валяй, не тормози.
– Есть в Италии небольшая «Галерея современных искусств». Там выставляются молодые художники, экспонируются не слишком известные работы классических мастеров, что-то продается, что-то покупается.
– Все, что ли?
– Потерпи, Жорж, это вступление. И вот в галерее вдруг появляются очень интересные работы, отмеченные несомненным талантом. Художник неизвестен, работы привлекают внимание. И вдруг – сенсация! Оказывается, автору этих работ всего одиннадцать годиков. Юное дарование. А ты знаешь, как на Западе любят посюсюкать.
– Хм! Становится интересно. Продолжай.
– Появляется много желающих приобрести эти работы. Но владелец галереи – это мой итальянский друг – непреклонен. Он отклоняет самые выгодные предложения.
– Ну, ясно, набивает цену.
– Не спеши, Жорж, это только начало. За первой сенсацией взрывается другая: художник известен, это мальчик из России, из обыкновенной семьи.
– Неплохо.
– Более того, на собранные доброхотами деньги он прилетает в Италию. Мальчуган крайне симпатичен, обаятелен, скромен. И более того – выясняется, что он прямой потомок дворянского рода. А надо тебе знать, что в этом городке традиционно обосновались наши соотечественники. Из новых русских, а главное – из потомков тех эмигрантов, что покинули Россию после революции. В них генетически заложена непроходящая тоска по родине. И появление этого мальца для них – живая весточка из далекой, но незабытой России. Они утонут в собственных слезах.
– Ну и гад же ты, Тигран!
– Это ты сказал с восхищением или с возмущением?
– Фифти-фифти. Задумка интересная, а идейка подлая.
– Это как посмотреть… Слушай дальше. Начинается раскрутка, у меня там все схвачено. Пресса, телевидение, презентации. От пацана в восторге. Автографы он выдает в виде маленьких художественных шедевров. Ну, а затем феерический финал.
– Ну-ну…
– Семья мальчика обладает не очень достаточными ресурсами, так скажем. А мальчику надо учиться. Его работы идут с аукциона. Весь сбор в пользу юного дарования. Это обеспечит ему обучение в любой академии художеств Европы! Класс?
– Ну да, ну да… Весь сбор получает ясно кто. А мальчик?
– Смартфон, скутер и черепица.
– Какая еще черепица? – По интонации было ясно, что Жорж прибалдел.
– Это я так, в шутку.
Воцарилось молчание. Жорж раздумывал.
Потом спросил:
– И у тебя все готово?
– Абсолютно. Картины уже там. Я даже подготовил несколько вещичек, которые паренек якобы исполнил совсем в раннем детстве. Есть у меня тут на прикорме один оболтус. Рисовать не может, бездарен, но очень хочет. Косит под детские рисунки. Я его творения тоже переслал. Ну как?
– Идея, конечно, гадкая, но эффективная. Я дам тебе денег. Но с условием…
– Я сразу же рассчитаюсь с тобой. И долг верну, и аренду оплачу.
– И двадцать пять процентов от сбора.
Опять молчание. Теперь прибалдел Тигран.
– Это за что же?
– За то, что я укажу тебе слабое место в проекте.
– Ну…
– Главное звено – мальчик. А такого мальчика ты не найдешь.
– Уже нашел! – В голосе Тиграна прозвучало гордое торжество. А мне хотелось его убить. Из Лешкиной рогатки. Или скворечником по башке.
– Нашел, значит? Тогда десять процентов.
– А это за что?
– За риск. Ты даже тюрьмой не рискуешь. А я рискую своими деньгами. Я ведь их не на дороге подобрал. Сколько тебе надо и когда? Но без фанатизма.
Я не стал больше слушать, оторвал взгляд от прелестного этюда и вышел в проход, кипя от злости.
– Ты чего, Дим? – тревожно спросила Танька. – Тебя тошнит, что ли?
Я взглянул на Алешку и сказал:
– Знаешь, кого они из тебя задумали сделать? Гошу!
– Какого Гошу? – удивилась Танька. – Из Леши Гошу?
– Гоша – это глупый попугай нашей соседки тети Зины.
Его научили нескольким словам, и он талдычит их весь день, не понимая смысла.
– А вот фиг без масла! – задорно улыбнулся Алешка. – Оболенские не дрессируются. Они сами кого хошь заставят прыгать с тумбы на тумбу.
Мне даже как-то легче стало. А он и на выходе не удержался и сказал охраннику:
– Собирай вещички, дяденька. Скоро к вам ОМОН со спецназом придут.
На улице уже было по-осеннему темно. В домах светились разноцветные окна. Вокруг фонарей весело плясали оранжевые круги.
По дороге до дома я коротко рассказал ребятам о содержании «переговоров».
Алешка не удивился, а Танька возмутилась:
– Ну и семейка! Змей, змея и змейка!
– Да Левка-то не виноват, – заступился за него Алешка. – Они ведь сначала его хотели использовать. – И добавил с гордостью: – Но у него данных не хватило.
– Уж лучше бы его! – сказал я. – Не так подло было бы.
– Как сказать, – задумчиво произнесла Танька. – Лешка им все-таки чужой.
Уже около нашего подъезда мимо прошагала Машка Козлова с этюдником на плече.
– Давно не виделись, – сказал Алешка. – Как там весенняя осень на берегах Самородинки?
– Процветает. Вы, между прочим, хихикали над моей романтической сторожкой, а там в самом деле огонек светится.
– Как это он светится, – сказал я, – если там окошек нет?
– А дверь приоткрылась – из нее свет мигнул.
– Бандитское гнездо, – сказала Танька, когда затихли в осенней дали Машкины каблуки.
– Мышеловка, – усмехнулся Алешка.
Дома мы, конечно, все рассказали родителям. Они среагировали по-разному. Мама даже немного загордилась, что Алешке приготовили такую ответственную и трудную роль. Но все поняли, что она просто хотела поддержать Алешку, чтобы он не расстраивался. И еще сказала:
– Пусть только заявится эта Ираидка! Главное – чтобы она с тортом пришла. Уж я найду ему применение.
– Не вздумай, мать, – улыбнулся папа. – Ты ей прическу испортишь, а нам всю игру. Спугнешь аферистов.
– Пап, – спросил Алешка, – а Тиграну здорово достанется?
– Не знаю. Это будет суд решать.
– Но он же ведь еще ничего не натворил.
– Не довел преступление до конца. По независящим от него причинам. За это тоже наказывают. К тому же укрывал краденое.
– А пусть он придет и чистосердечно раскается.
– И все картины вернет, – добавила Танька.
– Лех, – не выдержал я, – ты ж говорил, что тебе их не жалко.
– Ну, когда это было… Да мне и сейчас их не жалко. Мне Левку жалко. Он ни в чем не виноват, а ему будет хуже всех, если его отца посадят в тюрьму.
– Ладно, – сказал папа. – Мы подумаем, что можно будет сделать.
– Правильно, – сказала мама. – Завтра подумаем. А сейчас мыть руки-ноги, пить чай и спать.
– А ноги-то зачем? – спросил Алешка.
