Федор Камалов - Война Красного Лиса
Красный Лис сказал своим:
— Физрук от нас позорно удрал, мира с гуронами не заключили — я продолжаю войну.
КОНЬ И ТРЕПЕТНАЯ ЛАНЬ
А утром шел дождь.
Он начался перед рассветом, но мало кто уловил его беззвучное начало. То ли туман сгустился, то ли туча приникла к земле — небо потяжелело, разбухло от влаги. Стало трудно дышать. Деревья свесили ветки, будто прислушивались — кто так бережно трогает их мягкими лапками?
Хорошо в такую погоду сидеть у окна в маленькой комнатке. С собакой рядом или, на худой конец, с кошкой. И тоскливо, холодно в больших комнатах, если ты одинок и у тебя нет друзей или собаки, или, на худой конец, кошки.
В дверь палаты просунулась чья-то голова, крикнули:
—Улугбека на совет дружины!
Он вышел из палаты в висящий дождь.
Всех апачских вождей пригласили на совет дружины. Советы разместились по две стороны стола. Улуг-бек замешкался — где сесть?
Старшая вожатая показала на место недалеко от себя.
- Проходи сюда.
- Я уже насиделся, постою,— сказал он, оставаясь около двери.
Вопрос был неожиданный — как апачи готовятся к встрече с писателями и киногруппой, которые должны приехать в лагерь. Пусть доложат свои соображения совету дружины.
—С вас, может, начнем, Ашот Иванович?
Ашот Шаман был похож на филина, случайно днем оставшегося на солнечной поляне. Он буркнул, не меняя позы, поводя глазами.
- Я лицо не материально ответственное.
- Вы всегда выражаетесь непонятно, Ашот Иванович,— недовольно заметила старшая вожатая.— Что это значит?
- Я всего лишь шаман, а тут вожди сидят. Пусть они говорят.
Старшая вожатая сидела напротив Великого советника, взглянула на него. Улугбеку пришло в голову, что Баярд своей массивностью похож на тяжелого коня, а старшая вожатая, когда снимает очки, трепетом ресниц — на козочку или лань.
Конь ударил копытом.
—При чем здесь апачи?
Лань грациозно склонила головку.
- Мы знаем ваши способности и возможности. Конь заржал и взвился на дыбы.
- Почему мы должны отчитываться перед вами? Лань отбежала в сторону и принялась пощипывать траву.
—Что вы так болезненно воспринимаете? Это не отчет, а дружеский разговор. Разве вы не болеете за дела нашего лагеря?!
Улугбек следил с интересом — впрягутся или нет в общую упряжку?
Конь похлопал хвостом себя по бокам.
—Конечно, дело общее...
Лань подошла ближе.
—Мы уверены, что у вас получится хорошо. Если вы как следует задумаетесь...
Конь недоверчиво фыркнул.
—Вы предоставляете нам полную свободу в организации встречи?
Лань шаловливо скакнула.
—Конечно, в пределах разумного...
И понеслись вдвоем, поскакали. Сладкий ветер медовых лугов свистел в их ушах. Старшая и Великий не видели и не слышали никого из присутствующих: подумаешь, пропищала где-то на ветке мелкая пташка.
Улугбек подвинулся вдоль стены и выскользнул за дверь.
* * *После отбоя Маломёд ушел на педсовещание. Улугбек сквозь первый, непрочный еще сон услышал крики, топот и хлопанье дверей. Он выглянул в окно — бегали в шестом отряде.
Вечная история пионерских лагерей. Мальчики решили измазать пастой девочек. Послали к ним разведчика. Девочки изловили разведчика, сами измазали его и надавали тумаков. Мальчики пошли на них в атаку —■ отомстить за измазанную мужскую честь. Девочки отбивались от них визгом, ногтями и подушками.
Улугбек успокоил враждующие партии, отвел мальчиков на их половину.
И только влез в окно, снова услышал визг. Вытащив из-под подушки убор и томагавк, он кинулся обратно.
- Индеец идет!— Между палатами метнулись тени.
- Я вождь апачского рода Красный Лис. Кто вбежал в палату последним?
Темнота в палате дышала неравномерно. Потом робко спросили:
- А зачем?
- Выходи!
Неуверенно вышел мальчик — волосы всклокочены, воротник рубашки держится на честном слове. Растрепа перевел взгляд с лица апача на его грозный томагавк и шмыгнул носом.
В глубине палаты вздохнули.
- Пропал Тимка. Прощай, друг!
- Слушай индейское поручение! Стой в дверях и никого не пропускай до прихода вожатой!
- Есть! — крикнул он. —А томагавк дадите?
- Нет.
- А можно, и я встану! — закричали еще охотники.
- Ложитесь все! — приказал караульщик. — Мне приказали, а не вам!
Улугбек влез в свое окно, сунул под подушку томагавк. И опять закричали, затопали. Он кинулся туда, уже озлясь.
Оказалось, что девочки ждали-ждали нападения и сами пошли на приступ. Тимка уперся в косяк спиной и руками, пытаясь лишь спрятать лицо. Его измазали с макушки до пят, он стоял весь белый, как шелковичный кокон. Но не сходил с места. С одной стороны его мазали, щипали и дергали за волосы девочки, а с другой пытались вытолкнуть мальчики, чьи глаза горели отвагой и желанием вступиться за него. А он не сходил с места и все.
Увидев взбегающего на крыльцо Красного Лиса, девочки удрали с визгом. Мальчики с ворчанием отступили от двери.
Красный Лис плашмя опустил томагавк на худенькое плечо.
- Ты хороший воин. Ты будешь апачем. Хуг!
- Хуг!— ответил Тимка, с трудом разлепляя губы.
* *- Положеньице!..— сказал Диваныч.— Два часа назад Баярда увезли в больницу. Острый приступ аппендицита...
- А мы с ним уже договорились,— с сожалением сказала старшая вожатая.— Как же теперь быть?
Начальник посмотрел на Ашота Шамана.
- Придется вам взяться, Ашот Иванович. Ашот Шаман невозмутимо сказал:
- Не могу.
- Почему не можете? Вы же и так руководите индейцами.
- Я не руковожу. Я шаман, выступающий против верховного руководства, шаман-оппозиционер.
Диваныч сдержал улыбку, глядя на него.
- Придется Маломёда попросить.
- Ни один апач не сделает шага по приказу Маломёда. Зачем кого-то приглашать. У нас есть вожди, есть Красный Лис.
- Кто, кто?—спросила старшая вожатая.
— Красный Лис — Улугбек,— сказал начальник.
- Он же мальчик!— изумилась она.— Мы не можем рисковать репутацией лагеря, Денис Иванович. Да еще — перед кем!
- Он вождь!—твердо повторил Ашот Шаман.— У него перьев больше, чем у кого другого, значит, больше авторитета. Он справится не хуже Великого советника, а может, лучше.
* * *Под месяцем горел фонарь, под фонарем на скамейке сидел Маломёд.
—Олег, я тебя вижу. Подойди ко мне!
Из-за угла вышел Гречко и независимо встал у скамейки, боком к вожатому.
—Сядь!— резко приказал Маломёд, не любивший, когда на него смотрят сверху, а он без шляпы.
Олег сел, переломившись пополам. Сгибаться он не умел.,
- Что ты с утра ходишь за мной, как кот за ветчиной?
- Это вам кажется,— сказал Олег, смотря в небо.— Большое счастье — ходить за вами.
- А ты знаешь, что такое счастье, Олег? Ты бываешь счастливым?
- Постоянно бываю, как Иван царевич.
- Врешь!—убежденно сказал Маломёд.—Постоянно счастливым бываю только я.
Гречко пожал плечами. Ему было наплевать на этот вопрос. Его тревожило другое.
Подкравшееся облако упрятало месяц в свое ватное брюхо. От этого стали ярче фонарь и лицо Маломёда.
- Общего счастья нет, оно для всех разное. Вот, допустим, умирает человек в пустыне от жажды и вдруг находит бурдюк с водой — счастье? Конечно! Или идет, идет — устал и вдруг натыкается на велосипед...
- Или на электричку.
- Неважно, — отмахнулся вожатый, не замечая насмешки.— В животе пусто, как в шляпе, висящей на гвозде, и вдруг человек видит пять буханок хлеба и миску борща... Понятно пока?
Гречко хмуро кивнул. Что тут непонятного: любит вожатый поесть.
Маломёд положил руку ему на плечо.
—Не ходи за мной и не страдай.— Он благодушно похлопал себя по животу.— Все, что я слышу или вижу, у меня в сейф уходит. На языке ничего не остается.
И сразу Олегу захотелось спать: ослабли напряженные весь день струны.
—Ветер поднимается,— заметил Маломёд, поднимая лицо к небу.— Закрой окна, Олег!
Захлопнув окна, Гречко ушел в темноту, лег в траву.
В спину давил толстый стебель, не желающий стелиться под ним шелковый травкой. Олег подумал с ухмылкой, что ну и пусть — он давит на стебель сильнее, чем тот на него.
Месяц суетился, выныривал из облаков с испуганным лицом неопытного купальщика. Маленький жучок перебрался с травинки на палец. Олег поднес его близко к глазам, рассмагривая. Крылья жучка отливали синим, как закаленная сталь. На голову надет черный шлем. Наколенники. И, как пика, торчит один ус. Второй потерян в битве или так и положено?
С далекой горной вершины оторвалась белая крошка. Повисла секунду над горами и погасла. Может, и там идет своя война? Между егерями и браконьерами. Может, весь мир делится на апачей и гуронов?
