Лайф Андерсен - Свободный и раб
Ему хотелось закричать, но он сдержался. Мало-помалу селение опустело, шум затих, и лишь догорающие остатки гигантского костра алели во мраке зловеще — но вместе с тем и уютно, точно огромный очаг посреди просторной темной залы.
Когда рассвело, Угль лесом спустился на берег. Корабля уже не было. Едва заметной темной точкой виднелся он в горле фьорда, держа путь в открытое море. Мальчик подумал о своих родных, обо всех рабах, которых он увозил. Для них это будет все то же рабство, только в другом месте. Потом он вспомнил о женщинах и детях из больших домов. Для них рабство только начинается.
Он повернулся и лесом же пошел обратно. Можно бы, конечно, зайти в селение, но не хочется. Что там делать? Впрочем, хочешь не хочешь, а придется ему все-таки обследовать пепелище. Теперь ему нужно самому как-то устраивать свою жизнь, а в хозяйстве всякая мелочь пригодится. Он уже порадовался, увидев, что все лодки стоят на месте. Лодка ведь всегда может понадобиться. И еще непременно нужно раздобыть оружие для охоты. Не то чтобы здесь было много зверя или дичи, но кое-что все же попадается, а это лучше, чем ничего.
Вернувшись туда, где он провел ночь, мальчик углубился дальше в лес, присматривая удобное местечко для жилья. Тут он и наткнулся на Арна. Арн забился в густой малинник и лежал ничком, уткнувшись лицом в руки. Он пролежал так всю ночь, плача и вновь и вновь мысленно переживая страшные события.
Угль не знал, как ему быть. Арн его не замечал. Но Арн ведь был не раб, а свободный, во всяком случае сын свободного человека, а раб со свободным не заговаривает, он лишь отвечает, когда его спросят. Угль постоял, глядя на жалкую фигурку в зарослях малины, потом тихонько кашлянул.
Арн рывком перевернулся на спину и уставился на него застывшим от ужаса взглядом.
— Не тронь… чего тебе надо? Ах, это ты… Откуда ты взялся?
— Я улизнул от них ночью и спрятался. Думал, я тут один остался.
— Я тоже думал, что я один. А они уже уплыли, не знаешь?
— Знаю, уплыли. Я был на берегу и видел их корабль далеко-далеко. Они шли в открытое море.
— Ага, хорошо. — Арн уже сел, отерев рукою грязное заплаканное лицо. — Это очень кстати, что ты остался. Свободному человеку положено иметь раба. Я хочу есть. Ты должен раздобыть мне еды.
Углю показалось, что его ударили. Он-то обрадовался, что нашел еще одного человека, к тому же мальчишку своего возраста, так нет, ему тут же напомнили, что он всего лишь раб. Он смутно чувствовал, что это напоминание совсем не к месту в условиях, в каких они оба очутились, — ведь у них двоих теперь общая судьба. Неужели события минувшей ночи ничему не научили этого Арна?
— Откуда я возьму тебе еду? — неожиданно для себя огрызнулся он. — Селение сгорело, все кладовые сгорели, а для охоты у меня нет оружия.
— Откуда — это уж дело твое. И еще мне нужна какая-нибудь одежда. Я ужасно мерз всю ночь… Ну, не всю ночь, но под утро замерз, — поправился Арн.
— А ты попрыгай да похлопай себя руками. Мы в своих хижинах всегда так делаем, когда зимой ударит мороз. И помогает.
— Для рабов это, может, и годится, а свободному человеку не подходит. Ступай, принеси мне еды. Да поторопись, я очень голоден.
Угль повернулся и медленно побрел в селение.
Арн прислонился спиною к дереву и подтянул колени к подбородку, греясь в теплых солнечных лучах, пробивающихся сквозь кроны дубов. Солнце и внезапное появление Угля подняли ему настроение. Угль… Арн почти не знал его, хотя они пять лет жили рядом, в одном селении. Он, конечно, видел его по многу раз на день, но никогда с ним не разговаривал. С рабами не разговаривают, рабам приказывают. Это Арн усвоил с малых лет, и так было вплоть до сегодняшнего дня. А теперь? Арн задумался.
Он пока плохо себе представлял, насколько изменилось положение оттого, что теперь их только двое. Разумеется, всю работу должен делать Угль: он будет строить хижину без крыши над головой ведь не проживешь — и готовить еду. Это ясно. А все остальное? Ну, они, конечно, будут друг с другом разговаривать, никуда не денешься, да и скучно было бы без этого. А вот можно ли спать в одном доме с рабом? Или пусть Угль спит под открытым небом? А есть им как? Вместе? Но тогда, стало быть, раб будет есть то же, что и его господин? Да, много подобных вопросов предстоит ему решить, так что забот хватит.
Угль нехотя плелся к сгоревшему селению. Попробуй раздобудь еду на пожарище! И почему он, собственно, должен это делать? Однако привычка повиноваться сидела в нем пока слишком крепко.
Он решил порыться в золе на месте самого большого склада продовольствия. Может, удастся найти что-нибудь такое, что хоть частично уцелело в пламени пожара. Головешки были еще горячие, пришлось разгребать их палкой. Ему повезло. В том месте, где был угол строения, несколько бревен, обвалившись, образовали как бы укрытие, под которым уцелел копченый окорок! Должно быть, веревка, на которой он висел, сгорела, когда подожгли крышу, окорок упал на землю, и его засыпало золой. Снаружи он был черный, обуглившийся, но, когда мальчик отковырнул верхний слой, из-под него показалось мясо. Оно изрядно пропахло дымом, но, в общем, ничего, есть можно. Если поискать, тут, наверно, и еще что-нибудь такое найдется, но на первый раз хватит. Угль откусил кусок мяса и стал неторопливо жевать. Потом сел и задумался.
Неужели он должен быть рабом у мальчишки своего же возраста? Еще чего! Конечно, нет. Но тот, другой, считает, что должен. Значит, придется его осадить, чтоб не заносился. Но как это сделать?
Угль и сам настолько привык быть рабом, что ему нелегко было взбунтоваться. Хотелось бы знать, чего этот Арн еще от него потребует. Перед глазами возникла жалкая фигурка в зарослях малины — Угль был уверен, что он сильнее Арна и без труда одолел бы его, если б пришлось помериться силами, но такое трудно было даже вообразить. Сейчас главное для них — не пропасть, как-то устроить свою жизнь, а для этого им надо действовать вместе. Вместе строить себе жилье, вместе добывать еду.
Как это вообще получается, что кто-то становится рабом, а кто-то господином? Угль уже плохо помнил свою жизнь на родине до того, как он сделался рабом. Но он отчетливо помнил ту ночь, когда к ним в селение ворвались чужеземцы и взяли их в плен. Потом их привезли сюда — тех, кто выжил. Все было так же, как прошлой ночью, и ведь это чистая случайность, что их с Арном тоже не увезли. Значит, то, что кто-то становится рабом, а кто-то господином, просто случайность. Так какой же Арн теперь господин? И разве он сам по-прежнему раб? Разве он теперь не так же свободен, как Арн? У Угля дух захватило от этой мысли. Вдруг оказалось, что бороться надо не только за то, чтобы просто выжить, жизнь его приобрела теперь новую цену. Он должен суметь убедить Арна, должен заставить его понять… Но это, конечно, потребует времени.
Прежде чем пуститься в обратный путь, он откусил от окорока еще кусок. Этот был приятнее на вкус, чем первый, а может, он уже притерпелся к запаху дыма. Дожевав, он встал и пошел к лесу, где его ждал Арн.
— На вот! — сказал он, кидая ему окорок. — Не слишком вкусно, но, если проголодался, вполне сойдет, и чем ближе к кости, тем вкуснее. Ешь, а я пойду поищу удобное местечко для хижины. А то, хоть дни стоят жаркие, по ночам все равно будет холодно.
Арп растерянно глядел ему вслед. Что-то не заметно в этом Угле рабской покорности и почтения. Ничего, придется ему взяться за ум. Очень удачно, что он сам догадался заняться жильем, — по крайней мере, не надо отдавать ему приказание.
Угль довольно скоро нашел, что искал: четыре молодых дуба, которые стояли так, что их можно было использовать как угловые стойки для хижины.
Он не спеша пошел обратно к Арну.
Глава 3
Арн сидел все на том же месте, а рядом с ним лежал окорок. Он отколупал от него всю обгорелую черную корку, и при виде мяса Углю опять захотелось есть. Нагнувшись, он поднял окорок с земли и поднес ко рту.
— Эй, эй! — Арн приподнялся. — Это моя еда!
— Нет, не твоя. — Угль оторвал зубами кусок засохшего мяса. — Это наша еда. А вернее, это моя еда, нашел-то ее я.
Сердце Угля гулко стучало в груди. Он никогда еще так не говорил с сыном свободного человека.
— Ты что, с ума сошел, раб? По-твоему, здесь есть чтото твое? Сейчас же положи мясо!
— И не подумаю, — сказал Угль, продолжая жевать и стараясь сохранить спокойствие и самообладание — рука его так крепко сжалась в кулак, что ногти впились в ладонь. — Я голодный, а голодный человек много не наработает. Первым делом нам нужно развести костер. Толстые бревна от твоего дома пока дымятся; может, нам еще удастся раздуть пламя, тогда у нас будет огонь.
Арн смутился. А ему это и в голову не пришло — конечно, им нужен огонь, чтоб готовить пищу. Он решил оставить разговор про окорок. Может, и правильно, что Угль поест мяса, раз ему надо весь день работать, другого-то у них ничего нет.
