Эстер Форбс - Джонни Тремейн
Джонни Тремейн — фигура вымышленная, но события, о которых рассказывает повесть, упоминаются во всяком учебнике новой истории. Их следует искать там, где речь идёт о борьбе американских колоний с Англией. Можно взглянуть и на карту, чтобы чётко представить себе место действия.
В глубине Массачусетской бухты, прикрытой от океана полуостровом, находится город Бостон. Хотя проход в бухту затрудняет множество мелких островков, сама бухта глубока, просторна, и потому с мореходной точки зрения положение Бостона достаточно удобно. Менее удобен в этом месте сам берег — холмистый и кое-где заболоченный.
В одном старинном справочнике по этому поводу было даже замечено: если бы первые поселенцы могли предвидеть, каких трудов и денег потомству их будет стоить строительство основанного ими города, они бы выбрали другое место.
Но, как бы там ни было, Бостон быстро рос и укреплялся вместе с прочими североамериканскими городами. Между тем сам город и весь штат Массачусетс состояли под контролем британской короны. Бостоном управлял назначенный королём губернатор; предприимчивости бостонских купцов и промышленников мешали различные указы английского парламента, широкие массы тяготились налогами.
«Английские колонии действительно так увеличились в богатстве и населении, что скоро будут соперничать с Англией, — писал шведский путешественник Кальм, посетивший Америку в середине XVIII века. — Чтобы поддержать торговлю и могущество метрополии, им запрещено основывать новые мануфактуры, которые могли бы конкурировать с английскими. За исключением немногих определённых мест, колонии не имеют права торговать вне британских владений; иностранцам также не дозволена торговля с отдельными американскими колониями. Таких стеснений множество».
Одним из стеснений, о котором шведский путешественник не мог знать, потому что возникло оно гораздо позже его поездки, был введённый английским парламентом закон о гербовом сборе. По этому закону всякий официальный документ, выпущенный в Америке, будь то газета или частное заявление в суд, облагался налогом.
Бостонцы первыми выступили против этого грабительского сбора. Английское правительство вынуждено было отменить его. Однако уже на следующий год был издан новый закон — о налогах на промышленные изделия. Возмущение, вызванное этим законом, оказалось таким сильным, что в Бостон были присланы английские войска. В 1770 году произошло первое столкновение с ними, в результате которого несколько бостонских граждан, и первым среди них негр Крисп Эттакс, были убиты. Бесчинство это, вошедшее в историю под названием бостонской бойни, свежо в памяти героев повести «Джонни Тремейн». Читатель же вместе с ними становится свидетелем более поздних событий.
После крайнего обострения отношений с североамериканскими колониями английское правительство решило пойти на уловку. Чай, ввозимый в Америку, был освобождён от ввозной пошлины, но обложен небольшим налогом. Товар стал в результате этой операции дешевле, однако новый налог всколыхнул американцев. В декабре 1773 года они устроили знаменитое бостонское чаепитие. Рассказ об этом происшествии — в центре повести.
После бостонского чаепития борьба колоний приняла ещё более активный характер. Оживились тайные политические организации, в 1775 году в Филадельфии собрался первый континентальный конгресс. На нём делегаты, в том числе и бостонцы, слушали речи Георга Вашингтона, будущего вождя революционной армии, Томаса Джефферсона, будущего автора «Декларации независимости», и, наконец, пламенного оратора, виргинца Патрика Генри. «Английская тирания уничтожила границы, отделявшие одну колонию от другой, — сказал Генри, — я более не виргинец: я американец». Свою речь он завершил словами, сильно подействовавшими на патриотов. «Дайте мне свободу, — воскликнул Генри, — или я должен умереть».
Британская опека тяготила колонистов не только величиной налогов и жёсткостью законодательных стеснений. Сама по себе зависимость от британской короны была опасна для крепнущих колоний. Англия всячески тормозила их развитие, стремясь сохранить североамериканские владения лишь в качестве источника сырья и рынка сбыта. Но такого рода опека не нужна была для заново складывающегося государства.
Поэт американской революции Филипп Френо писал в те годы, пародируя традиционную молитву:
Спаси нас, господи…
От мошенника лорда Норса,[1]
Который цепи на нас куёт,
От короля дубоголового…
XVIII век развивался под широким воздействием идей свободы и равенства. На европейском континенте назревал переворот во Франции. Борьба американских колоний за независимость и французская революция имели немалую силу вдохновляющего примера. Тот же Филипп Френо удивительным образом угадывал:
Мир увлечёшь ты за собой,
Благословенная Свобода!
Огонь твой яркий и живой
Дойдёт в Россию снеговую
И дальше устремит свой бег;
И в знойной Африке, ликуя,
Свободным станет человек.[2]
Однако на первом континентальном конгрессе собрались представители двух разных партий. Тут были тори — сторонники сохранения союза с Англией. Им противостояли революционно настроенные виги. Тори оказались в большинстве. В результате конгресс принял ряд уклончивых решений и отсрочил свои заседания до мая 1775 года.
Собраться вновь ему пришлось совсем в иных условиях — когда уже прозвучали первые залпы освободительной войны.
Если следовать по карте на северо-запад от Бостона, по заболоченным берегам Чарлз-ривер, а затем через мост в Чáрлстон и далее всё на северо-запад, мимо маленького городка Лексингтона в Кóнкорд, то можно наметить дорогу, которой шли первые американские ополченцы.
В Конкорде и Лексингтоне есть статуи, изображающие мужчину с мушкетом в руках. Он напряжённо всматривается в даль. «Человек наготове» — так называют эти памятники. Они поставлены тем патриотам Бостона, Чарлстона, Конкорда и Лексингтона, которые в самые первые годы стычек с королевскими войсками добровольно взяли на себя обязанность — в любую минуту принять боевую готовность.
Здесь, на пути из Бостона в Конкорд, в 1774–1775 годах развернулись события, положившие начало Войне за независимость. Рассказывать о них здесь нет смысла: этому посвящена повесть. Правда, прежде чем читатель узнает о них из книги, ему придётся познакомиться с Джонни Тремейном — бостонским подмастерьем, с его хозяином — серебряных дел мастером стариком Лéпэмом, со всей семьёй Лепэмов, с друзьями и врагами Джонни Тремейна, с его злоключениями и удачами. И надо надеяться, он не станет скучать.
Книга эта займёт читателя не только рассказом об исторических событиях, она раскроет ему также переживания Джонни Тремейна — первые потрясения юношеских лет. Джонни приходилось особенно трудно: он не бродяжничал подобно Геку Финну, а с раннего возраста работал. Кроме того, его детство протекало в годы, гораздо более бурные и суровые, чем те, что сто лет спустя провели на берегах лениво-могучей Миссисипи сорванцы Том и Гек. Джонни Тремейн скромнее их, потому что книга о нём создана рядовым американским писателем, а не великим Марком Твеном. Увидев, однако, этого паренька среди бостонцев, готовых погибнуть в борьбе за свободу своей страны, читатель, может быть, вспомнит не только Тома и Гека, но и бесстрашного Гавроша.
Правда, для Э. Форбс не прошло бесследным увлечение «Журналом леди Годей». Знаменитые писатели печатались в нём, но всё-таки это издание оставалось «дамским», склонным к жеманству и излишней чувствительности. Э. Форбс унаследовала стиль этого журнала — простой и свободный, когда он верен добротным образцам, вялый или, напротив, неловко изощрённый, когда изменяет им.
Джонни Тремейн, как уже говорилось, лицо вымышленное. Вымышленными являются и многие другие персонажи повести. Однако далеко не все. В книге Э. Форбс обстоятельства сохранены в общем соответствии с историческими фактами, и потому, естественно, писательница не могла забыть о реальных деятелях той эпохи.
Прежде всего это Сэмюэль Адамс (1722–1802), видный вождь бостонских патриотов. Он был одним из главных организаторов общества «Сыновей Свободы». После бостонской бойни Адамс добился вывода двух королевских полков из города. «Полки Адамса» — с таким названием этот случай остался в истории. По совету и при участии Адамса в Бостоне был создан «Комитет связи», который служил объединению революционных сил. По примеру Бостона, подобные комитеты возникли и в других городах. Адамс был ярым противником британской короны. Таким он изображён в повести. Правда, Э. Форбс с чрезмерной назойливостью подчёркивает в нём человеческие слабости, и — по воле автора — пытливые глаза Джонни, с восхищением следя за этим энергичным деятелем, подмечают также и его причуды.
