Эдит Патту - Восток
Дух странствий жил в моей крови. Дед Осбьёрн был картографом и исследователем. А прапрапрадед был одним из первых норвежцев, совершивших путешествие в Константинополь.
Я расстраивалась только из-за Недди, который находил меня и окидывал сердитым и огорченным взглядом, после того как я в очередной раз исчезала из дому, никому не сказав ни слова.
– Но я увидела кролика с таким сияющим беленьким хвостиком, – пыталась я объяснить, когда достаточно подросла для того, чтобы придавать мыслям и чувствам словесную форму.
Недди только вздыхал и говорил, что мама ждет меня на кухне.
– Прости, Недди, – говорила я и обхватывала его обеими руками.
Мне всегда удавалось заставить брата улыбнуться, и тогда я шла на кухню, где меня еще раз ругала мама.
Недди
Сказать, что мама была просто суеверна, – это все равно что назвать великий буран 1539 года легким снегопадом.
Любое действие, совершаемое в нашем доме, наделялось особым смыслом. Подмести мусор с парадного крыльца означало выгнать из дома удачу. Пение во время приготовления хлеба навлекало на дом неприятности, а если у вас чесалась левая сторона тела, то это точно предвещало беду. Если вы чихали в среду, то наверняка должны были получить письмо – с хорошими вестями, если вы смотрели на восток, и с плохими, если на север.
Отец любил рассказывать, как он впервые узнал о «родовом направлении».
Когда они объявили о своей помолвке маминой семье, первое, что сказала будущая теща, было:
– Но, Арни, мы даже не знаем, в каком направлении ты родился!
Смущенный отец оторопело посмотрел на нее.
– Да, Арни, мы должны знать это наверняка, прежде чем вы с Ольдой будете строить дальнейшие планы.
– Я уверена, что на юг или на юго-восток! – убежденно воскликнула мама.
– Нужно знать точно, – настаивала будущая теща.
Тут отец рассмеялся, подумав, что его разыгрывают.
Но женщины были серьезны.
Когда пана переходил к той части воспоминаний, где они все вместе отправились на ферму к моим бабушке с дедушкой, чтобы узнать, куда смотрела бабушка во время родов, мы корчились от смеха. Оказалось, она действительно смотрела на юго-восток, что, по маминым словам, было очень хорошо.
Плохо было то, что эта встреча отца со своей семьей стала последней. Он надеялся исправить положение. Но, видимо, странные вопросы «городских», с семьей которых породнился отец, только ухудшили дело, и расстались они как чужие.
Отец
Страстная вера Ольды в направление родов была для меня весьма необычна. Я в жизни не встречал ничего подобного, а у них в роду это суеверие передавалось из поколения в поколение.
Они верили в то, что именно направление родов имело чрезвычайную важность. А не расположение звезд, или лунная фаза, или приливы и отливы, или даже черты, передаваемые родителями детям.
Я думаю, это странное поверье было навеяно составлением карт.
– Каждый ребенок в нашей семье, – объяснила мне Ольда, – получает имя, которое начинается с первой буквы направления родов. Мальчика, родившегося на север – норд, назвали бы Натаниелем, а девочку, родившуюся на юго-запад – зюйд-вест – Зара Вильгельмина и так далее. Я родилась на восток – ост.
– И какие отличительные черты у ребенка, рожденного на восток? – спросил я.
– Ну, кроме всего прочего, я аккуратна, крепко сплю и немного суеверна.
– Немного?! – усмехнулся я.
Так получилось, что Ольда пошла дальше своих предков. В нашу первую брачную ночь она объявила мне, что ей хочется иметь семерых детей.
– Семь – хорошее число, – ответил я, – но почему именно семерых? Это особенно счастливое число?
– Нет, просто я хочу, чтобы у меня были дети, рожденные во всех направлениях компаса.
– Но тогда их должно быть четверо или восемь… – недоумевал я.
– Я, конечно же, не считаю север.
– Почему?
– Ты что, не знаешь о детях, рожденных в северном направлении? – в свою очередь удивилась Ольда.
– Нет. – Я не стал напоминать ей, что за пределами ее семьи такой разговор вообще был бы невозможен.
– Они ужасны! Все время где-то шатаются и очень плохо себя ведут. Северные люди все такие. Моя собственная сестра – неужели я тебе не говорила? – вышла замуж за северного мужчину (вопреки маминому совету, понятное дело). Когда она вынашивала третьего ребенка, он сел на корабль, и с тех пор о нем никто ничего не слышал. Мне не нужен ребенок, за которым я не смогу наблюдать.
Услышав такое, я немного забеспокоился.
– Надеюсь, ты не собираешься держать их около себя всю жизнь?
– Нет, Арни, – уверила меня Ольда. – Я просто имею в виду, что северные слишком дикие. Вечно попадают в неприятности. Но это не единственная причина, почему у меня не будет северного ребенка. Есть кое-что поважнее.
– И что же?
– Несколько лет назад мы с сестрой ходили к гадалке.
Хотя в наших краях гадалки были большой редкостью, я не удивился, что моей суеверной Ольде удалось найти одну из них.
– Эта вещунья наделена огромной силой. Она предсказала день, когда Карий Тессел произведет на свет своего первенца! Еще она рассказала моей сестре, что море отберет у нее мужа… – Ольда замолчала.
Я посмотрел на нее.
– Гадалка что-то рассказала про твоего северного ребенка?
Она кивнула и тихо произнесла:
– Она сказала, что если у меня родится северный ребенок, то он умрет ужасной смертью – замерзнет подо льдом и снегом.
Ольда содрогнулась, а я безотчетно притянул ее поближе к себе. В нашей стране зимой частенько случались обвалы в горах, которые окружали Берген, и я видел, что Ольда восприняла это зловещее предсказание очень серьезно.
Мне такие пророчества казались ерундой. Возможно, если бы я с самого начала попытался поговорить с Ольдой о бессмысленности многих ее суеверий, то предотвратил бы немало несчастий, позже обрушившихся на наши головы. Но я не попытался. Тогда я считал все ее идеи просто безобидными чудачествами, иногда даже очаровательными, и потакал ей. Мне тоже хотелось большую семью, а семь казалось таким же хорошим числом, как любое другое…
Но даже собственная мать Ольды думала, что настолько методичное планирование направления рождения каждого ребенка не к добру.
– Ты вмешиваешься в дела Бога и Судьбы, ни к чему хорошему это не приведет, – сказала она.
Сама Ольда родилась точно на восток. Роды у ее матери начались неожиданно, когда она плыла на лодке по Раума-Ривер, которая, как всем известно, очень извилиста. К счастью, у матери Ольды оказались с собой осколок магнитного железняка и иголка, которые она носила с собой на протяжении всей беременности. Хозяин судна принес ведро воды. Во время родов дед Осбьёрн намагнитил иглу и опустил ее в ведро с водой.
Так они без особых трудностей смогли вычислить направление родов.
– Подумать только, ведь поверни внезапно лодка, я могла бы родиться на север! – ужасалась Ольда.
В нашей семье первенец появился на северо-восток – норд-ост – Нильс Отто. Ольда объясняла это тем, что лучше начать с самого сложного направления, пока она еще молода и полна сил. А еще одно сложное направление – северо-запад – оставить напоследок, когда она станет мудрым и опытным родителем.
Все шло строго по плану от северо-востока до северо-запада.
Нильс Отто любил погулять, но всегда знал меру и соблюдал порядок.
Оливи – идеальный восточный ребенок, тихая, деловитая и послушная.
Зёльда Орри – добрая приятная девочка.
Зара – волевая и страстная.
Зорда Венда дружила с животными и была достаточно проницательной.
Виллем, способный и решительный, легко управлялся со скотиной на ферме.
Недди Вилфрид – единственный ребенок с темными волосами, хотя глаза у него были такие же голубые, как у братьев и сестер. Недди родился легче остальных. Он был славным, спокойным малышом и чаще улыбался, чем плакал.
Семеро детей за семь лет. Вздохнув с облегчением, Ольда перестала ходить за травой, которая облегчала утреннюю тошноту и муки родов. Она убрала в шкаф широкое платье, в котором проходила все семь беременностей.
И вдруг Оливи, которой исполнилось уже восемь лет, умерла. Она никогда не была очень крепкой и здоровой, а Ольда испытывала к ней особую привязанность и нежность, отчасти из-за того, что они обе родились на восток.
Что может быть страшнее для родителя, чем потеря ребенка?! Конечно, у нас было еще шестеро детей, которые нуждались в нашей заботе, и постепенно время сгладило боль утраты. И тут свободное место в восточном направлении компаса начало терзать Ольду.
Недди
Отец рассказывал мне, что впервые стал делать эскизы розы ветров, когда они с мамой были помолвлены. Для обучения дедушка давал ему кипы карт, почти на всех стоял этот значок – как правило, в нижнем левом углу.
Отец сказал, что свое название значок получил из-за того, что похож на цветок с тридцатью двумя лепестками, и картографы испокон веков использовали его для обозначения направления ветров. Некоторые из них были простые, некоторые нет, но северное направление у всех указывал заостренный лепесток. Еще отец рассказал, что все картографы раскрашивали розы ветров яркими красками, и не потому, что так красивее, а для того, чтобы их было легче разглядеть в тусклом свете корабельных светильников на палубе.
