Станислав Жидков - Дольчино
— Не лучше ли дождаться Дольчино? — заметил Ремо. — Из Гаттинары вот-вот подойдут наши.
— К тому времени рыцари могут вернуться, — возразил Антонио.
— Ладно, — махнул рукой бывший францисканец. — Коль все согласны — выступаем.
Вскоре войско повстанцев покинуло развалины. Избегая открытых мест, оно стало приближаться к холму, где находился обоз крестоносцев. Паоло и несколько десятков всадников, одетых в рыцарские доспехи, поскакали низиной в обход вражеского лагеря.
Расчёт был прост. Пользуясь отсутствием большей части латников и рыцарей, отряд должен проникнуть в расположение новарцев и напасть на охрану. Начавшаяся схватка отвлечёт внимание стрелков и позволит остальным подойти незамеченными.
Направляя коня знакомой тропой, Паоло с тревогой думал о предстоящем сражении. Удастся ли замысел? Сумеет ли он оправдать доверие Дольчино? Ведь братья выбрали его старшим лишь потому, что он сын Сегарелли. Перед глазами на мгновение возник образ отца. Юноша сжал в руке копьё.
Впереди показался земляной вал, сдвинутые в ряд повозки. Кусты и деревья перед валом тщательно вырублены. Лишь с одной стороны оставлен узкий проход. Караульные, болтая друг с другом, лениво слонялись у повозок. Солдаты успели уже побывать в соседних деревнях. Из палаток доносились обрывки песен. Прямо у ворот, беспечно отложив в сторону оружие, играла в кости шумная компания.
— Что за чёрт! Я вижу герб Гвидо Руджери! — указал один из игроков на приближающихся рыцарей.
— Ты спятил: его три дня как убили, — поднял брови сидевший напротив латник. — Разве мертвецы разъезжают на лошадях?
— Тогда… там еретики! — дрогнувшим голосом пробормотал стрелок.
Солдаты торопливо схватились за арбалеты. Но было поздно. Отряд ворвался в лагерь. Тяжёлые палаши обрушились на выбежавших из палаток латников.
Оставшиеся при обозе рыцари поспешили опустить забрала и принять участие в схватке. Это внесло ещё большую путаницу. Не разобрав, в чём дело, солдаты начали бить всех, на ком видели рыцарские доспехи.
В этот момент подоспели основные силы апостолов. Внезапное появление со стороны вала вооружённых крестьян и братьев повергло крестоносцев в замешательство. Боясь окружения, многие обратились в бегство. Те, кто оказался ближе к атакующим, побросали оружие.
Лишь небольшое число новарцев продолжало вести бой.
Окружив плотным кольцом знамя с изображением распятого Иисуса Христа, с полсотни латников и рыцарей некоторое время ещё отчаянно защищались, но были один за другим перебиты, и лагерь вместе с обозом целиком попал в руки нападавших.
Взяв главный оплот врага и получив возможность хорошенько вооружить крестьян, Паоло оставил часть людей охранять трофеи и повёл остальных освобождать ближайшие деревни. Вскоре к ним присоединились подоспевшие из-за Сезии всадники Дольчино. Объединённые силы гаттинарцев принялись громить рассеянные отряды новарцев.
Вместе с односельчанами, надев солдатские латы, дрались Клавдио Бруно и его сыновья. Они бросались в самые опасные места и никому не давали пощады. На краю родного села им удалось настичь своих обидчиков. Двое из побывавших в их доме рыцарей пали в схватке. Мессере Ансельмо был взят в плен. Лишь сеньору Бруцати и Фердинандо Гелья удалось пробиться и ускакать из деревни.
Тщетно союзники пытались организовать сопротивление. Крестьянское войско быстро продвигалось вперёд. Над шеренгами наступавших грозно звучал новый апостольский псалм:
Наш пробил час!
Господь зовёт!
Берись за меч!
Смелей вперёд!
К вечеру всё левобережье было очищено от пришельцев. Конница патаренов преследовала крестоносцев до самого Верчелли. Только крепкие городские стены остановили братьев. Захватив большое количество оружия, лошадей, пленников, победители повернули назад, провожаемые яростным набатным звоном.
Два дня в Гаттинаре праздновали победу. По случаю разгрома новарцев на площадь возле часовни выкатили бочки с вином, мёдом и кипучей брагой. Плоскодонные ладьи с утра перевозили из-за Сезии народ. Жители освобождённых деревень принимали участие в общем ликовании.
На третий день стало известно, что к верчельцам, стоявшим у обители Донна ди Радо, подошли большие подкрепления.
В лагере верчельцев
Приход в лагерь Коккарелло новых кондотьеров, Гвиделаско Нока и Видоне Биккьери, имевших под своими знамёнами сотни солдат и рыцарей, ухудшил положение восставших. С большим трудом укрепившиеся на горе воины Лонгино Каттанео отразили несколько приступов. Лишь отчаянные атаки конницы Дольчино, вступавшей в бой в критический момент, спасали их от разгрома.
Огромное войско крестоносцев, раскинувшееся далеко за пределами монастырских стен, готовилось к штурму Гаттинары. Со дня на день ожидали прибытия стенобитных таранов, катапульт и штурмовых лестниц. Вместе с осадными орудиями из Пьемонта должны были подойти копьеносцы и лучники, посланные французским королём. Савойский принц Амедео V обещал привести в помощь союзникам свою рать. Из-за Альп явились хорошо вооружённые отряды немецких баронов.
Пёстрый, многоязычный стан священной лиги жил буйной жизнью. Шнырявшие по лагерю монахи распускали слухи о несметных сокровищах, награбленных патаренами в сожжённых замках и храмах. Горячие головы требовали немедленного штурма.
— Нечего ждать осадных орудий! Справимся и без них. Зачем делить добычу с французами! Пусть трусы дожидаются, пока подвезут тараны. Не пристало рыцарскому войску останавливаться перед деревенским забором.
Верчельские ополченцы и вольные стрелки придерживались иного мнения:
— Коль сеньоры так храбры, пусть сами лезут на стены. Нам спешить некуда. Всё равно львиная доля достанется им.
В высоком каменном храме Донна ди Радо не стихали словесные битвы. Коккарелло и прибывшие кондотьеры оспаривали друг у друга право командовать армией. Капитаны отрядов и рыцари разделились на три партии. Священники тщетно старались примирить военачальников. Наконец верх одержали более сплочённые и многочисленные верчельцы. Трёхцветное знамя Коккарелло было установлено перед храмом святой девы.
В знак презрения к сопернику два других полководца, окружённые пышной свитой, на глазах у всех отправились на соколиную охоту.
— Расшиби меня гром, если я стану подчиняться жалкому бастарду[28], — заявил Видоне Биккьери, проезжая мимо своих солдат.
— Старой кляче пора на погост, а он хочет нами командовать, — сажая на руку любимого сокола, отозвался Гвиделаско Нока.
Впрочем, споры о том, кому вести в бой союзные отряды, занимали далеко не всех участников похода. Большинству наёмников и стрелков было безразлично, чьё знамя будет поставлено выше. Их занимали собственные заботы.
За двумя рядами повозок, служивших прикрытием от внезапного нападения, собравшись у костров, солдаты варили в походных котлах жидкую похлёбку.
— Вчера опять прошлялись без толку, — жаловался приятелю длинный, как жердь, стрелок. — Теперь в деревнях даже дрянной овцы не сыщешь.
— После немчуры хоть шаром покати, — кивнул тот. — На десять миль вокруг всё растащили, свиньи прожорливые.
Солдаты хмуро глянули в сторону монастыря, где развевались знамёна немецких и швейцарских рыцарей.
— И держатся с нами, как с вассалами, — присоединился к разговору верчельский ополченец. — Ещё третьего дня мы стояли за стеной возле храма. А сейчас там разбил палатки барон фон Кагель. Чёрт выговорит его собачье имя!
— Что же смотрит ваш Коккарелло? — возмутились сидевшие рядом стрелки. — Наш капитан Амброджо хоть и не знатен, а в обиду нас не даст.
— В том-то и дело, — понизил голос верчелец. — Ворон ворону глаз не выклюет — сеньор всегда станет на сторону сеньора.
— Это верно, мы для них те же мужики.
На дороге показался конный отряд. Вслед за ним двигалось несколько тяжело нагружённых повозок. Стрелки поднялись на ноги, разглядывая всадников.
— Видать, с добычей! Гляди, точно волки крадутся.
— Не иначе, немцы с набега.
— Они! — подтвердил общие догадки кашевар. — Канальи, даже забрал не поднимают, берегутся стрел, сучьи дети!
— Уж эти-то костоломы промашки не дадут, — кивнул в сторону проезжающих рыцарей стрелок помоложе. — Знать, грабанули на славу — эк сколь добра тянут. Может, и нам теперь не придётся ломать зубы о сухие лепёшки.
— Разевай шире рот, дурень! От них поживишься, — возразил бородач в кольчуге.
Неожиданно с одной из повозок, следовавшей в конце отряда, соскочил полог. Изумлённые солдаты увидели нескольких девушек, сидевших там со связанными руками. Среди вольных стрелков поднялся гул:
