Илья Миксон - Трудный месяц май
Осипов не доверил Филимонову ответственную задачу, пошел следом. И Январев не выдержал. Но и трое они ничего подозрительного не обнаружили. Никаких провалов, трещин, свежих впадин.
— Дерн здесь толстый, крепкий, верхняя корочка могла и не нарушиться, — уже слабо возразил Осипов, а Январев считал разговор оконченным.
— Ищи их в другом месте.
— В каком?
Январев пожал плечами.
— Думаешь, я знаю, где в земле добро необезвреженное лежит? Ищем — находим.
На эти слова Осипову возразить было нечего.
— По местам, — скомандовал Январев, и солдаты забросили в кузов машины шанцевый инструмент.
Осипов взял лопату и направился в подземелье.
— Напрасно, — в последний раз попытался отговорить Январев. — И учти: через три-четыре часа будем взрывать. Из этой зоны всех выгоним. Тем более из тоннеля. Наверняка завалится, хотя взрывать будем ювелирно.
Осипов ничего не ответил и исчез под землей.
— Вот характер! — в сердцах воскликнул Январев. — Филимонов! Лопату, кирку — и помогать старшему лейтенанту!
Филимонов целиком и полностью разделял мнение своего командира и лезть под хлипкую землю радости не выказал, но солдат есть солдат: приказано — выполняй.
— Есть, товарищ старший лейтенант!
— Фонарь аккумуляторный захвати, — посоветовал Январев.
Ощущение было такое, будто вывалялись в болоте. Они давно разделись до пояса; по голой спине, груди, животу сползала на грязные брюки вязкая жижа — земля, замешанная на поте.
— Перекурить бы, — попросил Филимонов.
— Сейчас, дорогой. — Осипов вонзил кирку в плотную массу завала и с трудом выдернул ее обратно. Силы были на исходе. Аккумулятор и тот выдохся.
— Без света останемся, — вяло предупредил Филимонов.
— Сейчас… дорогой…
Они еще поработали, но вскоре Филимонов затревожился:
— Мокрость появилась!
Кирка выдергивалась из грунта с подозрительным чмоканьем, и под коленями елозно стало.
«В подвалах — вода», — напомнил сирели Армен.
— Конец, — сказал Осипов.
Они заторопились к выходу.
Наверху нетерпеливо ждал солдат.
— Приказаноосвободитьтерриторию! — закричал он во все горло длинной, без пауз, словесной очередью. Перезарядился и — короткой: — Взрыватьбудем!
Лишь теперь Осипов посмотрел на часы. Они пробыли с Филимоновым под землей три с половиной часа. Даже не верилось. Но самое печальное — так ничего и не добились, ничего не выяснили. А сердце подсказывало: «Здесь они, здесь!»
«Доказательства!» — потребовал сирели Армен.
Доказательств не было. Только предчувствие, интуиция.
«Факты нужны, вещественные доказательства».
Лопата и совок подтверждали лишь слова Валеры Крахмалова: ребята копали здесь землю. Ну и что? Покопали, бросили.
«И — мокрость!» — окончательно сразил Осипова сирели Армен словом Филимонова.
Вода в Волхове еще холодная до ломоты в зубах, но Филимонов и Осипов настолько вымазались, что натягивать на себя одежду было просто немыслимо. И голышом до пояса на речном ветерке не постоишь. Громко охая, они наскоро обмылись и оделись. Филимонов тотчас побежал к развалинам.
— Живее! — поторопил громогласный солдат. — Там ждут! Мне сигнал подавать надо!
Ох, не торопись, солдат, не торопись сигнал подавать!.. Ни ты, ни твой командир, старший лейтенант Январев, ни Осипов не ведаете, что…
И вы еще не знаете, где наши бедные герои, что с ними. А они ведь совсем рядом, почти под нами!
Глава шестая. Трое суток назад
Антон пробудился в точно назначенное время. Если бы он в школу так просыпался! Без звона будильника, без тормошения, без стягивания одеяла. Знал, что в это утро будить его некому. Мама в ночной смене. Отец спит: пришел домой во втором часу ночи, срочный объект сдают.
Антон пробудился точно в назначенное себе время, в пять часов утра. Он бесшумно оделся, бесшумно выскользнул из квартиры — не зря тренировался! — никто и не шевельнулся. Дальше было совсем просто: на улицах ни души. Ночная смена еще работает, утренняя еще зубы не чистит.
Всю экипировку — рюкзак, дополнительный паек в целлофановом мешочке — с вечера незаметно спрятали в надежном месте, среди битого кирпича на развалинах у Дома Советов. Ночью туда никто не заглянет, а на рассвете никого в тех местах не будет. Так и вышло: Антон, никем не замеченный, забрал рюкзак, мешочек и берегом двинулся навстречу неизвестности и бессмертию.
Антон часто оглядывался. Для полнейшей надежности решил было часть пути прошлепать по воде, но сам же и отговорил себя: хоть всю дорогу не то что по щиколотку — в Волхове двигайся, лодкой плыви, а к тоннелю все равно по суше подходить! А тут, как по спецзаказу, и дождик посыпал. Слабенький, но все следы замоет.
Он в последний раз поднял глаза к небу, к солнцу. Но все вокруг было как за кисейными занавесками. Антон глубоко вздохнул и решительно шагнул к маскировочному кусту.
Хорошо, что нервы у Антона железные. Не вскрикнул даже. В черной дыре тоннеля, как птенцы в гнезде, сидели Алена и Ростик.
Вот это настоящие друзья, пришли проводить! Настоящие друзья всегда провожают. В море, на войну, в последний путь…
— Мы — с тобой, — непреклонным голосом сказала Алена.
— Да, — мужественно подтвердил Ростик.
Антона чуть слезы не прошибли от избытка благодарности и восхищения своими друзьями, но он, как только сумел строго, наотрез отказался:
— Не могу рисковать вашими жизнями!
— А мы тобой можем рисковать?
Вот тебе и байбасник Ростик Арсланов!
— Мы — с тобой, — еще более непреклонным голосом повторила Алена. Если она дважды сказала что-нибудь, уговаривать ее — пустое дело, все равно на своем настоит.
— Но у нас же и продовольствия только на одного! — еще посопротивлялся Антон.
Ему молча показали два школьных портфеля, разбухших от съестных припасов.
В конце концов, не без внутренней радости, Антон сдался. Конечно же, втроем веселее, надежнее и, безусловно, быстрее. Втроем они и за сутки, а то и до вечера управятся!
— Вперед! — отдал боевой приказ Антон.
Операция «Ракета» вступила в важнейшую и решительную фазу. И не было больше ни времени, ни возможностей для передумывания, для отступления, как нет у солдат ни причины, ни права сползти с бруствера в спасительное укрытие окопа после сигнала «Вперед!».
Они прошли в рост, потом — на четвереньках, потом — ползком. Рюкзак пришлось наполовину освободить: он не пролезал в нору. Как бы Антон в одиночку справился с этим? А так — трое, шесть рук, боевое подразделение.
Успех всегда сопутствует смелым и решительным. Они не поработали лопатой и двух часов, как перед ними открылся, теперь уже окончательно, длинный, черный, но совершенно свободный подземный ход.
Взрослые в таких случаях на радостях обнимаются и целуются. Про такое в книгах пишут, в кино, по телевизору показывают. Спортсмены забьют мяч, загонят шайбу и то целуются-обнимаются! Как должны радоваться ученики пятого класса, никто не знает. Кричать «ура», подбрасывать шапки и береты, вскакивать ногами на парты? Наверное, так. Но не под землей.
Они опять уложили рюкзак и, выставив яркие фонарики, быстро пошли вперед и вперед.
Очевидно, в боевой обстановке строго следили за чистотой и порядком в тоннеле. И сейчас ничего под ноги не попадалось.
Так они прошли с полкилометра. Лучи фонарей вдруг растворились, не встретив на своем пути ни стен, ни кирпичного потолка. Ребята остановились, уткнулись друг другу в спины.
— Спокойно, — сказал Антон и поднял фонарик кверху.
Белый кружок заскользил по бетонным сводам подвала.
— Ура! — шепотом выдохнул Ростик.
— Победа, — сказала Алена.
— Спокойно, — повторил Антон, но он, наверное, ликовал в душе сильнее, чем его друзья. Ведь это он задумал операцию «Ракета», он нашел вход в тоннель, он решил довести дело до победного конца даже с риском для жизни, он командовал боевым поиском. Наверное, поэтому он и сказал лишь — «Спокойно».
Они оказались в просторном подвальном зале с несколькими толстыми бетонными колоннами. Ничего заслуживающего внимания тут не было. Несколько полусгнивших ящиков, какие-то истлевшие и потому не распознаваемые комки и мусорные кучки. И всюду махровая пыль.
Широкий, тоже сводчатый, проем вел в другое помещение. Антон сразу же собрался туда идти, но Ростик честно признался, что хочет есть. По правде говоря, все проголодались, а признался Ростик.
— Ладно, — уступил Антон, — объявляю малый привал для завтрака.
Подкрепились бутербродами и горячим чаем из термоса. После нелегких трудов, волнений и сытного завтрака потянуло ко сну.
Антон даже головой помотал, сонный дурман отогнать.
