Ольга Качулкова - Робинзон в русском лесу
С каждым днем становилось все теплее и теплее. Снег на вершине стал таять, а вода начала сбегать с нее небольшими ручейками. Весна была еще в самом начале, но позднее эти ручейки должны были обратиться в довольно сильные потоки, которые могли подмыть наше жилье. Мы уже заметили, что земляной пол стал как-то сырее. Вася пошел осмотреть и исследовать, в чем было дело. Он вернулся домой очень невеселый.
— Думалось, что полно работать вместо лошади, а, видно, нам никогда от этого не избавиться. Только мы отвозили лес, пришлось таскать лед; кончили со льдом, принимайся за снег! Если мы не свезем снег с высокой стороны двора и не обкопаем канавой от горы, то наши стены пропали. Упускать времени нельзя: нужно сейчас же приниматься за дело.
Он обошел дом кругом, стараясь оставить на снегу глубокие, заметные следы.
— Вот какой длины канаву нужно нам вырыть не только в снегу, но и в земле, — угрюмо сказал он, — а не то — пропали все труды наши. Рыть ее можно не особенно глубоко. Вода, как найдет русло, так сама промоет сколько ей нужно.
Работу мы начали сверху, чтобы поскорее перехватить воду канавой. Расчистив довольно широкую дорогу в снегу, стали рыть канаву в замерзшей почве. Я предложил складывать выкопанную землю ближе к стене, дабы получился еще невысокий вал, ограждавший нас воды. В неделю, работая почти безостановочно, мы обрыли свое жилье и двор довольно глубокой канавкой, имевшей форму подковы. Те ручьи, которые стремились с вершины к нашей избушке, изливались теперь в канаву и по ее руслу неслись вниз, стекаясь в общий поток далеко ниже нашего двора.
Окончив с канавой, мы принялись вывозить снег со двора. Мы так были заняты сначала лесом, потом льдом, а теперь снегом на дворе, что совершенно забыли скидать с крыши довольно толстый слой снега. Мы спохватились только тогда, когда однажды за обедом мне в тарелку упало несколько капель воды. Мы оба очень огорчились — кроме всех работ, еще переделывать крышу.
— Боже мой! — думалось мне. — Неужели мы никогда не избавимся от необходимости не переставая работать, чтобы хоть таким жалким образом сохранить свою жизнь!
Вася решительно встал из-за стола, пошел на двор, приставил лестницу к крыше, влез на нее и быстро стал скидывать снег. Я стоял внизу с санями и корзиной и едва успевал подбирать его. Никогда еще не работали мы так усердно и поспешно. В какие-нибудь два часа мы очистили крышу и двор. Вася, продолжая молчать, слез на землю, взял топор и пошел к леднику. Я поспешил за ним. В этот день мы успели вбить остальные колья для стен и даже заплести несколько венцов плетня. Мы окончили бы ледник в какие-то пять дней, но земля еще не оттаяла, а она была нужна нам, чтобы засыпать стены. Я предложил продолжать копать начатый прошлым летом ров за частоколом и землю засыпать в стены ледника.
— Все это так, — сказал Вася, — со стенами мы, конечно, справимся! Но я думаю теперь, как мы будем копать ров? Ведь надо, чтобы он нас оградил от волков и медведей, а для этого он должен быть очень глубок — аршина в три. Поначалу можно выбрасывать землю лопатой, а зароешься глубоко, как тогда? Неужто носить ее в корзинах за спиной по лестнице? Ведь этак его ввек не выроешь! И знаете, что я надумал? Нужно нам сделать блок и ворот, как у рыбаков на челнах. Жаль, что нет у нас железной толстой палки, ну, да ничего, — и так справимся!
Я признался Васе, что не имею никакого понятия о вороте, но он просил меня только помочь ему. На обрезке толстой доски Вася нарисовал небольшой, вершков шести в диаметре круг, в центре наметил дырку и просил меня обпилить и просверлить его, а сам с топором пошел в лес.
Я не успел еще окончить работу, как он явился, неся на плечах пару бревнышек, аршина по два в длину. Он бросил их на землю и стал обтесывать с двух сторон. Сделав колесо, я пришел к нему на помощь. Щепки от топоров так и летели во все стороны!
В середине обтесанных плах мы выдолбили глубокие гнезда. Для стоек нам потребовались две толстые и длинные доски. Их у нас не было, поэтому пришлось пожертвовать одной из лавок, в избе которые мы смастерили еще осенью.
На одних концах стоек Вася вырезал шипы, подогнав их под размеры гнезд. На других мы просверлили отверстия для вала, приспособив под него крепкий, прямой, хорошо очищенный от сучьев и коры ствол молодой сосны.
На вал Вася надел подготовленный мною блок, на котором я, по его указанию, вырезал стамеской желобок для веревки. Мы долго добивались того, чтобы блок свободно вращался на валу, затем накрепко закрепили вал в гнездах стоек, а их нижние концы забили в отверстия на плахах. Таким образом у нас получилось сооружение в виде большой буквы «П», опирающееся на две массивные плахи. Чтобы надежнее укрепить стойки, нам пришлось сделать укосы. Вместо гвоздей мы, руководствуясь прошлым опытом, использовали деревянные колышки, окуная их в чистую смолу.
Когда все было сделано, Вася перекинул через блок веревку, зацепил один конец ее за довольно толстое бревно, а за другой стал тянуть книзу. Бревно со скрипом поднялось до самого блока. Надо было видеть сияющую физиономию Васи! Кажется, этот пронзительный, неприятный скрип нравился ему больше самой лучшей музыки.
— Вот так и будем поднимать корзины с землей из ямы, объяснял он.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мы продолжаем улучшать свое хозяйство.
Вообще лето было для нас временем постоянной и спешной работы и весьма полезных и интересных открытий, изобретений и наблюдений. Работа, правда, утомляла нас, но все-таки шла легче и успешнее, чем в прошлом году, потому что мы оба выросли, окрепли и путем опыта и частых упражнений достигали некоторого навыка и сноровки. Кроме того, мы освоились с лесом и его обитателями, поняли, что если, с одной стороны, у нас было много врагов и нужд, то, с другой, стоило только хорошенько призадуматься и повнимательнее присмотреться к окружающей природе, чтобы в ней же найти средство спастись от одних и удовлетворить другие.
Я уже говорил, что прошлогодние огородные посевы наши были очень малы, и мы решили увеличить их. Я не знал, как собрать семена с капусты, свеклы, моркови, репы и редьки. Раньше я не задумывался, откуда берутся семена. Я спросил об этом Васю. Ему, видимо, льстила возможность поучать меня, которого он, до нашего переселения в лес, считал чуть ли не самым сведущим человеком на свете.
— Дивно это мне, Сергей Александрович, важно заговорил он, — ведь сколько вас, господ, учат! Вы и читать, и писать знаете, и по немецкому, и по французскому понимаете и про всякого китайца расскажете, как по писаному, а не знаете, как от капусты семена идут. А отчего? Оттого, что нет у вас привычки присмотреться, как кто и что делает, как что растет. Знать, все на книжку, да на чужой ум полагаетесь! Книжка дело хорошее, кто ж об этом говорит, а если около нее и свой глаз, да своя смекалка не дремлют, так выйдет гораздо лучше. Ведь жили мы с вами в одном селе. Огородник мой дядя родной, я весной от него не отходил, да и осенью возле вертелся, вот теперь и знаю, где у капусты семена. А вы, бывало, придете, только гороху да огурцов нарвете, да меду попросите, а на то, что он делает, и не посмотрите.
Я был очень сконфужен хотя и внезапной, но весьма справедливой нотацией Васи и сильно покраснел. Он заметил это, и ему, вероятно, стало жаль меня.
Вася объяснил мне, что капуста за один год не даст семян. Для того, чтобы получить их, следует выбрать лучший кочан, тщательно ухаживать за ним и осенью, до начала морозов, не срезать его, как обыкновенно делают со всеми остальными: а выкопать с корнем, пересадить в ящик с землею и на зиму поставить в теплое место. Весной такие кочаны опять высаживают на гряды и оставляют там до осени. Кочан пустит высокие побеги, вовсе не похожие на капустные листы, а осенью на них окажутся семена. Сеют их не прямо на грядах, а самой ранней весной сажают семена в ящики с землей. Там они прорастают, и только когда станет совершенно тепло, их пересаживают на гряды.
Прошлой осенью мы так и поступили, а теперь снова высадили несколько кочанов обратно на гряды. Зная, что через год у нас будут уже свои семена, мы решили затратить на посев все оставшиеся у нас, для этого необходимо было увеличить число гряд.
Опять пришлось возить черную землю от озера на себе. Эта работа была гораздо скучнее и утомительнее всех остальных. Мы исполняли ее очень неохотно. Наконец, однажды, сильно утомясь тащить тележку с землею на гору, мы остановились отдохнуть.
— Это просто несносно! — воскликнул Вася. — Я готов делать, что хочешь, только не работать по-лошадиному! Этот год я уж, так и быть, доработаю, а на будущий заведу такую лошадь, на какой давно никто не ездил.
— Это какую же? — спросил я насмешливо и печально, — локомотив сделаешь или дикого волка впряжешь?
— Нет, не волка, а лося, — ответил Вася задорно. — Мне рассказывал отец, что у вашего прадедушки был ручной лось, и его впрягали в сани.
