Идиля Дедусенко - Приключения Альки Руднева
– Еще как заслужил! – подтвердил Степаныч.
– А вам, ребята, – обратился капитан к Петру и Антону, – тоже мобильники за содействие. Без фото, но тоже хорошие. Будете теперь все трое всегда на связи.
Вскоре явился Алексей с билетом на поезд для Петра. Он же потом отвез его и Степаныча с Антоном на вокзал. Альку не пустили, чтобы не навредить здоровью, и он прощался с другом в прихожей. Они слегка помутузили друг друга, чтобы скрыть набегавшие на глаза слезы: обоим не хотелось «раскисать» на виду у всех.
Проводив Петра и вернувшись к Кузьминичне, Степаныч рассказывал:
– Место у Петруши хорошее, проводница отзывчивая, обещала последить за парнишкой. А мы потом в детдом позвоним, узнаем, как добрался.
– А пирожки не помялись? – поинтересовалась Кузьминична.
– Да в целости и сохранности твои пирожки! Ему не только до Волгограда, а еще на несколько дней хватит.
Степаныч повернулся к Альке:
– Ну как ты?
– Хорошо, уже совсем здоров.
– Значит, завтра тебя отправим, а то сестра совсем заждалась. Один-то доедешь?
– Конечно!
– И правда, сел в поезд и лежи до самого Пятигорска. А там сестра встретит. Сейчас ей позвоним, чтобы ждала.
Алька плохо спал ночь, все представлял, как встретится с Катей, как войдет в дом, вернется в школу… В школу обязательно! Придется нагонять, много сидеть за учебниками, но он готов, не хотелось терять год. Прощаясь с ним, Антон сказал:
– Я как-то книжку одну читал – «Мифы Древней Греции». Там много непонятных названий, зато интересно написано, как Одиссей странствовал. Это грек такой был. Он долго плавал, а потом все-таки домой вернулся.
– А, знаю, – сказал Алька, – «Одиссея» называется.
Слушавший их разговор Степаныч сказал:
– У каждого своя одиссея, ваша еще похлеще будет, чем у того грека. Тому Одиссею за несколько лет столько страданий не выпало, как вам за несколько месяцев. Но все, одиссея ваша закончилась. Путешествовать тоже надо с умом и с пользой.
В поезде Алька вспоминал мудрые наставления Николая Степановича, доброту Веры Кузьминичны и всех других людей, с которыми его свел случай, вспоминал своих новых друзей, и все отчетливее становилась мысль, блуждавшая в его голове: «Плохо жить среди равнодушных». Это сказал Николай Степанович. Тогда его слова, как недозревшие зерна, упали в Алькину душу. И вот, наконец, «дозрели», сформировались в четкое понятие. Алька теперь точно знал, что не пройдет мимо чужой беды, как сделали это люди, подарившие ему столько сердечности и доброты.
Утром, когда он проснулся, увидел знакомые очертания вокзала, а потом и Катю, метавшуюся по перрону. Алька выскочил из вагона, чуть не забыв сумку с дарами от Алексея и с неизменными пирожками от Кузьминичны. Катя прижала его к себе сильно-сильно, словно боялась, что он снова исчезнет, если она выпустит его из рук, и прошептала:
– Вот ты и дома.
