Олег Коряков - Тропой смелых
— Хм! — глубокомысленно сказал он. — Полезная это штука — ботаника.
Дима застенчиво и довольно улыбнулся, а Вова, отобрав у брата тысячелистник, деловито скомкал и засунул его в карман.
Немного не дойдя до шоссе, наткнулись на речку и начали устраиваться на дневной привал. Место было ягодное, и ребята размечтались о пирожках с земляникой.
— А давайте испечем, братцы-кролики!
Дима с Вовой посмотрели на Мишу недоверчиво, а он перемигнулся с Лёней:
— Думаете, не испеку? Собирайте ягоды.
Миша — он так и остался костровым с первого вечера — принялся разводить огонь, а остальные разбрелись с кружками в руках. Прошло минут пять. Вдруг Миша заорал:
— Сюда! Скорее!
Рассыпая ягоды, бросились к нему. Миша суетился у костра, снимая ведро с огня. Лицо у него было встревоженное.
— Смотрите! — Он ткнул пальцем в огонь.
Сначала никто ничего не понял, потом у всех разом рты открылись от удивления: костер медленно приподнимался, как будто кто-то толкал его снизу.
— Что это? — вместе спросили Дима и Лёня.
— Вулкан. Сейчас землетрясение будет.
Вова сказал это совершенно серьезно, с испугом и потому вызвал улыбки. Но костер продолжал приподыматься, и теперь стало видно, что земля под ним вспучивается. Лёня пнул горящие сучья. Миша с Димой палками помогли ему разбросать костер.
Обгорелая, обуглившаяся трава прикрывала небольшой холмик. Его не было, когда здесь раскладывали костер. Он вырос только что. Миша ковырнул землю палкой. Что-то блеснуло. Он ковырнул сильней. Тонкие бурые листочки сверкнули на солнце. Все склонились над бугром.
— Слюда?!
— А ну-ка еще ковырнем.
Это была темная, почти черная слюда. Верхний слой ее, более светлый, чем нижний, походил на разбухший слоеный пирог. Ниже слюда была темнее и плотнее.
— Это от огня, наверно, — догадался Лёня. — Нагрелась — и разбухла.
Он отломил кусочек и положил на горящую головню. Слюда стала быстро увеличиваться в объеме. Листочки отделялись друг от друга, и кусочек все рос, разбухая.
— Вот никогда не знал, что слюда так может! — сказал Дима.
— Нет, слюда так не может, — заявил Миша. — Я знаю. Ее сколько ни нагревай — останется, какая была.
— Тогда что же это?
— Вот если бы Павел был с нами, он бы сказал.
Поудивлялись еще, натолкали в карманы этой необычной слюды, а Лёня завернул ее в бумажку и сунул в мешочек, где у него хранились уже собранные образцы других минералов.
Миша снова развел костер, а остальные опять отправились за ягодами. Очень было интересно, как это начхоз будет без печки, без сковороды готовить пирожки.
Съели суп, подвесили воду для чая, и Миша объявил, что он готов к защите своей кулинарной чести. Лёня взялся, насыпав в миску сахару, раздавить в ней ягоды и перемешать. А Миша вынул из рюкзака чистую тряпицу, разложил ее на земле и насыпал горку муки. Сделав в горке ямку, он налил туда воды, бросил щепотку соли и стал замешивать тесто.
Дима с Вовой присели около кулинара на корточки и внимательно следили за его работой, будто ни разу в жизни не видывали теста.
— Ага, вам, значит, нечего делать? — съязвил Миша. — Отправляйтесь листья собирать. Только покрупнее выбирайте.
Все сразу стало ясно. Миша наделал пирожков, разгреб костер, и под огнем оказались заранее набросанные им плоские камни. Завернув пирожки в листья, он положил их на камни и засыпал толстым слоем горячей золы, а сверху еще накидал углей.
И славные же получились пирожки! Мало кто едал такие. Правда, сверху они чуточку обуглились, а снизу не прожарились, и тесто осталось полусырым, но, в общем, как справедливо заметил Лёня, получилось «что-то шикарное», во всяком случае — намного лучше всякой там домашней сдобы.
— А помнишь, Лёнька, у озера Горного, когда Игнат Семеныч нам показывал, как печь, какие вкусные были! — сказал Миша.
Вот только комары вели себя по-свински. Не хотели они разделить туристские восторги и нападали самым гнусным образом. Не так больно, как надоедливо. Прямо из терпения выводили. Вова совсем разозлился и даже загрустил.
— Вот если бы я писателем был, — сказал он, — я бы сочинил про лес такую книгу. В ней первая глава называется: «Комары!», вторая: «Комары!!», третья: «Комары!!!» Дима, ты поэт — сочини такую книгу.
Но Дима сказал, что комары — это чепуха, и если кругом такая красота, то не только комаров можно стерпеть, а даже пчел и еще что-нибудь похуже. А Лёня заявил, что тот, кто умеет не бояться комаров, тот и тигра не испугается.
— Ну да, скажешь! — откровенно выразил свое недоверие Вова, потом подумал и сказал: — Я и не боюсь, а раз они кусаются!
Миша ничего не говорил, а сорвал ветку и отмахивался ею от серых полчищ…
Километра через два от речки, где жарили пирожки, лес внезапно оборвался, расступившись вдоль широкой и гладкой шоссейной дороги. Не верилось как-то, что здесь, в глуши, видишь создание человеческих рук, и странно и приятно было глядеть на следы мощных автомашин, отпечатавшиеся на желто-сером песке.
Уж на что дика местами уральская тайга, а труд и воля человека и ее обуздали, покорили. И там, где нет городов и сел, где стелются обомшелые леса, где вздымаются горы у таежных озер и вольные птицы вьют гнезда, — и там проходит советский человек, упорный и трудолюбивый хозяин своей земли.
Вот — была здесь непролазная чаща. Шумели на ветру разлапистые гиганты. Гнили болота. Зверье бродило. А в середине леса геологи нашли руду, и строители воздвигли завод. От него протянулась железная дорога, по реке поплыли баржи с металлом, и сюда пришла рабочая артель. Зазвенели, наверное, наши славные русские песни. Гулко, раскатисто затрещав, подминая соседей, рухнул первый гигант. Рядом — второй, третий, сотый… Урча и переваливаясь на ухабах, забегали юркие полуторатонки. Горы земли и щебня пали в болотную воду. Молот обрушился на камень, дробя, размалывая его. Стройной шеренгой вытянулись желтые столбы, загудели, запели на них провода. Ровное широкое шоссе прорезало тайгу…
Путешественники уселись в придорожной канаве.
— Теперь надо узнать, куда мы вышли, — сказал Лёня. — Примерно вот здесь, — ткнул он в карту. — Только если та речка, где мы обедали, называется Каменкой. Сейчас проверим. Тут людей, наверно, много проезжает.
И, как бы в ответ на его слова, вдали показалась быстро мчащаяся машина.
— Остановить? — приподнялся Дима.
— Нет, постой. Подождем кого-нибудь на лошади. А на машине, может, издалека едут, места здешние плохо знают.
Это было резонно. Дима снова уселся. Оставив за собой густое облако пыли, мимо пронесся грузовик. Из кабины кто-то помахал ребятам рукой.
— Вы видели? — обернулся к друзьям Лёня, и лицо его стало встревоженным.
— Что?
— В машине был он… Еще помахал… Тот, в кожаной куртке…
Все посмотрели вслед автомобилю. Он был уже далеко.
— Лёнь, ты не ошибся?
— Что я, слепой, что ли! Вот честное слово, он! Могу пионерское дать.
— А записка?
— Что — записка?
— Он же ее ночью подсунул. И до сих пор сидел там, ждал?
Лёня задумчиво почесал нос.
— Н-да… Значит, сидел. Только зачем?
Эта путаница держала в напряжении, немножко пугала и злила.
— Еще рукой помахал!..
— Ладно! Торопиться нужно, — решил звеньевой. — Видите, он на машине. В два счета там будет… А мы все равно не отступимся! Идем.
— Подожди. Про дорогу-то надо узнать.
Скоро показались конные повозки, сразу с двух сторон. Молодой веселый колхозник, приветливо поздоровавшись с ребятами, подтвердил, что река, где они были недавно, действительно называется Каменкой, и рассказал о дальнейшей дороге.
— Путешествуете, что ли? — ласково спросил он.
— Путешествуем.
— Ну, шагайте. Хорошего пути вам!
Пройдя километр по шоссе, они свернули на лесную тропинку. Жара убавилась. Итти стало легче.
На ночевку расположились в диком крутобоком логу, у небольшого прозрачного ключика. На дне его была видна каждая песчинка, а от холодной воды ломило зубы. Темнозеленые игольчатые ветви елей, чуть серебрясь, гнулись к земле. По логу громоздились камни. Вёснами здесь протекает, наверное, какая-то горная речушка, бурлит и клокочет, перекатываясь с камня на камень. Лог и сейчас поблескивал на солнце, словно по дну его струилась вода. Это блестели маленькие камешки. Тут были и кварц, и свинцовый блеск, и роговая обманка, и слюда, и еще что-то, названия чему ребята не знали. Лёня все собирал, завертывал в бумажки и складывал в мешок.
По краю лога болтались мохнатые и длинные-предлинные корни сосен, подмытые весенней водой. Миша где-то слыхал, что в корнях, меж мелких ответвлений, находят самородки золота. Все принялись искать. Долго искали. И не нашли.
