Т. Бернс - Гнилое яблочко
Я останавливаюсь перевести дыхание и заглядываю внутрь сквозь двойные стеклянные двери. Мои одноклассники рассыпались по просторной комнате: кто-то сидит за столом, кто-то устроился на диванах и стульях. Они склонили головы над книгами и тетрадками. Здесь же работают несколько старших студентов, но никто из них не тянет на учителя или библиотекаря. Мне кажется, будто все ведут себя слишком хорошо для озорников, оставленных без присмотра, но потом я вижу возле входа бегущую строку:
…ВЫ ВХОДИТЕ В ЕДИНСТВЕННУЮ
ТИХУЮ ЗОНУ В АКАДЕМИИ КИЛТЕР.
ПОЖАЛУЙСТА, УВАЖАЙТЕ СВОИХ СОБРАТЬЕВ-ХУЛИГАНОВ!
Наконец я перевожу дух и вхожу. Лимон сгорбился в кресле на другом конце комнаты и закрыл глаза, так что я на цыпочках крадусь к ближайшему однокласснику — Абрахаму Хансену, Мастеру баллончика.
Я хлопаю его по плечу:
— Прости, ты не мог бы…
— Тсс!
Я поднимаю взгляд. Девочка за соседним столом смотрит на меня и качает головой.
— Прости, — бормочу я.
Она возвращается к своей книжке, а я — к Эйбу. Он показывает мне блокнот. Страница изрисована картинками в рамочках, будто в комиксе. На первой картинке трое человечков сидят за столом и читают. На второй в комнату входит еще один человечек пониже ростом. Вместо рта у него тонкая черта, приподнятая с одной стороны, будто он ухмыляется. На третьей картинке человечек, который теперь взгромоздился на стол, прижимает ручки-палочки к груди и задирает подбородок. Из его открытого рта выходит темное клубящееся облачко, вокруг которого змеится надпись: «Буэээээ!» На следующей картинке человечки, охваченные ужасом, убегают прочь.
Эйб опускает блокнот, пишет над ядовитым облаком: «5 штрафных очков» — и снова поднимает.
— Я не уловил, — признаюсь я. — Значит, нам нужно…
— Тсс!
Эйб переворачивает страницу, и я вижу еще одну серию рисунков. Она очень похожа на предыдущую — за тем исключением, что облачко вырывается у человечка не изо рта, а из того места, которое по идее представляет собой его зад. Рядом с эти облачком Эйб пишет: «10 штрафных очков».
Затем, как будто вселенная почувствовала мое смущение, тишину в библиотеке разрывает шум — нет, рев. Я подпрыгиваю. Эйб закрывает уши. Девочка за соседним столом дергается, будто ее ударили в живот. Звук продолжается не дольше пяти секунд, но они кажутся днями.
Когда он стихает, раздаются смешки. Шепот. Все, включая меня, оглядываются в поисках виновника.
Все, кроме Самары, нашей учительницы биологии. Она стоит возле высокого книжного шкафа с ярлыком «Самые знаменитые смутьяны в истории человечества». Когда наши взгляды встречаются, она кивает на дверь позади себя, а потом исчезает за ней.
Я не знаю, что ей нужно, но все равно следую за ней в кладовку. Все эти телесные звуки выбивают меня из колеи, и я согласен под любым предлогом убраться от них подальше.
— Ты опоздал, — говорит она, когда я закрываю за собой дверь.
— Я знаю. У моего соседа по комнате были кое-какие проблемы, а потом мы завтракали, и…
— Хватит. — Она поднимает руку. — Обычно я не терплю опоздавших — неважно, кто они такие. Но раз уж Анника считает тебя чудо-ребенком, я окажу тебе огромную услугу и введу тебя в курс дела.
— Спасибо, — говорю я, стараясь не зацикливаться на словах о чудо-ребенке.
Она закатывает левую штанину. Чуть ниже колена к ноге примотан серебристый мешочек. Она поднимает правую ногу и ударяет по мешочку каблуком.
По кладовке разносится урезанная и смягченная версия звука, который мы только что слышали в библиотеке.
— Подушка-пердушка? — спрашиваю я. — Вот откуда взялся тот звук?
Она заворачивает джинсы обратно, и мешочек исчезает из виду.
— Неважно, сколько тебе лет. Телесные звуки, настоящие или фальшивые, действуют безотказно. Если их правильно использовать, они становятся одним из самых страшных оружий в борьбе со взрослыми, которые пытаются тебя контролировать. Один-единственный неожиданный звук лишит твоих родителей памяти и рассудка в десять раз эффективнее, чем любая истерика. — Она смотрит на меня. — На этом уроке тебе надо заработать двадцать штрафных очков. Рыгание дает пять очков, пер…
— Все остальное дает десять, — быстро заканчиваю я. Это слово напрягает меня даже больше, чем само действие. — Я знаю. Но у меня нет подушки-пердушки.
— Это Kилтер-пакет. И его больше ни у кого нет.
Я широко распахиваю глаза:
— Вы что, хотите сказать, что мы должны… что я должен… Перед всеми этими людьми я должен…
— Тебе не обязательно это делать. Просто издавай звуки. Желательно — так, чтобы никто не знал, что это ты.
Она обходит меня и открывает дверь. Я выхожу следом, еле волоча ноги. Когда дверь закрывается, я заставляю себя повернуться лицом к притихшей библиотеке.
Об этом задании даже подумать стыдно, но мне все еще хочется произвести на Самару хорошее впечатление. В конце концов, она мой учитель, и надо же с чего-то начинать. Так что я нахожу в углу одинокий шезлонг, поворачиваю к стене и забираюсь в него.
Следующие сорок пять минут я стараюсь. Я действительно пытаюсь что-то из себя выдавить. Я глубоко дышу. Высовываю язык. Думаю о газировке — о «Докторе Пеппере» или «Маунтин Дью», к примеру. Но всякий раз, когда я уже готов взорваться, кто-то другой опережает меня, нарушая тишину — и мою концентрацию. На каждую попытку собраться с силами у меня уходит несколько минут; прежде чем я успеваю чего-то добиться, урок уже окончен.
Ощущая одновременно облегчение и разочарование, я вылезаю из шезлонга и прохожу через библиотеку к выходу. Впереди идет Лимон и о чем-то шепчется с Габи и Эйбом. Я прибавляю шаг, чтобы их догнать.
И тут я останавливаюсь. В моем животе, все еще полном буррито, начинается шевеление. Я задерживаю дыхание и застываю на месте, но шевеление не утихает. Живот сводит спазмами. Он урчит. Покраснев, я обеими руками прикрываю источник звука. В отчаянии я оглядываю библиотеку в поисках туалета, но здесь есть только две двери: одна в кладовую и одна с табличкой «Архивы». Я помню, что на входе в здание была уборная, но это через три коридора отсюда. А времени у меня нет.
В библиотеке остается дюжина старших студентов. Когда я прохожу мимо них, они не поднимают головы, но я все равно стараюсь улыбаться. Ворчание в животе нарастает, и если они слышат его, пусть думают, что все в порядке.
Хотя все совсем не в порядке. Мой живот сейчас взорвется, и мне требуются все силы, чтобы добраться до комнаты с архивами шагом, а не бегом. Наконец я достигаю двери, распахиваю ее и вваливаюсь внутрь. Комната заставлена металлическими шкафами с книгами и папками. Отчаявшись уйти достаточно далеко от читального зала, я кидаюсь в первый попавшийся проход и забиваюсь в угол.
Бобы, бобы, нет музыкальней еды!
Чем больше сожрешь, тем звучней…
Мой живот заканчивает куплет как раз вовремя. Звук получается громкий, а удар — мощный. Кажется, будто бетонная стена, к которой я прислонился, сотрясается, — хотя, может, это я сам трясусь от страха и напряжения.
Но этому приходит конец. И я чувствую себя словно заново родившимся.
Я пережидаю несколько секунд, чтобы убедиться, что за первой волной не последует вторая. Однако живот не подает признаков жизни, и я облегченно вздыхаю и шагаю к двери.
Но выйти не могу. Потому что прямо передо мной стоит Самара. Она зажала руками нос и рот, широко расставила ноги и будто приросла к полу. По одну сторону от нее валяется раскрытая курьерская сумка, по другую — чашка, из которой пролился кофе. Самара вытаращила глаза и тяжело дышит.
— Поздравляю, Симус Хинкль, — выдыхает она. — Возможно, Анника все-таки права насчет тебя.
Глава 12
Штрафных очков: 250
Золотых звездочек: 60
…Кому: [email protected]
От кого: [email protected]
Тема: Еще один повержен в прах
Дорогая мисс Парципанни!
Я снова это сделал. Недавно после урока биологии я сделал кое-что очень плохое с другим учителем. Это было так ужасно, что она застыла на месте, покраснела и чуть не расплакалась. Я не могу сказать вам, что именно я сделал (поверьте, вы бы не хотели этого знать), но я могу сказать, что прошла уже неделя, а я до сих пор чувствую себя ужасно.
Это была случайность — так же, как и тогда, когда я попал в вас яблоком или в Ферн мячом. Я старался загладить вину и быть прилежным учеником… но уроки здесь очень странные. И учат нас всяким странным вещам.
Взять хотя бы музыку. В Клаудвью на этом уроке мы слушаем Бетховена, считаем такты и играем на пианино мистера О’Малли «Зеленые рукава». Здесь на музыке нас учат свистеть, не шевеля губами. Этим мы недавно занимались. Два часа подряд.
