Лев Прозоровский - Чужие ветры. Копье черного принца
Серафим Васильевич протянул расшифрованную радиограмму. Андрей быстро пробежал ее взглядом. Раз, другой…
— А где сейчас Птицын? — спросил он, возвращая радиограмму.
— Дома, — ответил начальник смены. — Кончил дежурство в четыре часа утра… Теперь, видимо, отдыхает.
— Так, так, — проговорил Андрей, что-то соображая. — А как бы нам с ним связаться?
— У Птицына на квартире есть телефон.
— Удобно ли отдыхающего человека поднимать с постели телефонным звонком? — с некоторым сомнением сказал Андрей. Этот вопрос, а главное тон, которым он был произнесен, привели старого радиста в восторг. «Майор госбезопасности… при исполнении служебных обязанностей… Столько власти имеет, и вдруг такой вежливый! Можно сказать, стеснительный…»
— Не сомневайтесь, товарищ майор! Мы подымем! У нас это делается запросто. Сейчас прикажу — моментально прилетит! — И начальник смены с несвойственной его годам резвостью ринулся к городскому телефону.
— Нет, нет… Вы уж не приказывайте, — остановил его Андрей. — И не пугайте его… Пригласите повежливей. А я могу и подождать.
— Так точно, повежливей… Будет сделано! — пробормотал устыдившийся своей прыти радист и засеменил к телефону.
Пока ждали Птицына, Андрей обошел помещение, в котором находился. Большая комната, с двумя окнами на восток. Четыре радиотелеграфных аппарата: один работает, остальные покрыты черными клеенчатыми чехлами. Стены пестрят цветными таблицами служебного характера: тут и флаги международного свода сигналов, и схема приема-передачи, и правила техники безопасности…
Аня не имела возможности ни на минуту оторваться от работы: суда, одно за другим, каждое строго по своему графику, вызывали радиоцентр пароходства. Поэтому, мельком взглянув на Андрея, как только он появился, Аня тут же повернулась к аппарату.
Начальник смены вышел в соседнюю комнату, где помещалась аккумуляторная. Андрей подошел к девушке.
— Я не помешаю вам, если задам один вопрос? — мягко спросил он.
— Нет, нет, ничего, — кокетливо ответила Аня. — Не помешаете нисколечко.
— Вопрос вот какой: вы хорошо знаете Птицына?
— Женьку-то? — встрепенулась радистка. — Еще бы! Пять лет вместе работаем… И потом он аккордеонистом у нас в самодеятельности…
— А не мог ли Птицын сообща с радистом «Орла» устроить какую-нибудь шутку?
— Женька-то? Что вы! Конечно, нет… Он службу знает. Насчет дисциплины — не придерешься! Фронтовик, партизан… И потом, на судне любую шутку радист все равно должен вписать в бортовой журнал… А журнал просматривается самим капитаном.
— Эти порядки я знаю, — протянул Андрей задумчиво. Аня искоса взглянула на гостя. Он ей понравился. Ничего не скажешь, — молодой, интересный. Волосы вьются — позавидовать можно. Продолжая левой рукой пропускать сквозь пальцы бесконечную телеграфную ленту, Аня улучила минуту и потянула Андрея правой рукой за плащ:
— «Балтияс модес»?
— Что? — не понял Андрей.
— В Риге, спрашиваю, шили?
— Нет… В Таллине… готовый купил.
Так завязалось знакомство, которому, возможно, в дальнейшем суждено было стать интересным, если б оно не было прервано появлением вошедшего в комнату степенного медлительного парня в фуражке с морским «крабом» и форменном кителе со старшинскими нашивками на рукавах.
— Что здесь случилось? — звонко спросил вошедший. — Где авария? — Старшина настороженно ощупывал взглядом фигуру незнакомого человека, стоявшего возле Ани.
— Авария ликвидирована, товарищ Птицын, — ответил вдруг за всех незнакомый человек. — А мне вот надо с вами поговорить… Вы откуда родом?
— Я? — удивленно переспросил Птицын.
— Да.
Старшина не понимал, что все это означает. Серафим Васильевич подошел к нему на цыпочках и шепотом разъяснил. Лицо старшины моментально стало очень серьезным.
— Я из Москвы… А что?
— А вот что! Читайте.
С таким же очень серьезным лицом Птицын взял протянутую радиограмму и медленно прочитал ее, старательно шевеля губами.
— А теперь объясните, что это значит?
Старшина почесал затылок.
— Я… я ничего не понимаю.
— Подумайте хорошенько. Может, что и вспомните.
— У него на «Орле» друг плавает, — ввязалась в разговор Аня, не отличавшаяся, как из этого можно было заключить, большой выдержкой. Старшина метнул на девушку взгляд, в котором — странно! — не было и намека на благодарность за удачную подсказку. Таковы уж люди. Как часто мы гневаемся на тех, кому, в сущности, должны быть благодарны!
— Друг? Кто же это? — спросил майор.
— Первый помощник капитана Арутюнов, — поспешил ответить Птицын, продолжая коситься в сторону Ани. — Фронтовой товарищ… Вместе партизанили в Белоруссии… Я — учеником радиста, он — комиссаром…
— Интересно, интересно, — остановившись посреди комнаты, сказал Андрей. Ему и в самом деле было интересно узнать о партизанских делах этого крепыша. — И что же он — из Рязани?..
— Нет, с Кавказа он… По-моему, по фамилии видно… — сердито сказал Птицын.
— А знакомых общих у вас с ним нет? Из Рязани… — снова спросил Андрей.
— Да нет же! Сказал я вам, что с Рязанью дел никаких не имею и не был там ни разу!.. Разрешите быть свободным?
— Еще один вопрос! У вас в жизни не было ничего такого, что может иметь отношение к городу, о котором идет речь?
Это было сказано очень серьезно. Птицын понял и сдержал свое возмущение. Очевидно, дело было важным.
— Был один случай… только не знаю, сгодится ли он вам…
— Давайте, давайте, расскажите, — подбодрил Андрей.
— Это было в Полесье, в Белоруссии, во время войны. Я тогда выучился на радиста… Комиссаром у нас был товарищ Арутюнов, ну, тот самый, что сейчас помполитом на «Орле»… Мы часто переносили с места на место свою рацию, чтоб немцы не запеленговали… И вот однажды утром идем мы с комиссаром вдвоем, а навстречу нам из лесу вдруг выбегает боец в советской форме, весь драный и, видно, голодный… Упал на колени и завопил: «Братцы! Партизаны! Не погубите! Свой я… Рязанский! Из плена убежал, от немцев…»
Ну, взяли мы его, значит, на свою базу, глаза, правда, завязали на первый случай… А ночью этот «рязанский» убежал в лес… Один из наших пошел следом и накрыл его в ту минуту, когда «землячок», откопав спрятанную километрах в двух от базы рацию, начал ее настраивать… Ну, словом, оказался это засланный шпион… Во всем признался… В тот же день по приговору партизанского суда эту сволочь расстреляли… Вот и все!
Кончив свой рассказ, широколицый старшина вдруг смутился. Ему показалось, что рассказ получился пустяшный, не имеющий никакого отношения к событию на радиоцентре. Поэтому он не сразу поднял глаза на майора. Но присмотревшись, понял: майор остался доволен рассказом. Не глядя на Птицына, он некоторое время молча думал, видимо стараясь собрать воедино обрывки различных мыслей и предположений. Наконец, найдя то, что искал, майор подошел к радисту, дружески хлопнул его по плечу и сказал просто:
— Спасибо, товарищ Птицын! Вы свободны! Идите досыпать!
— Ладно уж, — отмахнулся старшина. Он за эти минуты вырос в собственных глазах, хотя так и не понял, какую все-таки услугу оказал этому маленькому дотошному майору. Аня заметила эту перемену в его настроении и проговорила торопливо, пока майор не ушел:
— Ишь ты, как Женька сразу оттаял… А вошел — глядел грустно.
— Как глядел, так и гляжу, — отрезал старшина.
Словесная перепалка между радисткой и старшиной грозила принять опасный характер. Андрей с притворным испугом вобрал голову в плечи, подмигнул начальнику смены, переводя взгляд на молодых, сказал на ходу: «Всего хорошего, товарищи» и ушел, оставив ощущение, что ничего страшного не случилось, что все пережитое за утро было не более чем забавным недоразумением.
Но сам Андрей отлично отдавал себе отчет, что это далеко не так. «Я понял вас, друзья, — мысленно обращался он к отправителям загадочной радиограммы. — Вы хотите предупредить, что к нам едет шпион…» Но тут же возникали новые мысли: «Однако в каком порту нам следует ждать гостя? Откуда о шпионе узнали на „Орле“? Если на стоянке — незачем было прибегать к такой шифровке, можно было дать знать в посольство… Значит, в море! Но там они, кроме „Агнессы“, ни с кем не встречались… Допустим, „Агнесса“… Хорошо, проверим „Агнессу“…»
Последняя мысль пришла в голову уже тогда, когда машина, на которой возвращался Андрей из пароходства, остановилась у подъезда управления. Андрей взял у дежурного ключ, поднялся к себе в кабинет на второй этаж и прямо с хода, не раздеваясь, позвонил дежурному диспетчеру пароходства.
— Говорят из Управления госбезопасности. Скажите, в какой из наших портов в ближайшие дни ожидается шведский пароход «Агнесса»?
— Ни в какой, — сразу же ответил диспетчер, видимо хорошо знавший весь флот, курсирующий на Балтике. — Это судно зафрахтовано у шведов одной финской фирмой и совершает рейсы между Гамбургом и Турку, с заходом в Стокгольм.
