Валерий Квилория - У собачьего древа
– Лёшик! Лёшик! – сказал квадратный осёл человеческим голосом. – Как слышишь?
– Слышу хорошо, – отозвался откуда-то из копыта голос, в котором мальчишки тотчас признали голос пивососа[72] из их родного городка.
– Объекты не появлялись? – спросил Фу-Фью.
– Всё чисто, мы глаз не смыкаем. Днюем и ночуем возле дерева, ни на шаг не отходим.
– Молодцы! – похвалил коробчатый инопланетянин. – Если появятся, немедленно докладывай. Сдаётся мне, эти вздорные мальчишки решили нас обхитрить.
Услышав это, акулы отстали от катера.
– Да они засаду устроили у собачьего дерева! – с негодованием заявил Лера.
– Ну, да, – приуныл Шурка. – К нему теперь так просто не подобраться.
И друзья в растерянности остановились, не зная, что делать и как быть. Неожиданно со дна океана всплыла огромная рыбина. Открыла необъятную пасть и проглотила их в мгновение ока. Вокруг стало тёмно, хоть глаз выколи.
– Ёлки-палки! – испугался Лера. – Нас кит проглотил!
– Кит не проглотит. Киту китовый ус[73] мешает таких, как мы, глотать, – не согласился всезнающий Шурка. – Кит планктоном[74] питается, а ещё крилем[75] и мелкой рыбкой.
– Кто же нас тогда слопал?
– Скорей всего, кашалот. У кашалота пасть здоровенная, он даже лодку может проглотить. Мы, наверное, у него в глотке застряли.
– С чего ты взял?
– А с того, что в желудке у кашалота полно соляной кислоты. Ещё там должны быть здоровенные камни, которые помогают ему пищу перетирать. Кашалот их специально со дна моря поднимает.
– И нас перетрёт и кислотой попалит, – расстроился Лера. – Надо выбираться, пока он нас до конца не проглотил.
В следующий миг на его носу-молоте образовался длинный вырост, на конце которого вспыхнул яркий фонарь, как у какой-нибудь глубоководной рыбы[76]. У Шурки появился такой же.
– Опять ты со своей интуицией, – мысленно пробурчал Захарьев.
В свете своих носовых фонарей они увидели длинную нижнюю челюсть, из которой торчало штук тридцать гигантских зубов.
– Так и есть, – заключил Шурка. – Мы в глотке у кашалота болтаемся.
– Похоже, ему кто-то по физиономии надавал, – предположил Лера.
– Это почему же?
– Видишь, ни одного верхнего зуба нет. Или в драке выбили, или он цингой[77] болел. От неё тоже зубы выпадают.
– Ха! – вильнул хвостом Шурка. – У зубатых китов так и должно быть.
– Что же это за зубатый кит, когда он наполовину беззубый?
– Зато без верхних зубов он может любую самую крупную добычу в себя всосать.
– А зевать он умеет? – поинтересовался Лера. – Если бы он зевнул, мы бы выскочили и спаслись.
– Точно не знаю. Зевают обычно сухопутные животные, когда у них в теле накапливается много углекислого газа.
– Может, ему глотку пощекотать? Он закашляется и выплюнет нас.
– Не поможет, – мигнул своим фонариком Шурка. – Для кашалота твоё щекотание, как комариный укус для слона. Он, знаешь, каких кальмаров глотает?
– Каких?
– По десять метров длиной и по двести килограмм весом. И кальмары эти с ним сделать ничего не могут.
Освобождение
Неожиданно кашалот разинул пасть. Не успели друзья испугаться, а уж оказались на морском дне.
– Ё-моё! – огляделся Шурка.
Над ними нависла громадная тупоголовая туша. Мальчишки глянули ещё выше и похолодели – глубина была такая, что свет едва пробивался сквозь многометровую толщу воды.
– Да нас сейчас расплющит, как букашек асфальтовым катком! – запаниковал Лера.
– Расплющит или не расплющит, а кессонная болезнь[78] обеспечена, – обречённо вздохнул Шурка.
– Не дрейфь, братва! – вдруг сказал кто-то мысленно. – Вы же ещё акулы. А акулам ни глубина, ни кессонка не страшны.
– Кто это? – в испуге завертел головой-кувалдой Лера.
Рядом не было абсолютно никого, если не считать тупоголовой громады кашалота.
– Да это я, я вам говорю, – неожиданно колыхнулась квадратная туша.
– Опять Фу-Фью! – попятился Лера.
– А ну стоять! – приказал грозно кашалот. – Ещё один гребок плавником – и я вас опять проглочу!
– Всё, – пали духом друзья. – Обвели нас пришельцы вокруг пальца.
– И ничего не пришельцы, – обиделся кашалот, – я коренной океанский житель по прозвищу Левая Ноздря. И не надо на меня наговаривать. Я настоящий землянин.
– Так вы на самом деле рыба? – обрадовался Лера.
– Сам ты рыба! – огрызнулся кашалот. – А я млекопитающее, хоть и живу в воде.
Ну, хорошо, – принялся рассуждать Шурка. – Если вы настоящий земной кашалот, то почему же вы мысли телепатируете?
– Да у нас все морские существа – телепаты, – оттопырил нижнюю губу Левая Ноздря. – Как же нам друг с другом общаться, если мы разговаривать не умеем?
– Понятно, – вильнул хвостом Лера. – А зачем тогда вы нас проглотили?
– Разговор имеется.
– Тогда говорите быстрей, а то мы и так уже опаздываем.
– Подождите минуточку, – пообещал загадочно кашалот.
Ровно через минуту их накрыла необъятных размеров туча. Друзья присмотрелись и ахнули. На них отовсюду опускалось бесчисленное количество самых разнообразных рыбок, рыбёшек, рыб и рыбин. Не успели они как следует испугаться, а необъятная стая уже легла на дно, образовав вокруг них свободное пространство в виде треугольника. Вскоре в центр этой треугольной полянки вплыла небольшого размера рыбка. Была она вишнёвого цвета с красно-золотистыми полосами вдоль тела и большими усталыми беличьими глазами.
– Ваше подводное величество! – колыхнулся кашалот. – Два сухопутных существа невероятного происхождения по вашему приказанию доставлены.
Услышав это, Лера от изумления чуть водой не поперхнулся.
– Да это же золотая рыбка! – булькнул он. – Владычица морская!
В следующий миг фонарик над его головой потух, а вырост на носу сам собой рассосался. С Шуркой произошло такое же преобразование. На дне стало совсем темно.
– Дайте света! – приказала «владычица морская».
Тотчас над ними зависло несколько глубоководных рыб, из которых, словно из люстр, торчали в разные стороны ярко-светящиеся отростки. На полянке стало светло, как в театре, когда включают юпитеры и прожектора.
– Давайте знакомиться, – подплыла ближе «владычица морская» и назвалась: – Рыба-солдат.
– Солдат? – удивились друзья. – А почему тогда вас зовут «ваше подводное величество»?
– Потому что всякий государь во время войны становится солдатом, – скромно пояснила золотая рыбка.
– Какая же у вас война? – огляделся Шурка. – Всё тихо.
– Беспрерывная война с сухопутными существами, – продолжила рыба-солдат. – Какой уж век подряд они вторгаются в пределы нашей водной отчизны и убивают нас миллионами. По сей день нас ловят без зазрения совести когтями, зубами, крючками и сетями. Сколько мы ни пробовали объяснить, что мы такие же разумные существа, как и сухопутные, – ничего не получается. Рыбы говорить не умеют, а сухопутные не умеют читать мысли на расстоянии. Поэтому вся надежда на вас.
– Чем же мы можем помочь? – удивился Лера.
– Походатайствуйте за нас в эЛэРэС.
– эЛ-эР-эС? – переглянулись друзья. – Что это такое?
– Лига Разумных Существ, – пояснил золотой солдат. – Заседания Лиги проходят на горе Килиманджаро, которая расположена в центре Африки. Только вы сможете туда добраться. Сообщите всему сухопутному миру, что рыбы не бесчувственные существа. Мы требуем, чтобы на жителей ручьёв, рек, озёр, морей и океанов также распространялась декларация прав и свобод. В противном случае, мы объявим беспощадную войну всем сухопутном тварям.
– Ничего себе! Тут настоящая революция, – заметил Лера.
– Нам некогда, – замялся Шурка, – у нас и без этого проблем полно.
– Знаем мы о ваших проблемах, – прищурил беличий глаз государь. – И готовы помочь.
– А давай, – нашёлся тут Лера, – какую-нибудь рыбу преобразуем, чтобы она умела говорить. Тогда они и без нас обойдутся.
– С рыбой не получится, рыба задохнётся без воды, – покачал головой Шурка – А вот кашалота можно, он млекопитающее и воздухом дышит.
В следующий миг кошачья акула подплыла к Левой Ноздре и шлёпнула его хвостом по квадратной морде. Возмущённый кашалот нахмурился, открыл свою громадную пасть, выпустил воздушный пузырь и неожиданно сказал: – Мама.
– Ха, получилось! – задрал нос-молот Лера и объявил: – Первый в мире говорящий кашалот.
От радости рыбья стая затрепетала хвостами, а не менее взволнованный рыбий государь подплыл к ближайшему глазу Левой Ноздри.
– Ты всё знаешь, – телепатировал он. – Немедленно плыви наверх и передай наши требования. Каждая секунда промедления стоит сотен загубленных рыбьих жизней.
– Есть! – сказал басом кашалот и устремился к поверхности океана.
