Бус Таркинтон - ПЕНРОД И СЭМ
– Эй, посмотри, что творится сзади!
И пока она смотрела, Пенрод преспокойно стянул с кухонного стола буханку хлеба и вышел во двор.
Уайти уже съела девять реп, два кочана салата, кочан капусты, одиннадцать сырых картофелин и буханку. Последнее лакомство она уже ела не столь рьяно и затратила на него несравненно больше времени.
– Ну, сэр, – совершенно справедливо заметил Пенрод. – Сдается мне, мы ее, наконец, накормили. Готов поспорить, предложи мы ей сейчас блюдечко мороженого, она бы и то отказалась.
– Мне кажется, она стала лучше выглядеть, – сказал Сэм, критически осмотрев Уайти. – Она вроде даже немного потолстела. Она должна к нам очень хорошо относиться, ведь мы столько для нее сделали.
– Нам надо продолжать в том же духе, – важно ответил Пенрод, – пока эта лошадь у меня, она ни в чем не будет знать нужды.
– А как мы дальше поступим, а, Пенрод?
– Да как-нибудь уж поступим, – ответил Пенрод. – Дай только подумать.
Пенрод глубоко задумался, а Сэм выдвинул несколько проектов, но Пенрод решительным жестом руки отверг их все разом.
– А, знаю! – воскликнул Сэм. – Нам надо вымыть ее, чтобы она стала совсем белой. Мы можем протянуть шланг прямо в кормушку.
– Не сейчас, – сказал Пенрод. – Неужели ты не знаешь, что после еды нельзя мыться? Теперь надо устроить ей постель. Вдруг ей захочется полежать или еще что-нибудь…
– Что устроить? – спросил ошеломленный Сэм. – Из чего же ты собираешься делать ей постель?
– Из опилок, – объяснил Пенрод. – Мы так всегда устраивали нашу лошадь. Постель мы сделаем в соседнем стойле, и она сможет пойти и прилечь, когда захочет.
– А как мы это сделаем?
– Вон, взгляни на ящик для опилок. Видишь дырку внизу? Засунь в нее лопату, набери опилок, а потом посыпь ими пустое стойло. Вот и все, что ты должен сделать.
– Все, что я должен сделать! – возмутился Сэм. – Ну, а ты что будешь делать?
– А я послежу за лошадью, – невозмутимо ответил Пенрод. – Тогда она не станет лягаться, и ты спокойно можешь пройти в соседнее стойло.
– Откуда ты знаешь, что она не станет лягаться, если ты будешь следить за ней?
– Знаю, не станет. А если и станет, ты можешь огреть ее лопатой. А потом я буду рядом. Так ведь?
– А какая мне разница, где ты будешь? – рассудительно ответил Сэм. – Если она меня лягнет, ты мне уже не…
– Да ведь ты же сам пошел прямо в стойло, когда ее увидел. Схватил грабли, да еще начал орать на нее. А теперь…
– Мало ли, что я тогда делал, – возразил Сэм. – Тогда я не знал, что она может лягнуть. Я так разошелся…
– Ну, а сейчас, кто тебе мешает разойтись? – уговаривал Пенрод. – Никто тебе не мешает…
– Смотри, смотри! – закричал Сэм и показал на Уайти. И действительно снова осмелев, добавил: – Она ложится!
– Что ж, – ответил Пенрод, – если она хочет лечь раньше, чем мы устроили ей постель, это ее дело. Значит, и так сойдет.
Но Сэм не согласился. Наоборот, он решил, что, наконец, настал удобный момент, и надо воспользоваться им для устройства лошадиной постели.
– Пойду, пока она лежит, – сказал он, – а ты, Пенрод, полезай на кормушку и, если она начнет вставать, крикни мне. Я успею отпрыгнуть.
Пенрод занял удобную позицию и начал наблюдать за Уайти. Она дышала часто, но ровно, и, как отметил Сэм, теперь даже во сне выглядела лучше прежнего. Может быть, Уайти и страдала от некоторой перегрузки желудка, но выглядела она вполне умиротворенно. После бедствий под открытым небом она, наконец, обрела приют, а после двух дней голода и жажды, ее, наконец, славно накормили и напоили. И она заснула.
Полуденные звонки застали Сэма за работой. Зато, когда он кончил, у Уайти была такая постель, что даже самая придирчивая лошадь, несомненно, осталась бы довольна.
Друзья попрощались и разошлись на ленч, пообещав друг другу как можно скорее вернуться назад. Однако дома Пенрода ожидали непредвиденные затруднения.
Глава IX
НАГРАДА ЗА МИЛОСЕРДИЕ
– Пенрод, – сказала миссис Скофилд, – Делла пожаловалась, что ты унес хлеб из кухни. Зачем он тебе понадобился.
– Какой хлеб, мама?
– Пожалуй, я больше не пущу тебя сегодня гулять. Ты прекрасно знаешь, если тебе хочется есть…
– Но мне не хотелось есть. Я…
– Это ты мне потом объяснишь, – прервала его миссис Скофилд. – У нас с тобой сегодня целый день впереди.
– У Пенрода похолодело внутри.
– Но я не могу оставаться дома, – сказал он. – Я пригласил Сэма Уильямса, и он придет ко мне.
– Ничего, я позвоню миссис Уильямс.
– Мама! – воскликнул Пенрод исполненным отчаяния голосом. – Мне пришлось отдать этот хлеб! Я дал его несчастному старику. Он был совершенно голодный, и его жена и дети тоже были голодные. Они бы умерли с голоду, если бы не я. Их надо было сразу спасать, и у меня даже времени не было спросить у тебя, мама, можно ли взять этот хлеб. Мне обязательно надо выйти погулять. Сэм придет и…
Миссис Скофилд смягчилась.
Через полчаса Пенрод уже сидел в конюшне и рассказывал Сэму, что произошло во время ленча.
– Хороши бы мы были, – сказал он в заключение, – если бы я не смог целый день выйти из дома!
– Ну, я бы как-нибудь справился с ней, – сказал Сэм. – Я сейчас смотрел на нее. Она опять встала. Наверное, снова есть хочет.
– Этим мы потом займемся, – сказал Пенрод. – Я имел в виду другое. Если бы я остался дома, мы не смогли бы сделать самое главное.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты что, не можешь потерпеть, пока я договорю? – обиженно спросил Пенрод.
– Тогда почему же не договоришь? – спросил, в свою очередь, Сэм столь же обиженным тоном.
Обстановка явно накалялась, и в любой момент мог разгореться один из тех необъяснимых конфликтов, которые были неотъемлемой частью дружбы Пенрода и Сэма.
– Как же я могу договорить, – ответил Пенрод, – когда ты меня все время перебиваешь?
– Вот сейчас я не перебиваю, – возразил Сэм. – Что же ты не скажешь? Я же не пере…
– Нет, перебиваешь! – закричал Пенрод. – Все время перебиваешь! Ты…
На этот раз его перебил не Сэм, а Уайти. Лошадь начала снова как-то странно кашлять. Мальчики моментально переключились на нее и забыли о своих распрях.
– Она, наверное, говорит, что опять хочет есть, – сказал Сэм.
– Если и хочет, придется ей подождать, – сказал Пенрод. – Сперва нам надо заняться более важным делом.
– Каким, Пенрод?
– Вознаграждение, – тихо произнес Пенрод. – Это я и пытался тебе втолковать, если бы ты дал мне…
– Я дал тебе… Я все время тебя просил…
– Нет, не дал… Ты все время…
– И они снова начали препираться. Поскольку никто из них не желал уступать, спор грозил затянуться до бесконечности. В ходе дебатов первоначальный предмет был забыт, и они с жаром начали выяснять, у кого из них «башка варит», а у кого «не варит». Каждый высказывал убеждение, что, если бы у него «башка варила так же плохо», как у приятеля, то он бы счел за лучшее помереть. Вслед за этим обе стороны заявили, что не желают, чтобы их «заговорили до смерти». Они уже были готовы вступить в следующую фазу дебатов, которая, как правило, сопровождалась мерами физического убеждения, но тут Уайти снова кашлянула. Пенрод и Сэм опять умолкли, и, проникнутые самыми добрыми чувствами друг к другу, направились к лошади.
– Мне надо как следует осмотреть ее, – серьезно сказал Пенрод, – надо, наконец, решить все с этим вознаграждением.
– И я тоже хочу посмотреть, – согласился Сэм.
Выдав Уайти еще одно ведро воды, они вышли из стойла и уселись в глубокой задумчивости. Им было о чем поразмыслить. Теперь затея с вознаграждением показалась им чересчур сложной, и ни тот ни другой не были уверены, что окажутся в силах воплотить ее. Будь Уайти собакой, кошкой, курицей или даже теленком, который отбился от стада, они бы запросто справились. Но лошадь… Теперь, когда азарт их поуменьшился, они стали испытывать серьезные сомнения. После того, как они «осмотрели Уайти, как следует», энтузиазма у них не прибавилось. Слишком уж большое это было животное, и они не знали, чего от него можно ждать.
От страха они потеряли голову, результатом чего явились благоразумные мысли. В устах Пенрода и Сэма эти мысли звучали довольно-таки дико и сводились к тому, что мальчикам, мол, не стоит связываться с такими опасными животными, как лошади. Смутное предчувствие беды посетило их, и они подумали, что эта история может обернуться для них скверно. Что произойдет – они не знали, равно как и не могли объяснить причину, по которой держали в строжайшей тайне присутствие Уайти в конюшне. Но они начали понимать, что их тайна обладает слишком большими габаритами, и хотя бы поэтому долго сохранить ее не удастся. Словом, они испытывали нечто схожее с тем, что должен испытывать человек, который присвоил себе чужой дом и решил его спрятать.
Тем не менее, вдоволь насомневавшись, мальчики все же решили, что игра стоит свеч, и принялись обсуждать, каким способом смогут получить награду. Они снова стали прикидывать, насколько белые лошади выше в цене по сравнению с гнедыми. В результате оба пришли к выводу, что в обмен на Уайти получат уж никак не меньше «доброй сотни долларов».
