Кэтрин Валенте - Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле
– Нет! Не я! Не забирайте меня! Мамочка, пожалуйста! Где моя мама?
Сентябрь увидела ее маму: черный шакал с золотыми ушами лежал на боку около одного из шезлонгов, в ужасе закрыв морду лапами.
– Это страшнее всего на свете! – Малышка прильнула к Сентябрь.
– Это эволюция, крошка. Прими как данность.
– Что они с ней сделают?
– Не твое дело, – огрызнулся предводитель глаштинов.
– Они меня съедят, – взвыл шакаленок. – Утопят! Запрягут и заставят таскать паром через реку туда-сюда!
– А что, хорошая идея, – оскалился еще один глаштин. Сентябрь только сейчас заметила, что все они сжимали в кулаках вожжи и отвратительные удила.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – всхлипывала малышка, с бешеной скоростью оборачиваясь то шакалом, то девочкой, то снова шакалом, только белки глаз сверкали. Сентябрь подняла руки, чтобы приласкать ее и успокоить, вытащила когти из своих волос и убрала хвост с шеи. Теперь она качала щенка шакала на руках, хотя и неуклюже, потому что щенок был совсем не маленьким. С каждым всхлипом мордочка превращалась в личико и обратно.
– Неужели вы не можете взять что-то другое? – в отчаянии спросила Сентябрь. – Неужели это обязательно должен быть ребенок?
– Это должна быть кровь, – тихо ответил глаштин. – Ты предлагаешь себя вместо нее? Это допускается.
К чести Сентябрь, она на секунду призадумалась над этим вариантом. Плавать она умела и вряд ли утонула бы, к тому же они, между прочим, и не говорили, что собираются кого-то есть. Будучи лишь Немножко Бессердечной, она не могла укачивать дрожащее дитя и при этом не желать избавить его от ужасной участи быть выброшенным за борт. Однако она не желала оказаться десятиной и не хотела умирать, вот нисколечко не хотела, даже возможности такой не рассматривала.
– Нет, – прошептала она, – я не могу. Может, что-нибудь другое? У меня есть рубины…
– Мертвые камни, – фыркнул полуконь-получеловек.
– У меня есть пиджак и туфля.
Все уставились на нее.
– Ну нет у меня больше ничего! Но я не могу вам позволить забрать ее, она всего лишь ребенок, бедняжка! Разве можно так пугать детей?
Глаштин сверлил ее взглядом. Голубой огонь пульсировал в его глазах.
– У тебя есть голос, – сказал он медленно, – и тень. Выбери что-нибудь одно, и я возьму это вместо перевертыша.
Вы можете подумать, что выбор очевиден, но в душу Сентябрь закралось подозрение. Не бывает в Волшебной Стране таких простых сделок. И все же – голос терять нельзя ни в коем случае! Как она будет разговаривать с Аэлом? Как она будет петь? Как объяснит маме, куда она уезжала? Так или иначе, нельзя позволить девочке, которая до сих пор крепко обнимала ее за шею, исчезнуть в глубине реки. Даже если они ее не утопят и не съедят, малышка не хотела идти с ними, и Сентябрь все это совсем не нравилось.
– Берите тень, – сказала она. – Берите. Хотя у нее и нет крови, как известно.
Она опустила оборотня на землю, и малышка бросилась к маме, превратившись на полпути в щенка. Шакал и шакаленок скулили и облизывали друг друга. Глаштин протянул руку в сторону Чарли Хрустикраба. Эльф отстегнул от пояса уродливый ржавый нож с зазубренным лезвием и передал глаштину.
«Сейчас будет больно», – успела подумать Сентябрь, прежде чем глаштин схватил ее, развернул и начал водить ножом вверх-вниз вдоль позвоночника. Ей стало холодно и дурно. Нож издавал звуки, похожие на треск рвущегося шелка или на хруст костей. Она подумала, что потеряет сознание, настолько ужасной была боль, расползающаяся по спине. Но плакать она не собиралась. Наконец раздался тошнотворный треск, и глаштин отошел с куском чего-то в руке. Единственная капля крови упала с ножа на потертые доски палубы.
Глаштин положил этот кусочек чего-то перед собой. Тот растекся темным пятном, слегка поблескивая, и поднялся в виде девочки ростом с Сентябрь, с ее глазами и волосами, только состоящей из черного дыма и тени. Медленно тень-Сентябрь улыбнулась и сделала пируэт на одной ноге. Улыбка была отнюдь не милая и не добрая. Тень протянула руку глаштину, а тот – ей, тоже улыбаясь.
– Мы забираем ее под воду и будем ее любить и ставить во главе всех наших парадов, – сказал он. – Ибо она получена в дар, а не отнята, а это единственная настоящая собственность.
Тень сделала реверанс. Сентябрь этот реверанс показался зловещим, если так можно сказать о реверансе. Она уже не была уверена, что поступила правильно. Конечно, она будет скучать по тени, и, конечно, глаштин задумал недоброе. Но было уже поздно: глаштины все одновременно прыгнули за борт, при этом тень устроилась на плече у предводителя. Толпа сказочных существ в изумлении смотрела на Сентябрь. Никто не решился заговорить с ней. От-А-до-Л наконец пересек палубу, чтобы обнять подругу. Его запах был таким знакомым, а кожа такой теплой, что Сентябрь тоже обняла его за колено.
– Чарли, – тихо спросила она паромщика, – я правильно поступила?
Паромщик покачал седой головой:
– Правильно или нет, что сделано, то сделано.
Сентябрь посмотрела на мерцающий вдали город, весь из сияющих башен. Затем взглянула на воды Барлибрум.
Шесть лошадиных голов скользили в воде к носу парома, закусив удила. По их спинам скакала и танцевала девочка-тень, чей призрачный смех был едва слышен из-за плеска волн.
Интерлюдия: Путешествия ключика
в которой мы наконец-то уделим внимание бедному заброшенному ключику, усыпанному драгоценными камнями.
Будучи читателями наблюдательными и смышлеными, вы, должно быть, уже гадаете, не забыл ли ваш беззаботный рассказчик о драгоценном ключике, который так преданно последовал за Сентябрь в Волшебную Страну. Отнюдь! Однако приключения ключика по определению не так бурны, как приключения девочки, куда более бесхитростны и преисполнены одиночества.
Ключик проскользнул между Долготой и Широтой, и в этот миг, в этот кратчайший миг в звездной темноте за экраном мира он споткнулся и шлепнулся на мерцающий пиджак одного хобгоблина, который как раз следовал из магического леса Броселианда в Атлантиду. Ключик тут же затесался меж других блестящих штучек, рассыпанных по пиджаку, и проследовал далее без лишних вопросов со стороны Бетси Базилик или ее горгульи Руперта.
Не обученный грамоте ключик не собирался посещать хрустальные голубые громады университетов Атлантиды, поэтому отстегнулся как раз вовремя, чтобы попасть в знакомый нам лаз, полный кореньев, плесени и червяков, но ведущий в Волшебную Страну. Ключик попал на восходящий поток морского воздуха и воспарил над кучевыми облаками, по пути поиграв в пятнашки с голубыми кайрами.
Он пробрался мимо ведьм и чудом не угодил в котел, куда его едва не засосал водоворот событий будущей недели.
Он пролетел над полем, усыпанным красными цветами, но там уже не было ни Вивернария, ни даже просто виверна, чтобы объяснить ему, как тут все обстоит сейчас или обстояло в былые дни.
Домик с сюрпризом ключик тоже нашел, но много позже Сентябрь, которую там так чудесно отмыли. Под бдительным присмотром Алкали ключик смиренно плюхнулся в самую маленькую ванну и отмокал там до блеска.
Паром, на котором Сентябрь убыла в Пандемониум, ключик упустил, поэтому ему пришлось ночевать на берегу, прямо в траве, где его подобрала девочка из семьи банши. Девочка от радости оглушительно взвизгнула и тут же приколола ключик к своей золотисто-зеленой груди. Мать не раз предупреждала ее, что не стоит подбирать всякие сомнительные побрякушки, тем более явно принадлежащие кому-то еще, но никто не в силах слушать визги возмущенной банши, и мать уступила. Вот так ключик попал на паром и прибыл в Пандемониум на третий день после того, как Сентябрь покинула город.
Ключ проклинал себя за медлительность. Он плакал оранжевыми слезами и даже немного заржавел.
Ключик помнил, как принадлежал зеленому пиджаку. Он помнил, как хотел нравиться. Как был еще совсем маленьким, едва вылупился из лацкана и в первый раз почувствовал дуновение ветра всеми гранями своих драгоценных камней. С горечью он вспоминал, как его вырвали из материнского лона зеленого пиджака, вспомнил и вкус крови юной особы, уколовшей себя иголкой его застежки. По ночам он содрогался от этих воспоминаний.
Ключик знал, что существует какая-то связь между ним и Сентябрь, что весь смысл его существования в том, чтобы быть с ней, близко к ее коже. Ключик был создан для того, чтобы девочка улыбалась. Он не мог расхотеть ее радовать, как мы не можем перестать ходить на двух ногах или как не можем начать дышать печенью вместо легких. Что если Сентябрь нуждается в нем? Что если мир вокруг нее стал темным и пугающим, а ключика нет рядом, чтобы утешить? Ключик знал, что должен лететь быстрее.
Беда только, что и девочка сама мчалась вперед так стремительно, будто не знала, что ключик изо всех сил старается за ней поспеть.
