Сэм Левеллин - Отчаянные Крошки
Примула заглянула в ее грустные карие глаза.
— Они твои родители? — спросила она с недоумением.
— Да какое там, — сказала Казза. — Мои родители там. — Она показала на горы за окном. — Исчезли. А эти люди меня удочерили и говорят, что Цирковое Искусство Вредно Для Здоровья.
— Ну ладно, — сказала Примула. — Пошли отсюда.
— Но я не кончила упражнений на флейте, — сказала Казза, вновь делаясь печальной.
— На этот счет у меня есть новости. Я договорилась, что твою флейту переделают в трубку для акваланга. Так что мы идем купаться с приличными друзьями. На Акулий пляж.
— Ой! — сказала Казза. Лицо ее омрачилось. — А разве это не опасно?
— Уж точно не опаснее меня, — сказала Примула.
— Тогда бежим! — сказала Казза.
* * *На пляже было довольно красиво. В костре весело потрескивала дощечка с надписью: ОПАСНО, ВОДА! МОКРАЯ! Море было бирюзовое, песок белый, а вдали у горизонта стоял «Клептоман», опрятненький, словно на туристском проспекте. А главное, все были в сборе. Дети Хунты Спокойно Играли с Пропавшими Детьми.
— Итак, — сказал Кассиан, подбрасывая в костер угрюмую дощечку НЕ БЕГАТЬ. — Что происходит?
— Мы нашли папу, — сказала Примула, поворачивая над огнем вертел с большущей рыбиной. — И мы знаем, что Великая захватила Старшего Механика.
— Теперь остается выяснить, где находится эта Великая — в этом нам помогут великолепные связи папы, а также информация Пропавших Детей, — сказала Маргаритка.
Под толстым слоем смазки лицо Кассиана приобрело озадаченное выражение.
— Они говорят, что ничего не знают о Великой…
В кустарнике неподалеку послышался шорох, а вслед за ним возникла маленькая коричневая фигурка Эль Гусано, вынимающего из волос веточки.
— Можно подумать, что мы не герои! — возмущенно сказал он. — Это нетактично. Во всяком случае, по отношению ко мне.
— Кассиан — механик, а не тактичный человек, — напомнила ему Маргаритка.
— Ха! — Эль Гусано скривил губы. — Тактичный или нет — это тяжкое оскорбление. Я заберу Пропавших Детей, уведу их в горы, мы поселимся в бревенчатой хижине и будем ждать удобного случая, чтобы напасть на тюрьму с родителями.
— Но ты можешь быть полезен здесь.
— Нет, — сказал Эль Гусано. — Нас оскорбили.
— То есть ты дуешься, — не очень тактично заметила Маргаритка.
— Мы не дуемся, — сказал Эль Гусано. — Мы задумываемся. Глубоко задумываемся, а потом атакуем. — Он зашагал прочь.
— Дурак, — сказала ему вслед Примула. — Значит, остается папа…
— Иногда мне почти жаль папу, — сказала Маргаритка.
* * *Были сосиски. Тресковые сосиски, приятно солоноватые и (подумал Старшой) с легким ароматом вулканической серы. Головоломка была почти закончена. Она была величиной с танк. Да и во всех прочих отношениях она сильно походила на танк. И уж точно — не на обычную головоломку. Несомненно, танк, хотя Великая сказала, что это головоломка, а то, что сказала Великая, не подлежало…
При мысли о Великой у Старшого неприятно защемило сердце. Главное, что Королевский Михаил был очень, очень доволен. И Старшому было радостно в этой теплой, красивой детской. С комнатой для игр и прекрасной едой из потерянного королевства Исландии. Хотя вулкана он до сих пор не посетил. И это было разочарованием. Старшой тяжело переносил разочарования.
Время от времени ему слышался голос, такой добрый, такой успокоительный:
Ты счастлив, Ваше Королевское Высочество.
— ТА, СЧАСТЛИФ!
Люди уважают тебя. Так прияяятно, когда тебя уважают.
— ТА, ПРИЯТНО!
Не то что раньше.
— СОФСЕМ НЕ ТО. МИХАЭЛЬ ГОФОРИТ, ФСЕГО ХОРОШЕГО.
Перестань махать Мишкиной лапой, она может оторваться. Ты скучаешь по друзьяяям?
— ТРУЗЬЯМ? Я НЕ… ПОМНЮ…
Ты счааастлив. Твои друзья тебя ищут. Мы заставим их уйти. Совсем. Потому что ты счастлив. Оооочень счастлив… Ооо, да. Когда будет закончена головоломка?
— ГОЛОФОЛОМКА ПУТЕТ КОНЧЕНА, КОГТА ОНА ПУТЕТ КОНЧЕНА. МИХАЭЛЬ ХОЧЕТ ФИТЕТЬ ФУЛКАН. И Я ХОЧУ ФИТЕТЬ. КОГТА МЫ УФИТИМ ФУЛКАН?
В свое время. А клюююююч?
— ПОТОМ КЛЮЧ. ФУЛКАН. КОГТА?
В свое время. Но самое главное, ты будешь короликом. И будешь счастлив. Счастлив, счастлив, счаааастлив…
— КОРОЛЕМ. СЧАСТЛИФ. ТА.
8
В ту ночь светляки на склонах Сьерра-Амбре словно взбесились. Светляки вообще любят общество друг друга, и нечего удивляться, что, едва на джунгли опускается ночь, поток новых друзей принимается упрямо ползти вверх по склону. Только сегодня этот поток светляков был, конечно, никаким не потоком светляков, а смоляными факелами Потерянных Детей — с Эль Гусано во главе. Малыши вприпрыжку бежали посередине, а замыкал процессию раздраженный Эль Кок. По едва различимым во тьме тропинкам они поднимались всё выше и выше в горы. Позади, далеко внизу, виднелись огни Сьюдад-Ольвидада и гавань.
Там, среди ослепительных огней, папа Крошки ни секунды своего драгоценного внимания не уделял ни горам, ни светлякам, да и вообще ничему, кроме собственной титанической важности. Он прибыл на бал в Виллу Политико во фраке с белым галстуком-бабочкой и очень блестящих черных туфлях. Он поглядывал по сторонам и думал о том, что он слишком важная персона и вовсе не обязан улыбаться восхищенным лицам вокруг.
— О-о, — сказала донья Прима Усладес-и-Мигом, его партнерша на сегодняшнем балу. — Какая честь быть рядом с вами, дон Колин.
— Не берите в голову, моя маленькая, — с самодовольной улыбкой ответствовал папа Крошки. — Правильно разыграйте ваши карты, и скоро вы привыкнете к функции временной спутницы Министра.
— Ах, — сказала донья Прима с застывшей улыбкой человека, который не понял ни слова.
Папа стремительно двинулся дальше, раскланиваясь налево и направо. Из вечернего платья доньи Примы высовывалось очень много верхней части тела и очень мало нижней. О да, она весьма способствовала папиному ощущению собственной значимости. Покажите ему природный заповедник, и он в два счета зальет его двухметровым слоем бетона!
Папа остановился. Перед ним, под свежеотремонтированной люстрой, поблескивая медалями и лентами, стояли Эль Симпатико и Дерек. По обе стороны от них стояли прочие члены Хунты. Над ними на стене висел огромный портрет Румяной Няни в коричневом котелке. Папа Крошки очутился в самом средоточии Власти.
Впрочем, наблюдалось одно затруднение.
Затруднение это наблюдалось между гладким Эль Симпатико и изящным Дереком. Оно помещалось примерно на уровне пояса, бледное и овальное. Это было лицо. Маленькое лицо. Под котелком. Нос обсыпан веснушками, зеленые глаза свирепо смотрят на папу. Глаза его старшей дочери Маргаритки.
Неожиданно папа Крошки понял, каково это — быть шиной и наехать на гвоздь. Он услышал голос: «Добрый вечер, какая занятная стоит погода для этого времени года», и понял, что этот голос — его собственный. Но всё внимание его было занято свирепым взглядом зеленых-презеленых глаз.
Он миновал Хунту и вошел в танцевальный зал.
— Вам дурно? — сказала донья Прима.
— Всё в ажуре, — сказал папа Крошки.
— В чём? — сказала донья Прима. Она заметила, что в нескольких метрах от них стоит маленькая Няня и пристально смотрит на папу. Было в этом взгляде нечто такое, от чего у доньи Примы подогнулись коленки. С тихим стоном она опустилась в позолоченное креслице.
Папа Крошки издал какие-то извиняющиеся звуки. Поверх флакона с нюхательной солью донья Прима увидела, что он подошел к Няне и заговорил с ней.
Разговор велся шепотом. Примерно такой:
— Ты что тут делаешь? — спросил папа.
— Сегодня у Примулы выходной, — ответила Маргаритка. — Где живет Великая?
— В настоящее время я не осведомлен о ее местонахождении, — сказал папа Крошки с улыбкой, похожей на клавиатуру рояля, на котором играют печальную мелодию.
— Так осведомись. И побыстрее. Иначе…
— Позволь напомнить тебе, что я Министр…
— Позволь напомнить тебе, что я твоя дочь, — со сладкой улыбкой сказала Маргаритка.
Папа Крошки слегка содрогнулся.
— Действительно. Но боюсь, что…
— У меня ужасное предчувствие, — сказала Маргаритка, вынимая из сумки какую-то коробочку, — что с минуты на минуту в канализации случится неприятность. А ты вроде Министр Канализации и Уборных, не так ли?
— Гигиены и…
— Догадываюсь, что неприятность случится в уборных первого этажа.
— Что? — сказал папа.
Но Маргаритки уже и след простыл.
С минуту папа стоял как вкопанный. Потом он вспомнил, с кем только что говорил. А еще вспомнил, что Эль Симпатико и Дерек очень любят Опрятность. И очень любят найти виновника, если случается Неопрятность. Важного виновника.
