Нина Данилевская - Тайна «каменного кольца»
— Ничего не знаю о нем. Борис уехал, когда началась война. — Дедушка не спеша одевался.
— Где есть, — ефрейтор опять раскрыл свои записи, — внук, Леня Росинкейн? — запинаясь, назвал он трудно произносимую русскую фамилию.
Захар Игнатьевич покачал головой.
— Не знаю. Ушел менять вещи и не вернулся, пропал.
— Пропаль? — яростно завопил ефрейтор. — Ти пропаль, стари дурак! Разведка узнает, где есть твои. Партизанен, да?
Он размахнулся и наотмашь ударил Кравцова. Тот охнул и сел на кровать.
— Дедушка! — вскрикнула Таня. — Ой, что вы делаете? Он ведь больной.
— Будет здорови, фрейлейн, — загадочно пообещал фашист. Повернувшись к конвоирам, он резко приказал по-немецки: — Старика взять! Быстрее!
Солдаты вывели Захара Игнатьевича во двор, грубо втолкнули в ожидавшую машину, захлопнули дверцы. Таня, оцепенев, смотрела вслед.
Глава IX. По городу идут слухи
Наутро пришла настоящая зима. На горных склонах, в лесу в одну ночь выпал глубокий снег.
Горной тропой к городу спускались трое. Идти им было нелегко, особенно тому, кто шел впереди и, видимо, был ранен. Надетая на раненом телогрейка, из-под которой виднелась морская тельняшка, висела клочьями. Кровь с виска тонкой струйкой стекала по лицу. Он шатался, точно пьяный, спотыкался о корни деревьев, скользил, падал в снег.
— Шнелль! Вставать! — понукали двое других, держа наперевес автоматы.
Несмотря на тяжелую дорогу, солдаты были в прекрасном настроении. Один из них, длинный верзила, говорил:
— Не удивлюсь, Ганс, если за эту пташечку, — он кивнул на раненого моряка, — я получу внеочередной отпуск.
— Что говорить, тебе повезло, Карл! — с завистью откликнулся его приятель. — А что случилось с другим моряком?
Длинный засмеялся.
— Другого пришлось отправить к праотцам. Я недаром считаюсь снайпером. Но главное — было взять начальника.
— Думаешь, он не простой матрос? — спросил спутник Карла, которого в полку звали «коротышка Ганс».
— О-о! — снайпер свистнул. — По хватке всегда можно узнать командира. Я ничуть не удивлюсь, если он окажется тем самым лихим капитаном из Одессы, которого давно разыскивают наши. Впрочем, в гестапо разберутся. От Краузе ничего не скроешь.
— Как ты думаешь, Карл, моряки шли к партизанам?
— А куда же? И уж, наверно, не пустые — с важными сведениями...
Моряк споткнулся, с трудом удержался на ногах, охватив дерево. Карл, ругаясь, ударил его в спину. В этот момент за деревом что-то мелькнуло, затаилось. Солдат остановился, вытаращил глаза.
— Смотри, Ганс! Какая огромная кошка, да еще полосатая!
Коротышка Ганс вдруг попятился.
— Бежим, — хрипло выдохнул он. — Это тигр!
Забыв о пленном, конвойные кинулись вниз наутек.
Моряк отпустил дерево, сделал несколько неверных шагов и упал. Будто сквозь сон, он ощущал прикосновение шершавого языка, усердно лизавшего лицо. Потом мутная пелена перед глазами сгустилась.
Чьи-то заботливые руки, стараясь не причинить боли, укладывали раненого на носилки. Моряку чудилось, что его окликают по имени, виделось склоненное над ним знакомое лицо. Но, может, это в бреду?
Он окончательно потерял сознание.
...Январские дни после ареста дедушки казались Тане особенно холодными. Столбик ртути в термометре падал все ниже и ниже, пока не упал до девяти градусов ниже нуля.
Печку Таня топила редко — нечем было. Жители города подбирали на улицах каждую щепку. Изношенная одежда не грела. Хорошо, что Шурик изредка навещал ее, каждый раз появляясь с вязанкой хвороста или щепок. Мальчик приходил обычно к вечеру, стараясь не встречаться с жильцами нижнего этажа.
— Не люблю Пинкертонов, — коротко пояснил он.
Таня в душе была согласна с ним. С Машей она окончательно разошлась после того, как взяли дедушку.
Сегодня Шурик пришел раньше. Ребята беседовали в затишке возле сарая, когда мимо них спешно прошагал солдат с забинтованной головой и руками. Он постучал в дверь квартиры майора. Вилли, денщик Хеслена, вышел на стук и с изумлением отступил, пропуская мимо себя посетителя. Скоро в кухне наверху вспыхнул свет.
— Это пришли не к майору, а к Вилли, — прошептала Таня. — Майор вернется только завтра, а Вилли не вредный. Ты не уходи.
— Откуда ты знаешь, что Вилли не вредный?
— Он всегда хорошо относился к нам с дедушкой.
И Таня рассказала, что Вилли никогда не кричал на нее и других детей, никогда не держал себя, как представитель «нового порядка». Однажды в отсутствие Хеслена даже поправил протекавшую крышу сарая.
Как-то раз, Таня слышала, Вилли ответил пьяному солдату, кричавшему, что русские «смотрят волком» :
— А ты бы не смотрел? Тебе бы понравилось, если б в твой дом пришли чужие?
В тот страшный день, когда дедушку увезли и Таня осталась одна, Вилли, пробегая мимо сарая, сунул ей в руку горячую картофелину и прошептал:
— Возьми! Плакать не надо. Все будет карош!
— Видишь, и немцы не все одинаковые... — сказал Шурик, выслушав Таню.
Но странно, почему гость Вилли в бинтах? Ведь поблизости никаких сражений нет.
...Этот же самый вопрос задал Вилли своему приятелю, шоферу грузовика Максу Лаубергу.
— Почему забинтован? — вопросом на вопрос ответил тот. — Удивляйся лучше тому, что голова на плечах осталась.
Вилли и Макс были давно и хорошо знакомы — не раз встречались до войны у себя на родине, в тихом немецком городке. Не предполагали тогда друзья, что жизнь забросит их в далекую, чужую страну, столкнет с холодами, ненавистью непокоренного народа.
Наедине друг с другом Макс и Вилли по-прежнему отводили душу, хотя беседовать откровенно было теперь не безопасно. И сегодня, когда они вместе уселись за стол, Макс рассказал такую странную историю, что денщик просто не верил своим ушам.
Оказывается, шоферу пришлось недавно вести одну из машин с продовольствием по горной лесной дороге. Транспорт полз медленно — мешал гололед. Грузовики то и дело заносило на спусках и поворотах.
Трехтонка Макса шла в конце колонны. В ее кузове верещало несколько тощих свиней, «реквизированных» у жителей горного селения.
Начало темнеть. Того и гляди из леса покажутся партизаны... А тут еще передняя машина забуксовала на подъеме. Остановились и остальные. Свиньи вопили все громче. Макс с раздражением пробормотал: «К черту!» И точно в ответ вдруг какая-то таинственная тень молниеносно метнулась с пригорка в кузов грузовика.
Шофер открыл кабину, спрыгнул в снег. Он увидел, как из кузова на обочину дороги вылетел полосатый зверь. В пасти у него судорожно бился и верещал поросенок.
Немец выхватил револьвер и несколько раз выстрелил в диковинное существо. Зверь заревел и, бросив добычу, кинулся на человека. Макс упал лицом в снег. Только это и спасло его.
Водитель был одет в плотную кожанку. Пока хищник царапал и рвал ее когтями, сбежались солдаты и стали стрелять в воздух, чтобы не ранить товарища. Напуганный выстрелами тигр умчался в лес, оставляя за собой кровавый след.
— Я не трус, ты знаешь, — закончил Макс, размахивая вилкой. — В России можно ждать любого нападения из-за угла. Но тигры... Да еще в Крыму! — Макс стукнул по столу кулаком.
— Может, тебе показалось?
Шофер рассмеялся.
— Казаться может лишь после бутылки русского шнапса, а я в тот день не пробовал ни капли. Напрасно я не поверил Коротышке Гансу, который накануне уверял, что они с Карлом видели тигра в лесу и едва спаслись бегством. Как хочешь, это выдумки проклятых партизан. Такие люди способны на все...
— Даже превратиться в тигра? — пошутил Вилли. Потом, взглянув в окно, серьезно сказал: — Вон там, на дворе, дети. Девочку я знаю. Она живет здесь в сарае и говорит по-нашему. Позвать ее?
— На что нам русская девчонка?
— Она может знать про твоих тигров. Брат ее ушел к партизанам.
— О-о! Тогда она ничего не скажет.
— Нас с тобой интересуют не партизаны, а тигры. Девчонку мне жаль. Моей Марте столько же лет. Смотри, как посинела от холода! Я иногда ее зову погреться в кухню. Дед ее в лапах Краузе.
Макс присвистнул.
— Как же твой хозяин разрешает приглашать девчонку? Ведь он заместитель Краузе и, говорят, боится «шефа» как огня.
— Он не знает об этом, — поспешно сказал Вилли. — К тому же сегодня уехал.
— Тогда зови!
Таня обернулась на голос звавшего ее из окна Вилли. Тот крикнул:
— Будешь греться. Мальчик тоже может войти!
Девочка вопросительно взглянула на Шурика. К ее удивлению, приятель кивнул:
— Идем!
Войдя в кухню, ребята сразу кинулись к пылающей печке. Вилли пододвинул детям остатки ужина, и они набросились на еду. Утолив первый голод, Таня внимательно посмотрела на другого солдата.
Простоватое и в то же время самоуверенное лкцо Макса с лихо закрученными усиками не понравилось ей. Вилли заметил это.
— Макс хороший, не бойся! Его ранил зверь. Видишь бинты? Твой друг, — он указал на Шурика, — говорит по-немецки?
