Людмила Одинцова - Приключения Пуха на Земле и в Космосе
От перегрузок захотелось спать. Кайсын тоже зевал во всю пасть. Выбираться из кресел мы не стали, пока не освоились с невесомостью. Я свернулся на сиденье клубочком. А Кайсыну пришлось свесить задние лапы почти до пола. В иллюминаторы светили звезды. Оказывается, из космоса они выглядят совсем не так, как с Земли. Звезды, как круглые разноцветные глаза, смотрели строго и не мигали. «Малый Пес» – это я, – подумалось мне, – а «Большой Пес» – это Кайсын».
16. В космосе-2
Первые два дня мы болтались по командному отсеку, как мухи в банке, пытаясь справиться с невесомостью. Я уже имел небольшой опыт, умел поворачивать и опускаться-подниматься. И еще я легкий. А вот Кайсыну тяжко пришлось, он постоянно набивал себе на лбу шишки и разбивал лапы о приборную доску. Я очень боялся, что он нечаянно нажмет на пульте управления какую-нибудь не ту кнопку. Или ту. Но нам-то было все равно, мы даже не представляли, что эти все кнопки обозначают и для чего они нужны.
Когда яркий шарик Юпитера сдвигался в сторону в окошке, я забирался в кресло, пристегивался и немного поворачивал корабль, чтобы Юпитер был точно по курсу. Вот и все. И никаких кнопок.
А еда для космонавтов мне не понравилась. Ужасно невкусная эта человеческая космическая еда. Какие-то противные супы и каши… Овощные салаты… Как можно такое есть? Тем более в космическом корабле, то есть в экстремальных условиях. То есть, когда выполняешь очень тяжелую работу или очень нервничаешь. Когда я нахожусь в экстремальных условиях – больше всего мне нужна хорошая мозговая косточка. Только чтоб не слишком большая. А в еде для космонавтов косточки не попадались нам ни разу! Мне понравились только тюбики с шоколадом. А Кайсын хрустел всем подряд, даже не замечая, что он ест. Действительно, алабаи очень неприхотливы в еде.
Однажды Кайсын спросил:
– Слушай, а тебе не кажется, что мы стоим на месте? Вернее, висим?
Этот вопрос мучил меня давно, я только боялся признаться. Мне тоже казалось, что наш корабль никуда не летит, а просто висит, как воздушный шарик, среди неподвижных звезд.
– Может, надо лететь побыстрее, а? – предложил Кайсын.
Я не возражал. Усевшись в кресло, немного разогнался. Фу, какая неприятная штука – эта перегрузка. Такое ощущение, будто я размазался по креслу. И даже представил, что я стал плоский-плоский, как переводная картинка. И остался навсегда картинкой белой собачки на спинке пилотского кресла! Без сомнения, у меня слишком богатое воображение. Даже чересчур.
Потом я посмотрел в иллюминаторы. Вроде бы рисунок созвездий немного изменился. Или мне так показалось? И вроде бы Юпитер стал немножечко больше и ярче. Или это тоже только показалось? Я оглянулся на Кайсына. По озадаченному выражению его морды я понял: моего друга мучают те же сомнения.
Несколько раз в тот день я разгонялся. И наконец шарик Юпитера в окошке действительно стал увеличиваться. Вот как быстро мы, оказывается, летели!
К вечеру, а вечер мы угадывали по тому, как хотелось спать, Кайсын сказал:
– Хватит. А то мы в него врежемся.
Я тоже подумал, что хватит.
17. Пояс астероидов
Мы сидели, лопали от нечего делать противную гречневую кашу с мясом в томатном соусе, как вдруг что-то громко бахнуло.
– Что это? – подскочил Кайсын.
За время полета мы привыкли к тишине. Никаких посторонних звуков на корабле не было. Тут опять бахнуло еще громче. Я кинулся к окнам и увидел большие камни. Они летели прямо на нас.
– Кто-то камнями бросается, – сказал я растерянно. – Что, в космос мальчишек-хулиганов запускают?
– Ого, какие большие эти мальчишки, – сказал Кайсын, вглядываясь в иллюминатор.
Да… На нас летел камень размером с дом. Он был весь в ямах и рытвинах. Сейчас ка-ак шарахнет! И мы полетим верх тормашками неизвестно куда. Если крыло не отвалится. Или хвост. Ой! А если стекло разобьется? Ведь в космосе воздуха нет, а у нас в корабле есть. В дырку весь воздух в космос вылетит. Чем же нам потом дышать?
Пока я боялся, громадный камень пролетел мимо. Фу-ух! Пронесло. И тут я вспомнил, как видел в звездном атласе нарисованное колечко из таких камешков между орбитами Марса и Юпитера. Называлось оно – «пояс астероидов». Вот так так! Мы попали в поток астероидов. Считается, что это обломки планеты, которая находилась когда-то на этом месте. Ей даже название придумали – Фаэтон.
– Кайсын! – заорал я. – Надо срочно забираться в скафандры! Если будет пробоина, мы пропали!
Мы понеслись в нижний отсек, где были скафандры. Один стоял в шкафчике, как толстый неуклюжий человек.
– Лезь первый, – сказал я. – Нам одного на двоих будет достаточно.
Кайсын открыл на спине скафандра дверцу, запрыгнул, повозился там немного и прогудел:
– Давай забирайся на меня, только не попади мне лапой в глаз.
Я умостился у Кайсына на голове и оказался как раз в шлеме с круглым стеклянным окошком там, где лицо.
– Мы теперь совсем как человек-космонавт, – сказал я. – Ты – туловище, а я – голова.
– Давай, голова, думай, что делать будем, – проворчал Кайсын.
– Надо в открытый космос выходить, от астероидов отбиваться, – решил я. – Только сначала нужно корабль притормозить, и чтоб он летел с той же скоростью и в том же направлении, что и астероиды. Тогда они с нами сталкиваться не будут. Как машины на трассе – все мчатся в одну сторону и никто друг другу не мешает. И потихонечку будем с трассы съезжать.
– С какой еще трассы? – сердито спросил Кайсын.
Я не ответил. Я боялся, что мы улетим куда-нибудь далеко, когда выберемся в космос. Но оказалось, никуда мы не улетели, а повисли рядышком с «Бураном», привязанные гибким шлангом. Кое-как добрались мы до носа корабля, и Кайсын уселся над иллюминаторами. Я быстренько затормозил и чуть повернул корабль. Это было гораздо проще, чем поднимать на себе Кайсына в воздух там, в пустыне. Веса «Бурана» в космосе я совсем не чувствовал.
Потом я лавировал между этими громадными камнями, понемногу сдвигаясь в сторону. Если встречался маленький камень, я говорил Кайсыну, с какой стороны он приближается, и алабай легонько отпихивал его лапой, одетой в перчатку. Наконец астероиды стали попадаться все реже и реже, а потом пропали. Ура, мы вырвались из потока! Потом мы немножко еще посидели на носу корабля, молча смотрели, как удаляются от нас летящие гигантские камни. Наконец Кайсын сказал:
– Что-то я устал. Пора возвращаться на корабль.
И мы вернулись.
18. На орбите Юпитера
Юпитер все увеличивался и увеличивался в окошке. Наконец он стал размером с тарелку. Совсем как в моем сне, который я видел на Байконуре. Но однажды, когда я исследовал, как открывается грузовой люк в брюхе корабля, примчался встревоженный Кайсын:
– Скорее! Юпитер исчез!
– Как исчез?
– Ну, не видно его в иллюминаторе. Пропал.
– Куда же он мог пропасть? – забеспокоился я и бросился в рубку.
Планеты, которая столько дней торчала в иллюминаторах прямо перед нашими носами, действительно не было… Я испугался: а вдруг мы пролетели мимо?
– Бегом в скафандр, выйдем в космос, посмотрим, в чем дело! – крикнул я Кайсыну.
Мы вывалились из шлюза, и я ахнул. Прямо под пузом «Бурана» величественно висел громадный, просто гигантский, Юпитер. Весь в красивых желтых, красных и голубых полосках с завитками и завихрениями. А рядом я увидел круглую красно-оранжевую луну, на поверхности которой бурлили черные моря.
– Я понял! – заорал я в восторге. – Мы на орбите! Это Ио! Спутник Юпитера. Там действующие вулканы!
– Я тоже хочу посмотреть, – заворчал Кайсын, пытаясь просунуть голову в шлем. Он даже подпрыгнул в скафандре и чуть не сбросил меня со своей макушки.
– Все в порядке, – сказал я. – Я знаю, что надо делать. Возвращаемся на корабль.
Когда мы снова забрались в пилотские кресла, я сделал одну маленькую хитрость – перевернулся вместе с кораблем вниз головой. Это только так сказать можно – перевернулся. А на самом деле внутри ничего не изменилось, только в окошках над нашими головами выплыл приплюснутый диск Юпитера. И шарик Ио. А потом показался другой шарик, поменьше, весь в сетке темных и светлых трещин.
– Ух ты! – сказал Кайсын. – Красиво. А как это ты сделал?
– Это Европа, – важно сказал я, – другой спутник, он весь ледяной. А мы сейчас летим над Юпитером вверх ногами. Вот и видно его в иллюминаторы.
– Странно, – засомневался Кайсын, – вверх ногами летим, а я ничего такого не чувствую… Все тут в космосе не по-человечески, то есть – тьфу! – не по-собачьи.
Мы прилипли носами к стеклу. Вокруг Юпитера кружилось невообразимое количество всяких спутников. Мне даже стало страшно, что в такой куче запросто можно пропустить посадочный модуль Пчелки и Мушки. Увидели мы и громадный Каллисто, весь темный, почти черный, разрисованный кольцами – кратерами, оставшимися от падения метеоритов. И самый большой – Ганимед, зеленый, как малахитовый шар.