Екатерина Неволина - Путешествие в бездну
Ночные тени
— Мадмуазель, не соблаговолите ли станцевать со мной тур вальса?
Высокий темноволосый молодой человек в старинном костюме — то ли фрак, то ли смокинг, она никогда не интересовалась тонкостями такого гардероба, — щелкнул каблуками и галантно поклонился.
А потом поднял на нее глаза, и у Динки словно случился маленький солнечный удар при взгляде в синие дерзкие глаза.
— Я… — Она неуверенно огляделась, и вдруг поняла, что находится в большом зале, в самом буквальном смысле сияющем — хрусталем огромных люстр, золотом узорчатых обоев, платьями и драгоценностями собравшихся дам… Динка моргнула. Видение не развеялось… Она перевела взгляд на себя и ужаснулась: на ней была какая-то дурацкая растянутая футболка с надписью: «ВЛАСТЕЛИН МИРА, уровень 100», потертые джинсы и огромные ярко-желтые мартинсы. Нет, обычно она ничего не имела против своего вида и даже считала его если не прекрасным, то весьма стильным, но сейчас, в сравнении с элегантностью стоящего перед ней человека и изысканной прелестью длинных платьев, перехваченных под грудью цветами и лентами, она сама показалась себе ужасной. Золушкой, попавшей по недоразумению на бал до встречи с доброй крестной-феей, замызганной и неряшливой.
— Прошу вас, не отказывайтесь! — молодой человек, смутно знакомый Динке, смотрел ей в лицо и словно не чувствовал неуместности ее одеяния.
— Я… — снова повторила Динка и замолчала. Странно, до этого дня она даже не подозревала, что может так сильно смущаться и забывать даже самые простые слова.
— Ты смеешься! — послышался вдруг рядом ехидный голос. — Она же не умеет танцевать! Куда ей вальс, когда она даже топтаться под музыку, как танцуют сейчас, не может! А знаешь почему? Потому что ее никто не приглашает!
Динка вздрогнула. Дьяволиада! Проклятая вампирша не отставала и тут! И, конечно, выглядела она безупречно: в бледно-кремовом платье, легком и тоненьком, как дуновение ветерка, по моде этого бала перехваченном под грудью ярко-розовыми атласными лентами, длинном, до самых розовых хорошеньких туфелек.
— Она тебя только опозорит. Пригласи лучше меня, — капризно заявила Ангелина.
Динка чуть не задохнулась от злости и обиды. Вот ведь курица белобрысая! И откуда она только знает?..
— Не слушай ее, — молодой человек потянул Дину за руку. — Она, в общем, не злая, просто ей часто приходилось нелегко.
— Будто мне легко, — буркнула девушка, с удивлением чувствуя, что злость исчезает, как вода, вытекающая из треснувшего кувшина.
— Не все такие сильные, как ты, — неожиданно ответил синеглазый и, обхватив за талию рукой, ввел в круг танцующих.
Он вел ее так ловко, что Динка, отродясь не танцевавшая не то что вальсы, но, как верно отметила вампирша, даже обычные медляки, вдруг обнаружила, что у нее, оказывается, получается. Танцевать с синеглазым было так же легко, как дышать и двигаться. А еще у него были очень красивые тонкие, но сильные пальцы, изящные, даже аристократические, как внезапно подумала девушка. На его пальцы, нежно и крепко сжимающие ее руку, можно было смотреть бесконечно.
Она забыла, что выглядит нелепо, она забыла, что не умеет танцевать — просто кружилась и кружилась, а сердце билось на счет вальса: раз-два-три, раз-два-три…
Ей казалось, будто они только начали танцевать, когда музыка вдруг оборвалась — грубо и резко, ударив тишиной по оголенным нервам.
Дина и сама не заметила, как оказалась одна, необычайно остро ощущая свое одиночество, словно физическую боль.
Синеглазый не оглядываясь уходил. Ей хотелось его окликнуть, но рот будто зашили толстыми швейными нитками. Больно! До чего же больно!
Пары по-прежнему танцевали вальс под неслышимую Динке музыку — механически, как манекены. Они двигались, словно куклы на пружинках, смешно и нелепо, все убыстряя и убыстряя темп, и от этого движения, мелькания, хаотичного мельтешения кружилась голова.
— Хватит! Остановитесь! — не выдержав, закричала девушка.
И, к ее ужасу, танцующие действительно остановились — на полужесте, на полушаге. Кто-то поднял ногу и не успел поставить ее на землю, кто-то отклонился назад и теперь застыл так в неустойчивом положении. От этого можно было сойти с ума!
— Что же здесь происходит? — прошептала Дина, машинально накручивая на палец прядь волос, и вдруг поняла, что просто спит.
В этот самый момент откуда-то из угла послышались тихие всхлипывания. Это плакала Ангелина, единственная, кроме самой Динки, сохранившая здесь способность двигаться.
— Хватить реветь! — крикнула ей Дина. — Зачем ты вообще пришла сюда? Это мой сон, и нечего его портить! Поняла?!
Но вампирша снова всхлипнула, и Динке вдруг стало ее жалко. Она сама не верила себе. Как можно жалеть эту белобрысую дрянь, без сожаления рушащую чужие жизни и чужие отношения? И тем не менее…
— Не плачь… — Дина шагнула к вампирше и… проснулась.
* * *В углу комнаты кто-то плакал. Тихо и глухо, едва слышно.
Девушка осторожно приподнялась на кровати. В темноте было видно только что-то странное, похожее на большой мешок. Наверное, минуты две Динка вглядывалась, прежде чем осознала: там, в углу, стоит кровать Саши, и сейчас ее подруга, с головой закутавшись в одеяло, горько плачет.
Саша и слезы казались такими несовместимыми, что Динка еще целую минуту отказывалась в это верить, а потом соскочила на пол, босиком подбежала к подруге, забралась к ней на кровать и обеими руками крепно обняла ее прямо в этом дурацом шатре из одеяла.
— Саша, Сашечка! Что ты плачешь? Не плачь, все будет хорошо! — повторяла она словно заклинание.
Саша вздрагивала, подавляя рыдания.
— Ну что ты?! — Динка прижалась щекой к шероховатому одеялу. — Всё закончилось, не бойся, никто тебя больше не обидит!.. И за Яна не переживай. Он из всех ситуаций выкрутится, я точно знаю. Ага, его обидишь! Себе же дороже выйдет!.. Ну не плачь!
Саша постепенно затихала, а Динка не разнимала рук, по-прежнему сжимая ее, вместе с одеялом, в объятиях.
— Ты не знаешь, — вдруг еле слышно, каким-то словно вылинявшим, бесцветным голосом сказала из-под одеяла Александра, — он какой-то странный. С ним что-то не так, а я не представляю, что делать…
«Он» — это Ян, догадалась Дина, и вдруг вспомнила.
— Погоди! — Она порывисто вскочила с кровати, возмущенно скрипнувшей от такого неуважительного обращения, и кинулась к комодику, куда сгрузила все свои немногочисленные вещи. Как же она могла забыть об этом?!
Динка швырнула на пол растянутый свитер, запасные джинсы… Ну где же, где же оно?! Ага!
— Нашла! — торжествующе крикнула она.
Саша выглядывала из своего одеяла, словно улитка из панциря. Вот, даже ее проняло!
— Возьми, — Дина протянула подруге свою находку.
Александра медленно, как будто нехотя, вылезла наружу и взяла протянутую игрушку… Вот только игрушку ли?.. Маленький золотисто-коричневый дракончик с мягким брюшком и перепончатыми крылышками был подарен Александре Яном. Динка взяла его вместе с другим барахлом и все это время хранила у себя, собираясь отдать Саше сразу же, как ее встретит. Уж Динке-то не знать ценность таких вещей! У нее самой до сих пор лежала плюшевая собачка — единственная связь с прошлым.
Александра приняла дракончика обеими руками и крепко прижала к себе.
Некоторое время обе девушки молчали.
— Ты действительно думаешь, что с Яном… все нормально? — спросила вдруг Саша. Голос ее изменился, в него словно снова впрыснули жизнь.
Хорошо иметь под рукой средство первой помощи — «100 %-ная концентрация жизни». Дина не знала и в целом не хотела знать, что именно подействовало: просто игрушка, имеющая для Саши значение, потому что она подарена действительно дорогим для нее человеком, или Ян и вправду вложил в дракончика нечто… какую-то часть своей магии… Все это, пожалуй, не важно. Главное — результат.
— Ха! — сказала девушка с преувеличенной уверенностью. — Хотела бы я посмотреть на того, кто справится с нашим Яном! Знаешь же анекдот про то, что, если собаки напали на твою тещу, пусть сами и отбиваются!
Чуть слышно скрипнула кровать. Саша, все так же прижимая к себе золотистого дракончика, села, и Динка устроилась рядом с ней, у нее под боком. Они долго сидели в темноте молча. Дина не знала, о чем думает Александра, но сама она думала сразу обо всем — и о Яне, который сейчас неизвестно где, в сумраке ночи, и о своем странном сне, и о родителях, путь к которым еще так долог, и о Саше, которая всегда хотела казаться сильной, но как никто другой нуждалась в защите, и о Северине, которого как-то незаметно, оказывается, почти простила, и об Ангелине, к которой так же незаметно, фактически против собственной воли, стала относиться немного иначе… Все это одновременно было в ее голове, все это являлось кусочками мозаики, кусочками ее мира…
