Петр Стегний - Тайна старого чердака
Закончив, Клава вновь окинула нас строгим взором и погрузилась в глубокое раздумье.
— Что-то у меня не сходятся концы с концами, — сказала она, наконец, уже другим, нормальным тоном. — Смотрите сами. Старики явно ищут что-то, что было спрятано в Ильинском, а потом, возможно, оказалось в Глухово. Зачем же они вам забивали головы юсуповскими жемчугами и даже сокровищами Наполеона уж про них-то только ленивый не слышал. Недавно целая экспедиция искала их в каком-то озере в Белоруссии, недалеко от Березины. Но уж никак не в Глухово. Нет, как хотите, но это похоже на отвлекающий маневр с их стороны. А что им сейчас от вас потребовалось?
Припомнив концовку разговора с кузеном, я сказал:
— Ничего конкретного. Кузен просто просил нас посмотреть на историю с Ткачевым и его саквояжем, как он выразился, "распахнув глаза". И тогда мы поймем, мол, что-то важное.
— Ну, и как, распахнули глаза? Включили свою шерлокхолмовскую интуицию?
Ответом было наше подавленное молчание.
— То-то, — сказала Клава. — А я включила.
— И что? — не выдержал Ватсон.
— А то, что не верю я вашему кузену. Сначала он отвлекает вас сказками про разные сокровища, якобы зарытые у вас под ногами, пускает по ложному следу. А потом, когда вы находите для него саквояж, устраивает коллективную читку газет вместо того, чтобы посмотреть, что там внутри. Вы уверены, что в нем больше ничего не было?
Ватсон подтвердил, что саквояж был пуст. Меня же вдруг посетило некое воспоминание, даже скорее ощущение.
— В нем что-то звякнуло, — твердо сказал я. — Теперь я точно уверен, что когда кузен забирал саквояж со стола, в нем раздался какой-то звук, как будто два металлических предмета ударились друг о друга.
— Вы хотите сказать, что даже не попытались заглянуть в саквояж, хотя он всю ночь находился в вашей комнате? — Клава пристально смотрела на нас, недоверчиво прищурив глаза.
— Но мы же дали честное слово!
Клава картинно вскинула брови:
— Погубит вас, Холмс, ваша порядочность.
Этого я стерпеть уже не мог. Даже от Клавы Козловой.
— Да ты и сама бы не стала лезть в чужой саквояж тем более, если дала слово.
— Стала бы, стала, — продолжала упорствовать Клава, правда, уже не так убежденно. — Открыла бы, поглядела одним глазком и снова закрыла.
Ну, что будешь делать с этими девчонками?
— Ладно, подытоживаем, — решительно произнесла Клава. — Сдается мне, что какой-то план дальнейших действий у вас все-таки есть.
— А то, — отозвался Ватсон.
— Я даже рискну предположить, что вы намерены еще раз посетить чердак, на котором обнаружили саквояж.
— Ну, — Ватсон, обескураженный клавиной проницательностью, глупел на глазах.
— А зачем, позвольте поинтересоваться?
И вот тут, наконец-то, наступил момент поставить на место зарвавшуюся отличницу. И я не упустил его.
— Холмс всегда предпочитал осматривать место преступления при свете дня. В прошлый раз, ночью, мы вполне могли пропустить что-то важное. На этот раз мы пойдем на чердак утром.
— Идея хорошая, — неожиданно сказала Клава. — Я иду с вами.
Глава 12. Рыцари Гроба Господня
Вы не поверите — как и в прошлый раз, кот ждал нас у лестницы, ведущей на чердак. Вот тут и не верь в сверхъестественное. Даже Клава, продолжавшая ворчать ("развели здесь басни про котов Бегемотов"), сразу притихла. А после того, как Мюрат на вопрос "Сomment ca va?"[13] отчетливо промурлыкал "Bon"[14], надолго замолчала, испытав, по-видимому, глубокое нервное потрясение.
Осмотр чердака, против ожидания, занял порядочное время. При свете дня он выглядел еще более заброшенным, чем ночью. Видно было, что в последние годы здесь не ступала нога человека. Кот внимательно наблюдал за тем, как мы бродили из угла в угол, натыкаясь на пыльные доски, обломки стульев и прочую дребедень, но сам инициативы не проявлял. Нам с Ватсоном после разговора с Клавой в Архангельском тоже не хотелось выглядеть еще глупее, чем мы уже выглядели. Поэтому на кота мы внимания особо не обращали — сидит животное, мурлычет, ну и пусть себе сидит.
Самым внимательным образом мы, разумеется, обследовали балку, на которой в прошлый раз был обнаружен саквояж. Ничего. Ровным счетом ничего, кроме пары пустых ржавых банок с надписью "керосин" и какого-то промасленного тряпья. Ватсон простукивал стены в поисках полых помещений, в которых могли быть тайники. Клава, потерявшая изрядную часть своей вчерашней самоуверенности, бродила по чердаку, как Золушка в поисках хрустальной туфельки.
— Заниматься настоящей сыщицкой работой — это тебе не нотации в парке читать, — шепнул мне Ватсон, кивнув в сторону Клавы, обследовавшей дальний угол чердака.
Мне, однако, вовсе не хотелось злорадствовать на ее счет. В конце концов, теперь все мы — члены одной команды, и успех, и поражение — все у нас должно быть общим. Подумав так, я сразу же почувствовал облегчение и созвал ребят на военный совет, который Клава почему-то называла мозговым штурмом.
— А что мы, собственно, ищем? — так поставил я вопрос перед Ватсоном и Клавой.
— Действительно, — не удержалась, чтобы не съехидничать Клава. — Час уже ищем, а что — не знаем.
— Не совсем так, — возразил я. — Кузен ясно сказал, что это что-то можем найти только мы.
— Ты все еще ему веришь? — воскликнула Клава. — Ведь он, скорее всего, не поделился с нами всей информацией, которой располагает. Да к тому же и скрыл что-то, что звякнуло в саквояже.
— И тем не менее мы ему, по-видимому, пока нужны. Но что же он ищет?
— Может, еще газеты? — робко спросил Кирилл.
— Это вряд ли. Похоже, ему и найденных газет хватило для подтверждения своих гипотез, — подумав, сказал я. — Он надеется найти что-то другое, но каким-то образом связанное с содержимым саквояжа.
И в этот момент Клава, глянув на кота, певуче протянула:
— А что это у нас Мюратик мышей не ловит? В прошлый раз, говорите, впереди всех бежал, а сейчас сидит сиднем на одном месте и в ус не дует. А ну-ка давай, ищи тайник, — с этими словами Клава подхватила кота и вынесла его на середину чердака.
— Ищи, Мюрат, ищи! — заорали мы хором.
Кот постоял на месте, потом недовольно выгнул спину и снова уселся, не обращая на нас никакого внимания.
— С ним по-французски надо, — спохватился Ватсон, — он по-русски не сечет.
— Можно по-французски, — согласилась Клава. — Cherche, Murat, cherche![15]
И — верьте или нет — Мюрат поднялся на все четыре лапы, описал круг в центре чердака — и вернулся на то же место, где сидел до сих пор.
— Вот упрямое животное, — с досадой воскликнул Ватсон. — Не хочет искать!
— А, может, он дает нам понять, что на чердаке больше ничего нет? предположил я.
— Ну, нет, — не согласилась Клава. — К нему подход нужен.
И запела, замурлыкала, одновременно почесывая у кота за ухом:
— Нас за все утро никто за ушком не почесал, никто слова человечекого…
— По-французски, — встрял по своему обыкновению Ватсон.
— …не сказал, — закончила Клава.
И о, чудо! Кот замурлыкал в ответ!
— Вы слышите, он отвечает, — возликовала Клава.
Мы прислушались и вдруг в мерном, как тарахтение мотора, мурлыкании отчетливо различили то, что заставило нас окаменеть от изумления.
— Ici, ici, ici[16], - передавал кот, как полярник на льдине.
— Здесь? Где это здесь? — недоуменно вопросил Кирилл.
При этих словах кот перестал мурлыкать, встал с ленивой грацией избалованного вниманием любимца публики и пересел на другое место. Рядом с тем, где он только что находился. Во взгляде его увлажненных печальных глаз читалось брезгливое недоумение непонятливостью подрастаюшего поколения.
— Но здесь же ничего нет, — с недоумением произнесла Клава, глядя на плотно пригнанные доски пола, где только что сидел Мюрат.
И тут пробил звездный час Ватсона. Встав на колени, он принялся тщательно простукивать предусмотрительно прихваченным с собой деревянным молоточком почерневшие от времени доски. Мы с Клавой, не дыша, следили за его ставшими неожиданно осмысленными движениями. Между тем Ватсон, явно нашедший себя, настолько погрузился в свое занятие, что когда звук, издаваемый молоточком, изменился, выдавая скрывающуюся под полом пустоту, методично довел дело ло конца, точно определив размеры тайника.
И только после этого он выпрямился, отер пот со лба и сказал:
— Не подвел котяра, хоть и француз (по французскому у Ватсона была четверка с минусом).
Дальнейшее было делом техники. Подцепив доску ломиком, обнаруженным в углу, Ватсон вскрыл тайник. В нем, к нашему разочарованию, оказалась не диадема неаполитанской королевы и не жемчужина "Перегрин" княгини Юсуповой, а помятая жестяная коробка из под папирос "Пилот". На ее крышке был изображен сталинский сокол в шлемофоне, глядящий из-под поднятой руки в небо, в котором парил самолет ПО-2. Вместо пропеллера у него был изображен большой кукиш. Надпись под самолетом гласила: "Наш ответ Чемберлену!".
