Валерий Квилория - В Тридевятом царстве. Часть первая
– Надолго ли к нам? – спросил котище.
– Да как получится, – пожал плечами Лера.
– На постой они, конечно, у вас станут? – посмотрел воевода на Иванушку.
– Верно, дядюшка-кот, – с готовность подтвердил тот, – долг платежом красен.
– Мы за вашей избой присматривали, – продолжал между тем Котофей Иванович. – По моему личному распоряжению мама Красной Шапочки[35] один раз в неделю убиралась – пыль сметала, полы мыла да и по двору кое-что.
На середине улицы котище остановился, расставил широко ноги, упёр лапы в бока и грозно осмотрелся.
– Далее сами ступайте, – сказал он. – А мне надобно за порядком приглядывать.
– Зачем? – удивились друзья. – Всё же спокойно.
– Обманное спокойствие, – подкрутил ус Котофей Иванович. – Вона Сергей Вервольфович – настоящий волкодлак[36]. Только и делает, что выжидает, на кого бы напасть. Сидит, на солнышке греется, с виду тихоня тихоней, а сам поди косит глазом по сторонам – не выйдет ли из своего домика Красная Шапочка, или, может быть, козлятки расшалятся и выбегут за ворота.
– Надо его под замок посадить, раз он такой опасный, – предложил Шурка.
– Нельзя, – вздохнул котище. – Не пойман – не вор.
В это время к Котофею Ивановичу подбежала Курочка Ряба.
– Ко-ко! – сказала она, запыхавшись. – Ко-ко! – и наконец выдохнула: – Караул! Мышка!
Котофей Иванович нежно обнял Рябу за шею.
– Не печалуйся, кура, – замурчал он. – Тебе надобно мужа крепкого, чтобы тебя обидеть никто не смел.
– Ко-ко! – едва слышно всхлипнула Ряба.
– Есть у меня на соседнем воеводстве друг незабвенный, – ещё тише повёл Котофей. – Петя-петушок. Ох, каков знатный жених для тебя: золотой гребешок, масляна головушка…
Поняв, что Котофею Ивановичу не до них, друзья кивнули прощально и вместе с Иванушкой подались дальше.
На лавочке возле одного дворика в тени калинового куста сидел старичок в овечьем тулупе шерстью наружу.
– Здравствуйте, – поклонился ему Иванушка и подошёл к соседней калитке.
Старичок ласково кивнул в ответ.
– Заходите, люди добрые, – распахнул калитку Иванушка.
– Кто это? – спросил шёпотом Лера. – Дед Макей?
– Нет.
– А кто же?
– Он самый и есть – Сергей Вервольфович, – также тихо пояснил Иванушка.
– Не может быть, – не поверил Шурка. – Такой старенький и слабенький?
– Я тоже не очень дядюшке-коту верю, – обрадовался его словам Иванушка. – Мало чего злые языки наговорят.
Заговор против Шапочки
На следующий день деревню Макеевку разбудило истошное кудахтанье.
– Опять Курочку Рябу мышь обидела, – спрыгнул с печки Иванушка. – Куда только Котофей Иванович смотрит.
Вслед за хозяином поднялись Шурка с Лерой, спавшие на широких полатях[37].
– А что? – поинтересовался Шурка. – Дед с бабкой не могут прогнать эту наглую мышь?
– Дед с бабкой давно померли, – пояснил Иванушка. – А сама Курочка совершенно бесхозяйственная птица. Ничего не умеет.
– Надо эту мышь изловить, – предложил Лера, – чтобы она Курочке жить не мешала.
Шурка с таким предложением был полностью согласен. Богатыри надели доспехи, навесили на себя оружие и отправились на подворье Рябы.
– Вы ко-ко-кто? – грустно спросила их Курочка.
– Большие мышеловки, – пошутил Шурка.
– Ко-ко-как это? – испугалась Курочка.
Лера решил дополнить Шуркину шутку и окончательно поднять Курочке настроение.
– Птицу мухоловку знаешь? – серьёзно спросил он.
– Ко-ко-конечно, – кивнула Ряба. – Она мух ловит.
– Вот, а мы ловим мышей.
– Ко-ко-коты, что ли?
– Да нет, мышеловки, – подмигнул Шурка.
Лера вдруг понял, что у Курочки напрочь отсутствует чувство юмора, и поспешил поправить: – Мышеловы!
– Ко-ко-конечно, коты, – обрадовалась Ряба. – Только большие.
– Ладно, пусть коты, – сдался Лера. – Место преступления покажи.
– Ко-ко-какое место?
– Где мышь яйцо разбила.
– Ещё не разбила.
– А чего же ты тогда кудахтала на всю деревню?
– На всякий случай, – призналась Курочка. – Мышка-Норушка[38] услышит, подумает, что яичко разбилось, и, глядишь, ноне[39] не прибежит.
– Гмы, – посмотрел на друга Лера. – А мне кажется, она всё равно заявится.
– Ко-ко-кошмар! – заволновалась Ряба.
– Что тут гадать, давайте изловим настырную мышь и дело с концом, – предложил Шурка. – Где она яйца бьёт?
– Ко-ко-как всегда, здесь, – показала курица в угол.
В углу возле гнезда грудой высилась золотая скорлупа.
– А внутренности где? – осмотрел место преступления Лера.
– Ко-коварная Норушка съела, – повесила голову Ряба.
– Ясно, – кивнул Шурка и посмотрел на Леру. – Как будем мышь ловить?
– Надо верёвочку перед гнездом натянуть, – предложил Лера.
– Зачем? – не понял Шурка.
– Мышка прибежит, верёвочку и заденет. Верёвочка выдернет гвоздик, гвоздик освободит камень, камень перевернёт ведро, из ведра выльется вода и прямо на мышку. Мышка испугается и больше не придёт.
– Ерунда какая-то! – отмахнулся Шурка.
Лера хотел было заспорить, но в этот момент из норы выскочила Мышка-Норушка.
– Ой! – пискнула она испуганно, увидев вместе с Рябой двух богатырей.
Друзья не успели глазом моргнуть, а мышь уже нырнула обратно в нору.
– За мной! – махнул рукой Лера и в боевом запале бросился следом.
Шурка, не задумываясь, последовал за другом. На глазах изумлённой Курочки богатыри превратились в обычных вихрастых мальчишек, стремительно уменьшились в размерах и исчезли в мышиной норе.
Далеко Мышка-Норушка не убежала. Мальчишки наткнулись на неё, не пробежав, наверное, и сотни своих уменьшенных шагов. Мышка сидела возле противоположного выхода из норки и плакала.
– Страдаешь? – подошёл к ней хмурый Шурка.
Мышка глянула и ничуть не удивилась тому, что недавние богатыри стали с неё ростом, лишились доспехов и оружия.
– Страшно, – призналась она сквозь всхлипывания.
– Всякое преступление наказуемо! – сумничал Лера.
– Да знаю я, знаю, и наказание готова понести самое суровое. Не из-за того страдаю, – и мышка показала лапкой на улицу: – Вона.
Друзья выглянули из норки и увидели лавочку Сергея Вервольфовича. Рядом со стариком сидела Лиса Патрикеевна.
– Это Лисафья меня заставляет, – призналась мышка. – А не пойдёшь, грозит, так я твою норку разорю, твоих деток погублю. Вот и приходится яйца бить, а она их ест.
– А как же Курочка Ряба, что же она – ничего не замечает? – не поверил Лера.
– Да куда ей! Ряба в это время к воеводе бежит жаловаться.
– А лиса откуда знает, что яйцо разбилось и пора на Курочкино подворье идти?
– Так Курочка кудахтать начинает на всю деревню.
– А чего же сейчас лиса не идёт? Курочка ведь уже кудахтала?
– Кудахтать-то она кудахтала, да за ворота ещё не выбегала, – резонно заметила мышь.
– А ведь точно, – почесал затылок Лера. – Как это я сам не догадался.
– Тише вы! – шикнул на них Шурка и показал на лавочку. – Слушайте.
Спорщики прислушались.
– Хорошо ты, лисица-сестрица, устроилась, – сердито выговаривал Сергей Вервольфович. – Каждый день яйцами лакомишься. Вон у тебя какая теперь шуба красивая стала, прямо золотая.
– Смекалку надо иметь, – скромно ответила на то Лиса Патрикеевна.
– Ага, смекалку, – сделал скучное лицо старик. – Сколько ни караулю Красную Шапочку, ничего у меня не выходит.
– Это почему же? – хитро прищурилась лиса.
– Потому, что волком я за полночь становлюсь. А ночью Красная Шапочка за ворота не выходит. Ужасно правильная девочка! Если и встретишься с ней, то только после восхода солнца. А утром я опять человечье обличье обретаю.
– Так-так-так, – задумалась лиса. – Действительно, проблема. Может, её днём изловить, а ночью стрескать?
– А воевода наш – Котофей Иванович, он всегда начеку. Это тебе не мелкое мышиное хулиганство.
– Тогда вот что, – оглянулась Лиса по сторонам и перешла на шёпот.
Друзья напрягли слух, но так ничего и не услышали.
– Что она сказала? – посмотрел Лера на друга.
Шурка только плечами пожал.
Мышка-Норушка, которая обладала феноменальным слухом и могла слышать даже ультразвуковые[40] сигналы, заплакала ещё горше.
– В чём дело? – обернулись к ней друзья.
– Лисафья хочет Красную Шапочку погубить, – посмотрела грустными глазками-бусинками Мышка-Норушка. – Сегодня в три часа пополудни будет полное солнечное затмение. Сергей Вервольфович в это время волкодлаком обернётся и тогда…
– Всё ясно, – кивнул Шурка. – И тогда он съест девочку.
– Затмение затмением, – заметил тут Лера, – но для того, чтобы Красная Шапочка попала волку в пасть, нужно, чтобы она в лес пошла. Ничего у них не выйдет.
