Льюис Кэрролл - Приключения Алисы в стране чудес (Пер. Н.М. Демуровой)
– Не пели, а пили, – ответила Соня. – Кисель, конечно.
– Мне нужна чистая чашка, – перебил ее Болванщик. – Давайте подвинемся.
И он пересел на соседний стул. Соня села на его место, Мартовский Заяц – на место Сони, а Алиса, скрепя сердце, – на место Зайца. Выиграл при этом один Болванщик; Алиса, напротив, сильно проиграла, потому что Мартовский Заяц только что опрокинул себе в тарелку молочник.
Алисе не хотелось опять обижать Соню, и она осторожно спросила:
– Я не понимаю… Как же они там жили?
– Чего там не понимать, – сказал Болванщик. – Живут же рыбы в воде. А эти сестрички жили в киселе! Поняла, глупышка?
– Но почему? – спросила Алиса Соню, сделав вид, что не слышала последнего замечания Болванщика.
– Потому что они были кисельные барышни.
Этот ответ так смутил бедную Алису, что она замолчала.
– Так они и жили, – продолжала Соня сонным голосом, зевая и протирая глаза, – как рыбы в киселе. А еще они рисовали… всякую всячину… все, что начинается на M 82.
– Почему на M? – спросила Алиса.
– А почему бы и нет? – спросил Мартовский Заяц.
Алиса промолчала.
– Мне бы тоже хотелось порисовать, – сказала она, наконец. – У колодца.
– Порисовать и уколоться? – переспросил Заяц.
Соня меж тем закрыла глаза и задремала. Но тут Болванщик ее ущипнул, она взвизгнула и проснулась.
– …начинается на M, – продолжала она. – Они рисовали мышеловки, месяц, математику, множество… Ты когда-нибудь видела, как рисуют множество?
– Множество чего? – спросила Алиса.
– Ничего, – отвечала Соня. – Просто множество!
– Не знаю, – начала Алиса, – может…
– А не знаешь – молчи, – оборвал ее Болванщик.
Такой грубости Алиса стерпеть не могла: она молча встала и пошла прочь. Соня тут же заснула, а Заяц и Болванщик не обратили на Алисин уход никакого внимания, хоть она и обернулась раза два, надеясь, что они одумаются и позовут ее обратно.
Оглянувшись в последний раз, она увидела, что они засовывают Соню в чайник.
– Больше я туда ни за что не пойду! – твердила про себя Алиса, пробираясь по лесу. – В жизни не видала такого глупого чаепития!
Тут она заметила в одном дереве дверцу.
– Как странно! – подумала Алиса. – Впрочем, сегодня все странно. Войду-ка я в эту дверцу.
Так она и сделала.
И снова она оказалась в длинном зале возле стеклянного столика.
– Ну теперь-то я буду умнее, – сказала она про себя, взяла ключик и прежде всего отперла дверцу, ведущую в сад. А потом вынула кусочки гриба, которые лежали у нее в кармане, и ела, пока не стала с фут ростом. Тогда она пробралась по узкому коридорчику и наконец – очутилась в чудесном саду среди ярких цветов и прохладных фонтанов.
Глава VIII КОРОЛЕВСКИЙ КРОКЕТ
У входа в сад рос большой розовый куст – розы на нем были белые, но возле стояли три садовника и усердно красили их в красный цвет. Алиса удивилась и подошла поближе, чтобы узнать, что там происходит. Подходя, она услышала, как один из садовников сказал другому:
– Поосторожней, Пятерка! Опять ты меня забрызгал!
– Я не виноват, – отвечал Пятерка хмуро. – Это Семерка толкнул меня под локоть!
Семерка посмотрел на него и сказал:
– Правильно, Пятерка! Всегда сваливай на другого!
– Ты бы лучше помалкивал, – сказал Пятерка. – Вчера я своими ушами слышал, как Королева сказала, что тебе давно пора отрубить голову!
– За что? – спросил первый садовник.
– Тебя, Двойка, это не касается! – отрезал Семерка.
– Нет, касается, – возразил Пятерка. – И я ему скажу, за что. За то, что он принес кухарке луковки тюльпанов вместо лука!
Семерка швырнул кисть.
– Ну, знаете, такой несправедливости… – начал он, но тут взгляд его упал на Алису, и он умолк. Двое других оглянулись, и все трое склонились в низком поклоне.
– Скажите, пожалуйста, – робко спросила Алиса, – зачем вы красите эти розы?
Пятерка с Семеркой ничего не сказали, но посмотрели на Двойку; тот оглянулся и тихо сказал:
– Понимаете, барышня, нужно было посадить красные розы, а мы, дураки, посадили белые. Если Королева узнает, нам, знаете ли, отрубят головы. Так что, барышня, понимаете, мы тут стараемся, пока она не пришла…
В эту минуту Пятерка (он все это время вглядывался в сад) крикнул:
– Королева!
Садовники пали ниц. Послышались шаги. Алиса обернулась – ей не терпелось увидеть Королеву.
Впереди выступали десять солдат с пиками в руках; они были очень похожи на садовников – такие же плоские и четырехугольные, с руками и ногами по углам. За ними шагали десять придворных; их одежды были расшиты крестами, а шли они по двое, как солдаты. За придворными бежали королевские дети, на одеждах которых красовались вышитые червонным золотом сердечки; их было тоже десять; милые крошки держались за руки и весело подпрыгивали на ходу. За ними шествовали гости, все больше Короли и Королевы. Был там и Белый Кролик; он что-то быстро и нервно говорил и всем улыбался. Он прошел мимо Алисы и не заметил ее. За гостями шел Червонный Валет, на алой подушке он нес корону. А замыкали это великолепное шествие ЧЕРВОННЫЕ КОРОЛЬ И КОРОЛЕВА.
Алиса заколебалась: может, и ей надо пасть ниц при виде столь блистательного шествия? Однако никаких правил на этот счет она не помнила.
– И вообще, к чему устраивать шествия, если все будут падать ниц? Никто тогда ничего не увидит…
И она осталась стоять.
Когда шествие поравнялось с Алисой, все остановились и уставились на нее, а Королева сурово спросила:
– Это еще кто?
Она обращалась к Валету, но тот лишь улыбнулся и поклонился в ответ.
– Глупец! – бросила Королева, раздраженно мотнув головой. Потом она обернулась к Алисе и спросила:
– Как тебя зовут, дитя?
– Меня зовут Алисой, с позволения Вашего Величества, – ответила Алиса учтиво.
Про себя же она добавила:
– Да это всего-навсего колода карт! Чего же мне их бояться?
– А это кто такие? – спросила Королева, – указывая на повалившихся вокруг куста садовников. Они лежали лицом вниз, а так как рубашки у всех в колоде были одинаковые, она не могла разобрать, садовники это, или придворные, или, может, собственные ее дети.
– Откуда мне знать, – ответила Алиса, удивляясь своей смелости. – Меня это не касается.
Королева побагровела от ярости и, сверкнув, словно дикий зверь, на нее глазами, завопила во весь голос 83:
– Отрубить ей голову! Отрубить…
– Чепуха! – сказала Алиса очень громко и решительно.
Королева умолкла.
А Король положил ей руку на плечо и робко произнес:
– Одумайся, дружок! Она ведь совсем ребенок!
Королева сердито отвернулась от него и приказала Валету:
– Переверни их!
Валет осторожно перевернул садовников носком сапога.
– Встать! – крикнула Королева громким пронзительным голосом.
Садовники вскочили и принялись кланяться Королеве, Королю, королевским детям и всем остальным.
– Сию же минуту перестаньте! – завопила Королева. – У меня от ваших поклонов голова закружилась!
И, взглянув на куст роз, она прибавила:
– А что это вы тут делали?
– С позволения Вашего Величества, – смиренно начал Двойка, опускаясь на одно колено, – мы хотели…
– Все ясно! – произнесла Королева, которая тем временем внимательно разглядывала розы. – Отрубить им головы!
И шествие двинулось дальше. Только три солдата задержались, чтобы привести приговор в исполнение. Несчастные садовники бросились к Алисе за помощью.
– Не бойтесь, – сказала Алиса. – Я вас в обиду не дам.
И она сунула их в цветочный горшок, который стоял поблизости. Солдаты походили вокруг, поискали и зашагали прочь.
– Ну что, отрубили им головы? – крикнула Королева.
– Пропали их головы, Ваше Величество, – гаркнули солдаты.
– Отлично! – завопила Королева. – Сыграем в крокет?
Солдаты молча взглянули на Алису: видно, Королева обращалась к ней.
– Сыграем! – крикнула Алиса.
– Пошли! – взревела Королева.
И Алиса вошла в толпу гостей, с недоумением спрашивая себя, что же будет дальше.
– Какая… какая прекрасная сегодня погода, не правда ли? – робко произнес кто-то. Она подняла глаза и увидела, что рядом идет Белый Кролик и беспокойно на нее поглядывает.
– Да, погода чудесная, – согласилась Алиса. – А где же Герцогиня?
– Ш-ш-ш, – зашипел Кролик, тревожно оглядываясь. Он поднялся на цыпочки и шепнул ей прямо в ухо:
– Ее приговорили к казни.
– За что? – спросила Алиса.
– Ты, кажется, сказала: «Как жаль»? – спросил Кролик.
– И не думала, – отвечала Алиса. – Совсем мне ее не жаль! Я сказала: «За что?».
