Р. Стайн - Ночь гигантских вещей
Я попал в ловушку.
Я старался задерживать дыхание. Вонь была резкой и невыносимой. Пахло потными, отсыревшими носками.
Ведь я был так близок… так близок к цели…
В бешенстве я с размаху врезал кулаком по стенке ботинка.
Это подало мне идею. Я толкнул стенку обоими кулаками. И почувствовал, как ботинок слегка накренился.
Я опустил плечо и врезался им в стенку. Затем повернулся и точно так же протаранил противоположную стенку
Ботинок закачался из стороны в сторону. Я толкал одну стенку, потом поворачивался и толкал другую. Я перебегал от стенки к стенке, раскачивая ботинок все сильнее и сильнее…
…пока он не опрокинулся.
— У-у-у-о-о-о-а-а-а!
Я поехал из него головою вперед. Это было как мчаться вниз по водяной горке — только без воды.
Ботинок рухнул набок, и я вывалился наружу.
Я не стал тратить время на то, чтобы отдышаться. Один ботинок лежал на боку. Второй по-прежнему стоял прямо под дверью.
Я полез на второй ботинок. Забрался на носок, дополз до шнурков — и начался новый долгий и тяжкий подъем наверх.
Спустя некоторое время, я ухватился за верхний край ботинка. До щели для писем опять было всего несколько дюймов.
Очень медленно, я подобрался к ней по краю ботинка. Протянул руку и ухватился за металлическую заслонку.
В этот раз я и не думал прыгать. В этот раз я решил действовать более осмотрительно. Возможно, это был мой последний шанс спастись от Букашкина и выбраться из дома.
Смогу ли я приподнять заслонку? Наклонившись вперед, я дернул ее одною рукой.
Нет. Слишком тяжелая для моих маленьких рук.
Я наклонился еще дальше и взялся за заслонку обеими руками.
— О-о-о-о-о!
Я почувствовал, как ботинок подо мной начал опрокидываться.
Он рухнул набок, а я отчаянно вцепился в заслонку обеими руками.
Мои ноги болтались в воздухе. Руки уже привычно отозвались невыносимой болью. Вцепившиеся в заслонку пальцы судорожно подрагивали.
Отчаяние придало мне сил, я подтянулся и — ДА! ДА!
Мои ноги попали в щель. Я выпустил из рук заслонку и вывалился наружу.
— У-у-у-уф-ф-ф! — Я пребольно отшиб задницу о коврик для ног. Посидел, ожидая, когда боль утихнет. Потом вытянул руки и ноги, дабы убедиться, что ничего себе не сломал.
Окинул взором передний двор. Увидел лишь оттенки черного и серого. Не сразу я понял, что солнце уже садится за кроны деревьев. День подходил к концу, уступая место вечерним сумеркам.
— Эй! — Я вскинул руку, когда мимо моей головы с жужжанием пронеслись две мошки. Размером они были с летучих мышей!
На другой стороне улицы я разглядел дом Авы. Обычно я добегал до него меньше чем за минуту.
Теперь же казалось, будто до ее дома целая миля, а то и две. А ее идущая под откос лужайка напоминала горный склон.
Меня посетила забавная мысль. Может быть, вместе с Кеном-Рок-н-Ролльщиком моя кузина Минди потеряла и кукольный мотоцикл. Он бы вмиг домчал меня до дома Авы.
Идея, конечно, была дурацкая. Я ни за что не стал бы возвращаться в дом и, рискуя жизнью, искать мотоцикл.
Однако ехать — всяко лучше, чем пехом.
Я повернулся и потихоньку спустился с крыльца — по ступеньке за раз, точно так же, как спускался по лестнице.
Кратчайший путь пролегал через середину лужайки. Но трава там была высока — как раз мне по пояс. А когда я вошел в нее, некоторые особенно высокие стебли пришлось раздвигать плечом.
Трава гнулась легко. Но ее острые края больно резали мне лицо и руки, когда я продирался к дороге.
Идти приходилось медленно. В воздухе постепенно разливалась вечерняя прохлада. Небо темнело, наливаясь багрянцем.
Я преодолел примерно треть пути, когда моя нога обо что-то запнулась. Я споткнулся. Полетел вперед. Дрыгнул ногами.
И ухнул в кромешную тьму. Яма. Скрытая в траве.
Глубокая, зараза.
— Эй! — Я удачно приземлился на обе ноги. Взмахнул руками и коснулся холодной, сырой земляной стены.
Я задрал голову. Яма была глубокая. Но я вполне смогу выбраться из нее по земляной стене.
Что-то ткнуло меня в спину.
У меня вырвался испуганный возглас. Я повернулся. Темнота — хоть глаз выколи, ничего не разглядеть.
Что-то ткнуло меня в грудь.
Я выставил перед собою руки для защиты. И коснулся чего-то липкого и влажного.
Чего-то теплого.
И живого.
20
Я тут же отдернул руки. Напряженно щурясь, я пытался разглядеть, с кем мне повезло оказаться в одной яме.
Существо потерлось о мое лицо. Оно было мокрым и осклизлым. Моя кожа пошла мурашками.
Я почувствовал, как оно обвивает мою шею. От него исходил резкий запах сырой земли. А кожа его была влажной, морщинистой и клейкой.
Оно соскользнуло с меня, оставив на коже мокрый след. И вздыбилось прямо передо мной.
В неверном свете заходящего солнца я увидел, что это был червь.
Самый обыкновенный дождевой червь. Ничего страшного… если только в тебе не шесть дюймов ростом!
Для меня он был размером с гигантского питона.
Он обвился вокруг моей талии. Я вцепился в его скользкое влажное тулово. Я изо всех сил пытался сорвать его с себя. Но не мог даже сдвинуть с места.
Я вскинул руки и нащупал что-то у себя над головой. Подняв глаза, я увидел, что это корень. Корень какого-то растения.
Я вцепился в него обеими руками.
Я раскачался на корне. А потом извивался, дергался и лягался, пока червь не разжал свою мерзкую хватку.
Я подтянулся на корне. Ухватился за земляную стену. И вылез на край ямы.
Тяжело дыша, я бросился в траву. И долго лежал на земле, отдуваясь. То и дело я оглядывался через плечо, на случай, если гигантскому червю вздумается покинуть свое логово и снова напасть на меня. Но он оставался там, внизу.
Я поднялся на дрожащие ноги. Мой блестящий кукольный костюмчик насквозь пропитала слизь червя. Я попробовал стереть с него землю. Но она намертво прилипла к промокшей ткани.
Я не сомневался, что мой вид приведет Аву в ужас. Но мне было как-то пофигу. Это из-за Авы я попал в такую ужасную передрягу.
Через некоторое время я вышел из травяных зарослей и оказался на обочине дороги. На другой стороне улицы мерцали окна Авиного дома.
Проехал автомобиль. Свет фар ослепил меня. Я зажмурился и ждал, когда перед глазами перестанут плясать световые круги.
Открыл глаза. Улица снова погрузилась во мрак. Удастся ли мне перебежать через дорогу, прежде чем появится еще одна машина?
Я набрал в грудь побольше воздуха. Весь подобрался. Я знал, что должен бежать так быстро, как никогда еще не бежал. Если появится еще один автомобиль, водитель ни в коем случае меня не заметит.
Я еще раз оглядел улицу, посмотрел направо, налево. Темно и тихо.
Пора.
Царапая пластмассовыми туфлями асфальт, я бросился через дорогу. Сейчас наша узкая улочка казалась мне шириною с футбольное поле!
Я перемахнул через камешек. На бегу я наклонился вперед и размахивал руками.
Так, мчась изо всех сил, я преодолел уже половину пути, как вдруг услышал голоса.
Я остановился посреди улицы. Повернулся… и увидел двух гигантских мальчишек на двух гигантских велосипедах, с невероятной скоростью мчащихся прямо на меня.
21
Я закричал. Но они, разумеется, меня не слышали.
Я принялся размахивать руками. Но я был меньше куклы Кена. А они не удосужились включить фары.
Бок о бок летели они по середине дороги. Громко болтали, смеялись и вращали педали, как сумасшедшие.
Я попытался бежать. Поздно. Они были уже совсем рядом.
Я бросился навзничь. Рухнул животом на твердый асфальт. Зажмурился и постарался как можно сильнее поджать под себя руки и ноги.
Рядом со мной прошуршали колеса. Порыв ветра захлестнул мое тело, когда оба велосипеда на полной скорости промчались мимо.
Все это заняло лишь пару мгновений, но мне казалось, что прошел, как минимум, час. Когда я поднялся на ноги, меня всего трясло.
Я был на волосок от гибели.
Я смотрел вслед велосипедистам, пока они не скрылись за углом.
После этого я добрался до дома Авы практически без происшествий. Когда я подошел к парадной двери, меня била мелкая дрожь, я был потный, вонючий и грязный. Но превыше всех этих неудобств мучила меня кипевшая внутри дикая ярость.
Как смела она так со мной поступить?
В нижней части двери была прорезана дверка для кошек. Так что попасть в дом Авы труда не составило.
Прихожая была ярко освещена. В доме было тепло и вкусно пахло. Очевидно, на ужин подавали жареную курицу.
Пробираясь вглубь дома, я заметил на кухне родителей Авы. Они убирали со стола. Уже отужинали. Стало быть, Ава наверняка сидит у себя в комнате.
К счастью, дом Манро совсем мал. Нет второго этажа. Нет лестницы, на которую мне пришлось бы карабкаться.
