Евгений НЕКРАСОВ - Блин – сокрушитель террористов
Лицо у Ирки было виноватое.
– Прости Митек, – сказала она. – Я понимаю, что тебе скучно одному. Но если бы я пошла домой, когда все собрались на Москва-реку, это выглядело бы подозрительно.
Блинков-младший вынужден был согласиться. Хотя обида на Ирку осталась.
– А ты поесть ничего не сготовил? – спросила она. – Я ужасно голодная. За весь день перехватила два пирожка в буфете, и потом, на Москва-реке, пряники с «фантой».
Блинков-младший не ел с самого утра, хотя зажигать газ ему не запрещалось. Из-за Иркиных пряников он обиделся еще сильнее и заявил:
– Не дождешься, чтобы я тебе готовил. Мужчина охотится и приносит в дом мясо, а жарит женщина.
– Ну, ты и деспот! – изумилась Ирка. – Кирила Петрович Троекуров! Вот не выйду за тебя замуж, что ты тогда будешь делать?
– Женюсь на богатой и буду обедать в ресторане, – буркнул Блинков-младший.
Ирка подумала и сказала:
– Я на тебя не обижаюсь, Митек. У тебя тяжелая стрессовая ситуация. А в твоем возрасте психика у мужчин еще незрелая, и они сами не знают, что городят.
Начинается, понял Блинков-младший. Ирка, сама не желая поссориться, могла наговорить множество пакостей. А после удивлялась: «Ну что ты злишься, Митек?! На правду не обижаются!».
Они вдвоем сели чистить картошку. Ирка начала рассказывать, кто где побывал за лето.
Ломакина и Валька Суворова съездили на гастроли вместе с Ниной Су. Суворовская сестрица-фотомодель записала их своими ассистентками, и они бесплатно смотались с ней на Дальний Восток к морякам Тихоокеанского флота. При этом Суворова болтала всем, что будто бы перешла в одиннадцатый класс. Отблеск славы ее знаменитой сестры падал на Вальку. Моряки-тихоокеанцы ухаживали за ней целыми подводными лодками, эсминцами и крейсерами. По крайней мере сотне матросов Суворова пообещала выйти за них замуж.
Теперь она с ужасом ждала женихов, потому что заигралась и оставила им свой домашний адрес. Матросов и солдат увольняют в запас осенью (и весной, но так далеко Суворова не заглядывала). Стало быть, женихи начнут прибывать со дня на день. Суворова боялась рассказать обо всем маме и старшей сестре. Она подумывала, не сбежать ли из дому.
Блинков-младший не знал подробностей этой истории, потому что они с Иркой в это время были в Венесуэле.
Между прочим, их поездка оказалась самой дальней, самой заграничной во всем классе, а может, и во всей школе. Им завидовал даже Орел, у которого папа был летчиком и каждое лето брал его в рейс то в Индию, то в Африку.
Разумеется, вся слава путешественника по опасной сельве Венесуэлы досталась Ирке. Блинков-младший завидовал.
– А как там Князь? Никто не спросил, откуда у него синяк под глазом? – поинтересовался он, чтобы немножко себя порадовать.
– Идиот этот Князь, – буркнула Ирка. – Стрелял в Суворову из трубочки пшеном.
– Я видел в бинокль, – кивнул Блинков-младший. – А что за парень на мотоцикле за ним приехал?
– Да на что тебе сдался этот Князь? Соскучился, что ли? Хочешь второй синяк получить, для симметрии?!
На этот раз Блинков-младший обиделся по-настоящему. Он гордился тем, что после драки с Князем у обоих осталось по синяку. У него под левым глазом, у Князя под правым. Паритет соблюден, как говорят политические обозреватели по телику. Паритет – это равновесие сил. Когда противник на голову тебя выше и на два года старше, нестыдно и гордиться равновесием сил. А эта Ирища-дурища как будто не замечает княжеского синяка, зато твой замечает прекрасно. Она тебя презирает за этот синяк. Или жалеет, а это еще хуже.
– Ну и целуйся со своим Князем! Видеть тебя не могу! – бросил он в лицо ничего не понявшей Ирке.
Хотелось орать, но Митек только шипел, как отсыревший китайский фейерверк. Нужно было соблюдать конспирацию.
Глава I X
Князь пропал!
– Уби-и-ли! – орала бабка Пупырко.
Двор отнесся к этому известию равнодушно. В начале нынешнего лета бабка точно как же кричала «Убили!». А все из-за того, что Блинков-младший стащил у нее белого кролика. Князь тогда похвастался, что их питбультерьера, пса-убийцу, кормят живыми кроликами, вот Блинков-младший и пожалел лопоухого. А в прошлом году «убили» потрепанную «Волгу» старшего князя Голенищева-Пупырко. Ее потом нашли в соседне дворе. Младший князь угнал папину машину, чтобы покататься, но на обратном пути мотор заглох, и он не дотянул до дому.
Блинков-младший выглядывал во двор из-за кухонной занавески.
Мимо помойки пробежала младшая сестра Князя Ляля Кусачая с питбулем на поводке. Старший Голенищев-Пупырко уселся в свою «Волгу» и отбыл в неизвестном направлении. Потом из подъезда вышла княгиня Голенищева-Пупырко – челночница тетя Тамара – и отбыла в каком-то другом неизвестном направлении в своей подержанной иномарке, от которой давно поотрывали все фирменные знаки.
Бабка продолжала орать «Убили!».
В коридоре хлопнула дверь. Ага, Ирка пошла во двор. Она не могла слышать бабку – в ее комнате окно выходит на другую сторону, к школе. Блинков-младший понял, что Ирка вышла просто потому, что не хотела оставаться с ним. Последний час они просидели по разным углам. Кажется, Ирка ревела.
«Сама дура!», – мысленно сказал ей Блинков-младший. Обида на Ирку прошла, он понимал, что был неправ и от этого злился.
Ирка вышла из подъезда и уселась на холодильник за помойкой. Долгое одиночество ей не грозило. Холодильник был местом сбора дворовой молодежи. Посиди на нем часика два-три – и встретишь всех, кто достоин внимания.
Минут через десять к Ирке присоединилась Суворова. И сразу же, увидев подружку в окно, во двор выбежала Ломакина. Она стала чем-то угощать девчонок, и все трое сидели на холодильнике, болтая ногами, жевали и трепались. А Блинков-младший маялся взаперти, как преступник. Обидно.
Потом к девчонкам подошла Ляля Кусачая с питбулем. Пса-убийцу все боялись, даже старший князь Голенищев-Пупырко. А Лялька чистила ему зубы своей щеткой и ставила градусник, куда ставят собакам. Потому что в его щенячьем детстве питбуль пробовал ее укусить, а Лялька в ответ тяпнула его еще сильнее. Объяснила на его собачьем языке, что она вожак стаи, а он просто так погулять вышел.
Лялька о чем-то коротко переговорила с девчонками, и все разошлись. Даже Ломакина и Суворова пошли в разные стороны, что было вообще-то удивительно.
В двери завозили ключом. Иван Сергеевич вернулся со службы. А Блинков-младший и не заметил в окно, как он приехал.
– Сумерничаешь? – пробасил полковник. – Отойди от окна, я свет включу.
Вспыхнул свет. Иван Сергеевич заглянул в кастрюлю с недочищенной картошкой, посмотрел Блинкову-младшему в глаза и сразу определил:
– Опять поссорились.
– Ага. Иван Сергеевич, я вас очень уважаю и даже люблю, но я никогда не женюсь на вашей Ирке.
– Это было твое серьезное намерение лет десять назад, – напомнил полковник. – Ты обнимал ее. Ты не мог с ней расстаться. Ты перетаскал ей все свои игрушки.
Блинкову-младшему тоже было что вспомнить:
– А она меня – лопаткой по башке.
– Не забыл? – удивился полковник.
– Разве забудешь, когда у меня шрам в волосах.
– Беда мужчин в том, что они дружат с одними, а женятся на других, – сообщил полковник. – Потому что не знают их недостатков и думают, что недостатков вовсе нет.
– А в чем беда женщин?
– В том, что их парни достаются другим. И они сами достаются другим.
Иван Сергеевич заглянул в холодильник, потом в хлебницу и заключил:
– А ты весь день голодный.
Ответить Блинков-младший не успел. В дверь позвонили.
– Исчезни, – сказал полковник и пошел открывать.
Блинков-младший исчез в его комнату, похожую на спортивный зал. Не считая письменного стола и кушетки, основной мебелью там была штанга на двух стойках, чтобы выжимать ее лежа. Он лег под штангу и попытался ее приподнять, но штанга не сдвинулась ни на миллиметр.
Из прихожей доносился голос старшего князя Голенищева-Пупырко. Что ему нужно?
– Пройдемте на кухню, чем стоя разговаривать, – сказал ему полковник. – Поужинаете со мной?
– Ел уже, – буркнул старший князь. – Иван Сергеевич, у меня Юрка пропал.
Юрка было имя младшего Голенищева-Пупырко, только все звали его Князем, даже учителя.
– Ну что вы! – удивился полковник. – Время – только десятый час, а ваш Юра… – Он замялся, выбирая слово поделикатнее, чем «шпана», «бандит» и «отморозок».
– Проблемный ребенок, – подсказал старший князь. – Вы правы, но одной родительской проблемы у нас с ним нет. Он хорошо ест.
– При чем здесь… – начал Иван Сергеевич и все понял. – Что, НАСТОЛЬКО хорошо?
– Чудовищно! – признался старший князь. – Первое слово, которое он сказал в детстве, было не «мама», а «жлать», то есть «жрать»! Мы с женой не представляем себе причины, по которой он мог бы не прийти домой на обед.
