Евгений Некрасов - Блин и главная улика
– Кто это? – тихо спросил он у Энни.
– Да Сипягин же, Сергей Львович!
Голос у Энни был удивленный. Мол, как можно жить на свете и не знать Сипягина Сергея Львовича?
Блинков-младший молча развел руками.
– Он хозяин фирмы «Ваш маленький Версаль», – пояснила Энни. – Как увидишь в поселке особняк этак на полмиллиончика долларов – значит, «Версаль» строил.
– И букашинский особняк – тоже «Версаль»? – уточнил Блинков-младший, еще сам не зная, зачем это может пригодиться. Он просто собирал информацию.
– Скорее всего. Букашинский – самый дорогой особняк в поселке. Но точно я не знаю. Когда мы с мамой сюда приехали, он уже стоял. При нас его только ремонтировали.
– А зачем ремонтировать новый особняк?
– У богатых свои причуды, – обстоятельно начала Энни. Чувствовалось, что ей охота посплетничать. – Прежний хозяин сделал каминный зал на первом этаже, а Букашину захотелось на третьем, и чтобы с видом на озеро. Или, например, Дэнни попросил себе тренажерный зал…
Блинков-младший слушал Энни вполуха. У него возникла простенькая и ужасно заманчивая идея. Если все получится, можно будет уже сегодня вечером, так, между прочим, спросить у Измятого майора: «А там-то и там-то вы клише искали?!». И почти наверняка окажется, что не искали! Потому что особняк огромный, со своим водопроводным, электрическим и прочим хозяйством. Ни один самый лучший сыщик не сможет найти в нем все замаскированные дверцы, заслонки и лючки, сделанные, чтобы, например, прочистить засорившуюся трубу. А у строителей должны быть самые подробные чертежи.
Было заманчиво самому попытаться добыть эти чертежи. А уж если не получится, тогда, конечно, действовать через Измятого майора.
Повод для знакомства с хозяином «Версаля» нашелся легко. Приехал Сан Саныч и начал с того, что переписал свидетелей. Когда очередь дошла до Блинкова-младшего и он, как все, назвал себя полностью, с именем и отчеством, Сипягин вдруг засмеялся:
– «Митлий Олегови»! А зачем ты ленточку к моей Ленке привязал?
Нет ничего проще, чем подружиться с любящим родителем: хвали его ребенка, только и всего. Блинков-младший объяснил, что нужно было пометить воспитуемых и горшки, и стал рассказывать о сегодняшних Ленкиных достижениях. Сипягин смеялся, переспрашивал, вставлял замечания – словом, заглотнул наживку с крючком.
Сан Саныч, увидев такое внимание хозяина «Версаля» к Блинкову-младшему, отпустил его вторым – само собой, после Сипягина.
Из сторожки охранников они вышли вместе. – Ну, будет время – заходи. Во-он моя крыша, – Сипягин показал на дом, крытый пластиковой черепицей ярко-малинового цвета.
Блинков-младший родился не вчера, чтобы не знать, что такие приглашения делаются из вежливости. Когда на самом деле зовут в гости, назначают время.
– Сергей Львович, а можно я зайду сейчас? – напросился он, прекрасно понимая, что выглядит дураком или нахалом. – Мне очень интересно, как строятся дома.
У Сипягина стало подозрительное лицо, как будто Блинков-младший попрошайничал.
– Да что тут интересного? Цементная пыль да грязь.
– Нет, мне интересно не как цемент кладут, а как все придумывают, делают чертежи, планы, – уперся Блинков-младший.
– Проектные работы, – подсказал Сипягин. – И давно ты этим интересуешься?
– С детства, Сергей Львович! – горячо заверил его Блинков-младший.
Сипягин оглядел его с головы до пят.
– Ну, если с детства, то пойдем, покажу тебе один альбомчик. Прекрасный был особняк, гордость моей фирмы. Правда, потом новый хозяин, Букашин, все переделал, и стало хуже.
В «яблочко»! Блинков-младший старался ничем не выдать радости, но уголки рта сами собой поползли вверх.
А Сипягин хмыкнул себе под нос и зашагал к дому.
– Только ты на улице меня подожди, – предупредил он. – У жены болеет мама, поэтому гостей мы сейчас не принимаем.
Все-таки слава имеет свои отрицательные стороны. Сипягин, как пить дать, знал, что Блинков-младший помогал задержать Палыча, а отсюда сообразил и все остальное. Вручая Митьке огромный альбом размером с целый стол, он иронично улыбнулся и сказал:
– Учти на будущее, «строитель»: цемент не кладут. Он сухой, в мешках. А кладут бетон или, точнее, раствор. Альбом верни, он у меня единственный. Если милиции будет нужно, я сниму копию.
– Я не хотел вам врать, Сергей Львович. Просто это не моя тайна, – искренне извинился Блинков-младший.
– Хороша тайна, – усмехнулся Сипягин. – Если хочешь знать, я этот альбом приготовил, еще когда у Букашина делали обыск. Подошел к милиционерам, сказал, что строил этот особняк и могу помочь. А один лейтенантик… – Он махнул рукой. – В общем, тогда мне сказали, что без посторонних обойдутся, а сейчас оказывается, что не обошлись.
Блинков-младший как на крыльях летел к Измятому майору. Тяжеленный альбом не мешал. Он и был этими крыльями. Догадливый Си-пягин, понимая, что может быть интересно милиции, сделал кое-где закладки. На ходу Блинков-младший просмотрел два-три заложенных места – то, что надо! Например, когда камин переносили с первого этажа на третий, на втором оставили ненужный дымоход. Снаружи он выглядел, как одна из колонн в гостиной, но внутри-то был пустой. Мало того, еще с тех времен, когда колонна служила дымоходом, она раскрывалась, чтобы можно было счистить копоть. Идеальный тайник!
Выбегая из тупика, где стоял особняк Сипягина, Блинков-младший нос к носу столкнулся с Натальей Константиновной. Эннина мама вела десяток воспитуемых на веревке с привязанными кольцами для штор: сама держалась за конец веревки, а малявки – за кольца.
– Вот, развожу их по домам, – с укором сказала она. – Нужно убрать стекла, пока светло, а то завтра дети порежутся.
– Я помогу, – виновато пробормотал Блинков-младший. Как-никак, ему платили десятку в день. За такие сумасшедшие деньги можно и детей отвести, и стекла убрать.
– Ладно уж, иди к своему милиционеру, – вздохнула Наталья Константиновна.
– Я помогу, когда освобожусь, – пообещал Блинков-младший, показывая за спиной фигу, чтобы вранье не считалось. По совести говоря, он и сам не знал, когда освободится.
Наталья Константиновна только махнула рукой, и Блинков-младший поплелся дальше.
На душе скребли кошки. Если разобраться, сегодня он отработал меньше, чем полдня. Обедом детей кормили Энни с мамой. Потом был «тихий час». А как только он вывел свою группу на поле для гольфа, пришел Измятый майор. Завтра наверняка повторится то же самое, и тогда он как честный человек будет вынужден отказаться от работы. В кои-то веки решил срубить сотню долларов, и нате: опять лови преступников и разбирайся с грязюкинской шпаной.
А если бы он, Блинков-младший, не разоблачил Палыча, тот и сейчас печатал бы себе фальшивые деньги, зато шпана не била бы стекла. И все были бы довольны! И Палыч, и жители поселка, и даже Измятый майор, потому что ему не влетело бы из-за клише, которые не сумели найти.
Спрашивается: стоило ли совать нос не в свое дело? И стоит ли совать сейчас?
Если не воевать с грязюкинцами, можно заработать уйму денег. Мама у себя в контрразведке и папа в Ботаническом саду получают меньше. А если воевать, можно заработать разве что по морде, потому что с денежного места в детском саду придется уйти. Причем воевать Блин-кова-младшего никто не заставлял. Измятый майор просил его поиграть с детьми на травке и в случае чего дать сигнал охраннику Никифорову, ни больше ни меньше.
Итак, выбор: деньги и посильная помощь милиции (а потом слава победителя преступников) или бесславный мордобой со шпаной.
Блинков-младший ощупал в кармане игрушечный револьвер Измятого майора, обругал себя идиотом и выбрал мордобой.
Если бы кто-то спросил почему, он не смог бы объяснить. Но был уверен, что и мама, и папа, и полковник Кузин, и еще множество людей, которых он уважал, на его месте поступили бы точно так же.
Глава VII
Неужели все кончено?!
Блинков-младший вернулся к себе в мрачном настроении человека, который своими руками выбросил кучу зелененьких долларов. Если бы сейчас ему попался Петька, он разорвал бы вожака грязюкинцев на клочки, проглотил и запил скипидаром.
Измятый майор очень ловко выкраивал новые стекла. Средний палец у него был обмотан пластырем, чтобы не порезаться. Отмерив на стекле нужный размер, он без линейки процарапывал алмазом ровную черту. Обмотанный палец скользил по краю стекла и не позволял алмазу вильнуть в сторону. Потом Измятый майор постукивал по царапине деревянной ручкой алмаза, легонько нажимал, и стекло – крак! – ломалось в нужном месте.
– Женщина стамески от долота не отличит, а стекольные инструменты у нее наготове. Привык народ, – сказал он, имея в виду, понятно, Наталью Константиновну. – Ты что мрачный такой?
Блинков-младший бросил на диван альбом
Сипягина.
– Посмотрите, где закладки. Это чертежи особняка Букашина.
