Анатолий Рыбаков - Кортик. Бронзовая птица
Все шло как нельзя лучше. Музей был пуст. Мальчики дождались, когда сторож ушел на другую сторону музея, и спрятались за портьеру. И только теперь Миша понял, как трудно было здесь Славке: пыли столько, что невозможно дышать. Миша боялся, что Генка не выдержит и чихнет. Но Генка держался стойко и не чихал.
Послышались шаркающие шаги сторожа.
Мальчики затаили дыхание. И как раз перед портьерой шаги сторожа стихли. Мальчики стояли ни живы ни мертвы…
Старик закашлялся. Что он делал в комнате, мальчики не видели… Потом снова раздались его шаркающие шаги. Все глуше и глуше… Послышалось звяканье у входной двери — сторож наложил большой металлический крюк. Потом раздался глухой удар — это деревянный засов, и наконец скрежет замка — дверь закрыта!
Опять послышались шаркающие шаги. Сначала они приближались, потом начали отдаляться… Миша раздвинул портьеру, прислушался. Хлопнула дверь. Послышалось скрипенье ключа в замке. Все! Мальчики одни!
Немного выждав, они сняли ботинки, босиком подошли к задней двери и тихонько потрогали ее — дверь была заперта.
Ребята обошли музей. Редкий предвечерний свет едва пробивался сквозь складки занавесок. Таинственно темнели картины на стенах, блестели на столах стеклянные ящики футляров. Причудливо застыли чучела зверей и птиц.
Мальчики вернулись в отдел быта помещика. Генка остался в коридоре, готовый в случае опасности предупредить товарища.
Миша снял канат. Спокойно, не торопясь, он исследовал бронзовую птицу.
Прежде всего Миша тщательно, сантиметр за сантиметром, ощупал ее, ища какую-нибудь скважину или дырочку: может быть, она открывается ключом? Но ни одного отверстия он не нашел. Под его пальцами была шероховатая бронза и больше ничего. Тогда он попробовал вращать голову, хохолок на голове, одно крыло, за ним другое крыло, лапу, потом другую лапу. Он пытался повернуть каждый коготь па ее лапах, каждое перо на крыльях. Ничего не вращалось, не открывалось, не двигалось с места.
Волнение охватило Мишу. Неужели они ничего не узнают? Неужели напрасно остались здесь на всю ночь, прятались, рисковали? Главное, ничего не видно… Зажечь карманный фонарик? Нет, опасно! С улицы могут заметить свет, и тогда будут страшные неприятности. Их обвинят в попытке что-нибудь украсть в музее. Позор им и всему отряду… Но главное, не волноваться. Спокойно. Надо взять себя в руки. Снова начать все сначала. Ведь открывается же она как-нибудь!
— Ну что? — тихо спросил Генка, подходя к Мише.
— Стой па своем месте и не разговаривай, — прошипел Миша.
Генка вернулся на свой пост. Миша снова принялся за исследование. А может быть, никакого тайника в птице нет? Нет, не мог Славка ошибиться… Славка зря никогда ничего не скажет, это не Генка. Вот Генка мог бы нафантазировать, а Славка нет.
Размышляя таким образом, Миша продолжал исследовать птицу… Он старался собрать все свое хладнокровие. Главное, не волноваться, не суетиться, исследовать ее сантиметр за сантиметром.
Миша возился очень долго. Генка уже несколько раз подходил и просил дать попробовать ему.
— Вот увидишь, Миша, — нетерпеливо шептал он, — я враз найду.
Миша прогонял его, но в конце концов уступил. Предоставив Генке искать тайник, он сам стал на его пост.
— Только, смотри, осторожно, — предупредил он, — а то сломаешь, и тогда все пропало…
— Не беспокойся, — проворчал в ответ Генка.
Хотя Генка сопел изо всех сил, тяжело дышал и поминутно бормотал: “Ага, вот, вот, есть, нащупал”, он тоже ничего не нашел.
Опять взялся Миша, и опять безрезультатно. Уже первая полоска рассвета легла на пол. Миша посмотрел на свои огромные часы — пять часов утра. А музей открывается в девять.
Они снова начали лихорадочно искать. Теперь они взялись за подставку, небольшую круглую колонну из цветного камня. К ее вершине наглухо была прикреплена птица. Но колонна была совершенно гладкой. Они осторожно наклонили ее. И под колонной ничего не было.
Возможно, Славка ошибся и дело вовсе не в птице, а в чем-нибудь другом? Мальчики тщательно осмотрели стол, кресла, все предметы, которые были в комнате. Только шкафы они не могли исследовать — шкафы были заперты.
Но поиски не дали никаких результатов.
Миша посмотрел на часы. Половина девятого. В девять откроют музей. Сторож может прийти каждую минуту. Даже странно, почему он не приходит. Ведь надо убрать помещение.
Мальчики проверили, не осталось ли каких-нибудь следов их поисков, и снова спрятались за портьеру, ожидая прихода сторожа.
Глава 52
ВТОРАЯ НОЧЬ В МУЗЕЕ
Прислушиваясь к скрипу дверей, мальчики стояли в своем укрытии. Но все было тихо. Миша снова посмотрел на часы. Ровно девять. Что же это значит?
Миша поминутно смотрел на часы. Стрелка хотя и медленно, но неуклонно двигалась вперед. Вот уже четверть десятого. Вот уже половина десятого. В чем же дело? Ведь на табличке у входа в музей ясно написано: “Музей открыт с 9 до 7-ми. Перерыв на обед с 2-х до 3-х. Ежедневно, кроме…”
И вдруг Миша оторопело посмотрел на Генку:
— Генка, какой сегодня день?
— Как — какой? Понедельник.
— Это вчера, когда мы приехали сюда, был понедельник.
— Правда. Значит, сегодня вторник.
— Вторник, — повторил Миша. — Но ведь во вторник музей закрыт.
— Почему?
— Ведь на табличке написано: “Закрыт по вторникам”.
— Вот так штука! — протянул Генка. — Вляпались!
— Черт возьми, как же я этого не учел! — сокрушался Миша. — Ведь я знал, что во вторник музей закрыт. Но мы поехали в понедельник, и у меня совершенно вылетело из головы, что мы здесь останемся до вторника. Как я не сообразил? Вот дурак, честное слово!
— Все потому, что ты делаешь и, решаешь один, никогда ни с кем не советуешься, — сказал Генка.
Случай казался ему прекрасным поводом для того, чтобы начать с Мишей серьезный разговор о его отрыве от коллектива.
— Нашел время мораль читать! — рассердился Миша. — Что вы все мораль читаете? Славка, Зина, теперь ты!
— А они уже с тобой говорили? — удивился Генка. — Говорили… Но не в этом дело. Надо выбраться отсюда. Ах, какой я дурак!
Они тихонько вышли из своего укрытия и отправились к задней двери. Она была заперта. Мальчики прислушались. Со двора доносились оживленные крики, смех. Видно, там играли ребятишки.
Затем они пошли к входной двери, отодвинули засов и сняли большой металлический крюк. Дверь не открывалась: она была заперта на замок. А ключ у сторожа. Значит, через дверь им не выбраться.
Мальчики задвинули засов, набросили крюк и вернулись в комнаты. Оставалась единственная возможность — окна. Но окна выходили на улицу, и между рамами была проложена металлическая сетка.
Потянулись томительные часы. Тревожная, бессонная ночь и голод совершенно измучили ребят. Миша еще кое-как держался, а Генка, присел на пол, дремал, уткнув голову в колени.
Тогда Миша решил, что они будут спать по очереди. Сначала Генка, потом он. Генка тут же завалился на диван и уснул.
Миша ходил по музею. Гнетущая тишина, спертый воздух одурманивали его. Но он мужественно боролся со сном. Он ходил не переставая, боясь присесть хотя бы на секунду.
Немного его развлек отдел фауны. Чучела зверей, птиц, под которыми рядом с русскими названиями стояли мудреные латинские. Насекомые и букашки за стеклом. Мышь полевая, мышь домашняя. И зачем? Мышь полевая еще туда-сюда, но мышь домашняя… Кто ее не видел?..
Прошло два часа. Мише хотелось спать. Но он не будил Генку. Если Генка не выспится, то обязательно заснет на дежурстве.
И еще добрых два часа Миша ходил, как в тумане.
Наконец он разбудил Генку. Тот долго потягивался, никак не мог сообразить, где он и что с ним.
— Через два часа разбуди меня, — сказал ему Миша, — а главное, не засыпай. Если уж очень захочешь спать, то лучше разбуди меня, понял?
— Ни о чем не беспокойся, — зевая и потягиваясь, ответил Генка.
Миша лег на диван и тут же заснул.
Он проснулся сам… Было уже темно. Миша посмотрел на свой “будильник”… Что такое?! Он проспал восемь часов! Миша вскочил. Где же Генка? Разыскивая его, Миша прошелся по коридору, затем по другому, обошел все комнаты. Генки не было.
Куда он делся? Не мог же он уйти! На всякий случай Миша осмотрел обе двери. Они, как и прежде, были заперты.
Куда же девался Генка? Миша стал волноваться. Может быть, он завалился куда-нибудь и спит?
Миша обшарил все углы — Генки нигде не было.
Миша стоял совершенно растерянный, как вдруг услышал храп. Миша прислушался. Храп доносился из комнаты, где помещался отдел “Религия — опиум для народа”. Да, точно, слышен храп. Но где же Генка? Миша снова прислушался и похолодел: храп доносился из гроба, который стоял посреди комнаты. На нем было написано, что это рака. В ней якобы хранились чьи-то нетленные мощи, но каждый может убедиться, что никаких мощей в раке нет.
