Поль-Жак Бонзон - Тайна зеленого осла
Тут Малыш Сапожник, торжественно выпрямившись, произнес:
Вы нас плохо знаете! У лионских ребят в голове не опилки, как у вашего Патата. К тому же мы очень хотим вернуть вам деньги. Итак: когда вы обнаружили пропажу?
Около половины седьмого утра.
Вы помните, когда поставили Патата в фургон?
Накануне, сразу после представления. После этого вы меня и встретили.
:— Значит, он исчез ночью, между полуночью и половиной седьмого утра?
— Совершенно верно.
И ночью вы не заходили в фургон?
Я ушел от вас, отправился к себе в сарай и сразу уснул.
В том фургоне никто не спит?
Никто. На самом деле это просто прицеп, который везет одна из машин. В нем хранят реквизит. Я сразу заметил, что в фургоне кто-то побывал: там был ужасный беспорядок.
Все замолчали. Потом Бифштекс спросил, где точно стоял Патата.
В глубине фургона, — ответил клоун. — Я накрывал его старым мешком, чтобы не повредить краску.
Значит, — заключил Сапожник, — вор знал, где стоит осел, но добрался до него не сразу?
Наверно, так все и было.
А дверь прицепа запирается? — поинтересовался Корже.
Там сломан замок. Чтобы дверь не болталась, в щель вставляют деревянный клинышек. У нашего хозяина много недостатков, но в излишней подозрительности его не обвинишь. Да и кто мог подумать…
Пришла очередь Бифштекса. Поразмыслив, он спросил, когда Патати в последний раз проверял свой тайник.
На следующий день после нашего приезда в Мейери, — ответил тот. — Сразу после представления. Я положил туда деньги, которые получил от хозяина.
Итак, — подытожил Корже, — вор знал ваши привычки. Он явно дожидался, пока в тайнике будет побольше денег. Вы никого не заметили в тот вечер рядом с фургоном?
Заметил. Когда я выходил из фургона, там был молодой акробат. Почему-то он еще не спал.
Мы спросили, что он думает об этом человеке.
— Я плохо его знаю, — отозвался Патати. — Мы не очень любим друг друга. В цирке он всего три месяца, с начала этого сезона. Его зовут Фредо; ему двадцать два или двадцать три года. Жандармы обыскали его фургон и нашли золотые часы; он сказал, что купил их на собственные средства. Корже покачал головой.
Не мог же он носить ваши деньги с собой… Вы случайно не записали номера банкнот?
А вы что, всегда их записываете? — поинтересовался клоун. Потом, с трудом улыбнувшись, добавил: — Честное слово, вы хуже полицейских. Устроили мне настоящий допрос!
В свою очередь, я спросил, не могли ли деньги выпасть из ноги Патата во время выступления.
— Это исключено, — заверил меня Патати. — Чтобы достать деньги, нужно было сначала отвинтить у осла голову. К тому же я всегда затыкал полую ногу бумажной пробкой.
Все снова замолчали. Но у Гиля на языке вертелся еще один вопрос. Он осторожно спросил, может ли клоун сказать, сколько там было денег.
— Две тысячи триста франков, — ответил Патати. — Все, что я заработал с начала лета… Там был еще лотерейный билет, который я купил на прошлой неделе в Тононе, но его можно не считать. Все равно мне никогда не везет!
Корже, однако, заинтересовался билетом и спросил клоуна, помнит ли он его номер.
— Не полностью, — сказал Патати. — Только последние четыре цифры: 1267. Их я помню точно.
Я купил билет в день рождения Лиди: ей исполнилось двенадцать лет. Это было шестого июля — отсюда цифры 6 и 7.
Корже и Гиль собирались задать еще несколько опросов, но Патати, уставший за день и к тому же
не принимающий наше расследование всерьез, сказал, что хочет спать. Я расчистил ему место в глубине ангара, рядом с Кафи, который пришел в восторг от такого соседства. Был уже почти час ночи. Мы задули свечу, и я сразу заснул.
Среди ночи я проснулся: мне показалось, что рядом кто-то разговаривает. Неужели уже утро? Я приподнялся; щель под дверью была темной. На светящемся циферблате моих часов было десять минут пятого. Наверно, мне все приснилось… Я снова закутался в мешок, — и тут голос раздался снова. Это клоун разговаривал во сне! Я наклонился к нему и прислушался; сначала его слова показались мне бессвязными, но затем я начал улавливать смысл:
— Милая Лиди, — говорил он, — нет… нет… я не виноват… Надежный тайник… я не виноват… Положить в банк?.. Нет, это не лучше… Милая Лиди… да, мой номер имеет успех… Я тебе обещаю… У нас будет домик в Провансе… я обещаю…
Он тяжело вздохнул, повернулся на бок и замолчал. Я тоже лег, но уснуть так и не смог. Меня мучила одна догадка… Утром, как только клоун вылез из своего мешка, я тут же накинулся на него:
Вы когда-нибудь разговариваете во сне? Патати был очень удивлен.
Нет… не думаю. Во всяком случае, мне об этом никто не говорил.
А сегодня ночью вы разговаривали!
Да что ты? Правда?
Вы говорили с дочкой. Вы успокаивали ее, уверяли, что еще не все потеряно и что у вас все-таки будет домик в Провансе.
Я говорил это?.. Вслух?
— Наверно, вы сказали что-то еще, но я спал и не все слышал.
— Не может быть!
Возможно, такое с вами и раньше случалось. Значит, вы могли во сне рассказать о своем тайнике! Вы когда-нибудь спали в фургоне?
Один раз, в начале сезона, в одном городке на реке Дроме. Я тогда не нашел себе другого ночлега.
— А кто еще ночевал в том фургоне?
Клоун задумался, потом вдруг нахмурился.
Ну конечно! На соседней койке спал Фредо… Да нет, вы ошибаетесь! Если бы Фредо уже два месяца знал о моем тайнике, он бы не стал ждать… Да и почему было не взять деньги сразу? Это было бы просто…
Правильно, — согласился Сапожник. — Но, может быть, вы тогда не сказали, в какой части осла находится тайник. И Фредо унес Патата целиком, чтобы спокойно разобрать его.
Возможно, — согласился клоун. — Но зачем было переворачивать вверх дном весь фургон? Он же знал, где стоит Патата.
У Гиля уже был готов ответ:
— Это же ясно! Он хотел замести следы, чтобы все думали, что деньги украл кто-то посторонний.
Только Стриженый не участвовал в разговоре. Уже несколько минут он молча сидел в стороне и яростно крутил в руках кисточку своего берета. Наконец он поднялся и подошел к нам.
— Вы слишком легко осудили этого Фредо! Не верится мне, что он стал бы выжидать два месяца, чтобы совершить кражу. По-моему, вор узнал о тайнике совсем недавно. — Он повернулся к Патати. — Тот сарай, где вы спали последние два дня… там вас тоже кто-нибудь мог услышать! Нельзя ли посмотреть на него?
Клоун заколебался. Как люди, которые храпят, Но отказываются это признавать, он не хотел верить, что разговаривает по ночам.
— Прошу вас, — настаивал Стриженый, — давайте сходим туда! Может, рядом есть дом, где кто-то живет… Пошли с нами, Бифштекс… и ты, Тиду, и Кафи захвати.
Клоун явно считал, что мы только зря тратим время, но все же нехотя пошел за нами. Выйдя на набережную, он указал на дорогу, которая, петляя, поднималась к главной улице Мейери. На полпути он свернул к небольшому сарайчику с приоткрытой дверью.
— Это здесь.
Стриженый толкнул тяжелые деревянные створки; лучи солнца осветили сравнительно чистое помещение; в котором были сложены ящики и садовые инструменты.
— Я спал в том углу, — сказал клоун. — Меня здесь никто не беспокоил.
Тем временем Кафи с интересом обнюхивал помещение, с трудом протискиваясь между ящиками. Потом он направился к каменной лестнице в глубине сарая.
— Куда ведет эта лестница? — спросил Корже.
Клоун пожал плечами. Он пришел сюда в поисках ночлега, и у него не было никакой необходимости обследовать местность… Я подошел к Кафи; лестница упиралась в закрытый люк. Я прислушался: сверху доносились приглушенные голоса — мужской и женский. Значит, на втором этаже кто-то живет!
— Видите, — сказал Стриженый клоуну, — какие здесь тонкие перекрытия? Кто-то мог услышать, как вы вошли, а потом, когда вы уснули, открыть люк и спуститься в сарай.
Кто же живет наверху? Кого бы об этом спросить?
— Папаша Тап-Тап, — тут же вспомнил Бифштекс. — Он всех тут знает. Пошли на набережную!
Папаши Тап-Тап а на берегу не было, но Стриженый почти сразу заметил на озере его парус. Тап-Тап как раз возвращался с рыбной ловли. Через несколько минут он уже вылезал на берег, как всегда ворча, что никогда еще у него не было такой неудачной рыбалки… но тем не менее весело улыбаясь. Наш старый приятель ненавидел цирк и всю цирковую братию не меньше, чем моторные лодки, но Патати был нашим другом, а значит, и его другом тоже. Узнав, что клоуна обокрали, рыбак искренне огорчился. Стриженый рассказал ему обо всех подробностях и добавил, что мы твердо решили найти вора. Услышав это, рыбак расхохотался.
— Ну вот! — закричал он. — Вы в своем репертуаре. Опять нашли себе приключение!
Затем он стал серьезным и повернулся к Патати.
