Р. Стайн - Нашествие упырей
— Освальд Мэнс никогда тебя не простит, — прошептал мужчина. — Освальд Мэнс — редкостный мерзавец. Он и его брат были до того исполнены злобы, что некоторые называли их воплощением Зла.
— Освальд Мэнс и его братец спалили дотла половину нашего города, — прокаркала старуха. — Они предали его огню — так, забавы ради. Погибли люди. Сколько людей погибло… — ее голос сорвался.
— Тебе никогда не отнять твое тело у Освальда Мэнса! — сказал мужчина. — Освальд слишком подл, чтобы вернуть его.
— Я верну его! — завопил я. — Меня не волнует, насколько он подл! Это мое тело, а не его! Должен же быть способ его вернуть!
— Способ есть. Скажи ему. Скажи ему… — забормотала старуха.
— Как? — воскликнул я. — Как мне его вернуть? Расскажите!
— Разбирайся сам, — ответил мужчина.
Я пытался добиться от упырей большего, но они отказывались говорить. Вместо этого они вновь закружились в медленном танце смерти.
Я смотрел на них, на их изможденные, безжизненные лица. Я беспомощно плыл, глядя на эти тени безжалостной смерти, глядя, как корчатся в пляске их изуродованные тела — и вновь почувствовал ту неумолимую силу. Она потянула меня обратно в раскрытую могилу.
Я должен выбраться с этого кладбища! — Я отчаянно боролся с невидимой силой. Но как? Как мне это сделать — без тела?
А упыри все отплясывали свой беззвучный танец среди могил, вскидывая негнущиеся ноги, хрустели костями рук и пальцев, и запрокидывали к луне ухмыляющиеся скелетированные лица.
Я чувствовал, как меня затягивает вниз… вниз, в холодную темную могилу.
Но тут мощный порыв ветра внезапно подхватил меня и понес прочь от пляшущих упырей.
Ветер пронес меня над кривыми деревьями и швырнул оземь.
Я почувствовал, что лежу, распростершись, на земле, на толстом ковре из палой листвы. А потом листья зашелестели, будто перешептываясь.
Сперва звук был тихим.
Потом сделался громче.
Сухой хруст. Что-то двигалось среди листьев. Что-то приближалось.
Хруст нарастал. Становился все громче и громче, пока не превратился в рев.
Скользя среди листьев, я вглядывался в направлении, откуда доносился пугающий звук.
И прислушивался… Прислушивался…
Пока не увидел крыс.
Темно-серым морем катились они сквозь сухую листву, захлестывая волнами надгробные камни. Дюжины дюжин крыс сновали по земле, хлеща чешуйчатыми хвостами по листьям и пронзительно визжа от голода.
Тощие, голодные крысы, рыщущие в поисках пищи.
Обнюхивающие землю.
Обнюхивающие могилы.
Вынюхивающие жертву.
Я в ужасе смотрел, как из-под какого-то надгробья выскочил перепуганный кролик.
Крысы хлынули вперед.
Кролик поднялся на задние лапки и замер, скованный ужасом.
Волна серой шерсти захлестнула несчастное создание. Кролик исчез в колышущемся сером море.
Все произошло молниеносно.
Крысы рассыпались в стороны, сосредоточенно пережевывая кровавые клочья нежного мяса.
За считанные секунды от кролика осталось всего ничего. Ошметки мышц. Лужа крови. И дочиста обглоданные косточки.
С отвращением смотрел я на беснующихся крыс.
С отвращением — и отчаянием.
Я смотрел на крыс… и внезапно понял, что должен сделать.
15
Крысы разбились на небольшие группки, догрызая останки своей жертвы. Острые зубы кромсали последние клочья кроличьей плоти.
Мне нужно тело, сказал я себе.
Мне не сбежать с кладбища без тела.
Я — всего лишь воздух. Я буду летать здесь вечно. Если, конечно, меня не затянет в могилу.
Смогу ли я вторгнуться в чужое тело, как упырь вторгся в мое?
Смогу ли я заполучить себе другое?
Внизу, подо мной, встала столбиком крыса: живот раздулся от крольчатины, красные глазки горят в темноте.
Накатила волна дурноты.
Неужели я и впрямь решил вселиться в крысиное тело?
Я отвернулся от этой твари. Уже одна мысль казалась ужасной и омерзительной.
Спенсер, ты обязан предупредить свою семью, убеждал я себя. Освальд Мэнс — настоящий подонок.
Над твоей семьей нависла угроза. И все, что он с ними сотворит, будет твоей виной.
Ведь он — в твоем теле!
Попробуй! Попробуй вселиться в крысу.
Это поможет тебе отсюда выбраться. Это поможет тебе добраться до дому.
А потом?
Что потом-то делать?
Давай сделаем хотя бы первый шаг.
Цепенея от страха, я все-таки смог повернуться к обожравшейся крысе внизу.
И ринулся в атаку.
Когда я устремился вниз, взгляд крысы взметнулся вверх, словно она могла меня видеть.
Ее хвост задергался.
Она повернулась, словно хотела удрать.
Но прежде чем она успела сделать еще хотя бы одно движение, я принялся втискиваться ей в голову.
Я хорошо помнил, как упырь вселялся в меня. Начал с головы и проталкивался вниз… вниз…
Получится ли у меня проделать то же самое с крысой?
Я сконцентрировался. Вниз… вниз… сквозь шерсть… сквозь кожу…
В раздутое тело.
Тесно… До чего же стало тесно! Тесно — и жарко. Я пытался уменьшиться, сжаться.
Сконцентрируйся… Сконцентрируйся…
Я чувствовал, как извивается и корчится несчастная крыса. Она билась в конвульсиях и верещала от ужаса.
Она отчаянно вращала головой из стороны в сторону, пытаясь от меня избавиться.
Я еще сильнее сосредоточился. Все свои мысли я направил на то, чтобы внедриться в крысу.
Глубже. Глубже.
Крыса билась на земле. Перекатывалась с боку на бок. Бешено тряслась всем телом.
Потом ее тело пробила последняя судорога — и несчастное создание обмякло. Оно повалилось на землю и застыло без движения.
Я огляделся. Как же горячо. Горячо и влажно.
Я пытался сфокусировать зрение. Все вокруг представлялось сейчас размытым серым пятном.
Я моргнул. Теперь у меня были веки. Настоящие веки, а значит — и настоящее тело!
— Я это сделал! — вскричал я. — Я внутри у крысы! Я вселился в крысиное тело!
Я пошевелил ногами — четырьмя короткими ножками.
Фе.
Я запищал:
— Не хочу быть крысой! Хочу быть собою!
Сейчас не время об этом думать, попенял я себе. Сейчас надо думать лишь о том, как добраться домой и предупредить семью о зловещем упыре.
Я повернулся, пробуя свои новые ноги в деле.
Глубоко вздохнул — и сорвался с места.
Я несся сквозь траву. Мои усики скребли по стебелькам.
Трава ужасно щекоталось. Набитое пузо волочилось по земле.
Я же крыса! — успокаивал я себя.
Я и воздух нюхал как крыса. И на мир смотрел крысиными глазами. Ветер ерошил мою шерстку. Позади волочился хвост.
Миллион совершенно новых ощущений! Пытаясь игнорировать их, я выскочил из травы и понесся к воротам.
— Кто-нибудь, помогите мне! Помогите мне!
Я остановился, услышав позади себя чей-то слабый, жалобный голосок.
Испуганно навострил уши.
Неужели обращались ко мне? Кто же это звал на помощь?
Я вглядывался в темноту, пытаясь сфокусировать свое странное новое зрение.
Никого. Ни души.
Я побежал дальше.
— Помоги… умоляю… — вновь послышался жалобный голосок.
Нет времени, решил я. Я не могу вернуться.
Я повернулся и засеменил вниз по склону холма.
Что же мне делать, когда я вернусь домой? Так ли гнусен Освальд, как говорили о нем упыри? Смогу ли я найти способ отнять у него мое тело?
Или же оно потеряно навсегда?
16
Сухие листья царапали мое брюшко, когда я повернул в направлении дома. На бегу мои острые коготки вонзались в грязь.
Двигаться так, почти стелясь по земле, было очень непривычно. Деревья и даже травинки возвышались надо мной, отчего я ощущал себя маленьким и беззащитным.
Зато нюх у меня был что надо. И даже слишком. Запах грязи так и шибал в ноздри.
Я бежал и бежал.
Прямо перед моим носом из земли высунулся червяк. Я притормозил, чтобы получше его рассмотреть.
Он выскользнул из черной дырки в земле и неторопливо пополз ко мне.
Мои усики задергались, когда я учуял чудесный аромат. Мммммм! Жирный, вкусный червяк!
Я атаковал прежде, чем успел себя остановить. Я вонзил зубы в кольчатую плоть червя.
Его сладкие соки наполнили мой рот. Я яростно жевал. Перемалывал червя в кашицу и проворно заглатывал.
Потом хорошенько облизал шерсть вокруг пасти, собирая последние капли темной жижи.
Что же я делаю? — подумал я с ужасом. Я съел червяка! И мне понравилось!
Все еще ощущая во рту его божественный вкус, я помчался дальше.
Я бежал быстро, но коротенькие крысиные ножки не могли покрывать достаточного расстояния. Легкие горели, однако я не позволял себе остановиться.
Домой, домой. Ты идешь домой. Я пытался себя подбадривать. Но что я там буду делать?
Как я смогу кого-либо предупредить? Я же крыса.
