Светлана Лаврова - Череп в клубнике и другие тайны Тополиной дачи
– Жуть! – поделилась впечатлениями мама. – Этот псих на грядке меня с ума сведёт. Только я присела за ягодкой, как – бах! – мне на спину свалился горшок. Я вскочила, а он надо мной возвышается и красными, будто окровавленными, руками машет. Того и гляди задушит, как Отелло Дездемону.
Поэтому чучело получило имя Отелло. Вообще-то Отелло был смирный, ни на кого не бросался, стоял себе на грядке, звенел шарами и задумчиво смотрел на дроздов сквозь тёмные очки.
– Из-за очков он похож на шпиона, – сказал Иван.
– Ага, раньше был тореадором, а потом решил, что у тореадора зарплата маленькая, лучше пойти в шпионы, – хмыкнула Саша. – Везде тебе, Ванька, шпионы да бандиты мерещатся.
– Но я же прав, – возмутился Иван. – Помнишь, как три японских бандита пытались выкрасть у вас японскую рыбку, которой мошенник Котокото засунул в рот рубин, алмаз и изумруд?
– Это было в первой книжке про нас, «Верните новенький скелет!», – кивнула Саша.
– А помнишь жуткую кражу коробочки с привидением и крокодила, упавшего на преступника Вальдемара?
– Это было во второй книжке, «Привидение – это к счастью», – сказала Саша. – А сейчас уже третья книжка, и в ней никаких бандитов не предвидится. Я лично собираюсь наслаждаться покоем.
– Это мы ещё увидим, – сказал Иван и процитировал фразу из старомодного детектива Агаты Кристи. – «Мир полон зла…»
Через минуту, бросая гневные взгляды в сторону Прокопа, Иван сидел на лавочке рядом с бабкой Терёхой. Восьмидесятилетняя дачница была в спортивных штанах и такой же, как у Лапшова, футболке с рекламой партии пенсионеров. Иван обнаружил эту униформу среди оставленных мамой вещей и правильно решил, что для налаживания контакта с соседкой это как раз то, что надо. – С глазом-то что? – спросила соседка.
– На грабли наступил нечаянно, – смиренно ответил Иван.
Соседка подумала и опять спросила, кивнув на шишку у виска:
– С головой-то что?
– В темноте упал на стул, – вздохнул Иван, пригладив волосы.
Терёха ещё раз осмотрела Ивана сверху донизу, но никакой темы для разговора больше не нашла и спросила напрямик:
– А надо-то что?
Ванька, стараясь выглядеть смирным, тихим, интеллигентным и даже робким мальчиком, вздохнул.
– Да я хотел спросить у вас, Раиса Рамуиловна, вы случайно не знаете, кто раньше жил на той даче, с тополем?
Соседку действительно по паспорту звали Раиса Рамуиловна Терентьева. Предусмотрительный Иван разузнал это ещё вчера и твёрдо выучил.
– А тебе зачем? – старушка опять осмотрела подростка. Иван знал, что главное для сыщика не столько интуиция, сколько терпение, и, сказав в душе несколько нехороших слов про «старую каргу», вежливо объяснил:
– Да если там никто не живёт, мы бы играли на холме – там же грядок нет, места много.
Старушка удовлетворённо кивнула.
– Какие грядки, там камни сплошные. Я надумала погреб рыть, да лопату об булыжники сломала. Хорошо, добрый человек нашёлся, дачу купил.
– Значит, там раньше вы жили? – удивился Иван.
– Да какое жила, мучилась! – вздохнула Терёха. – Хорошо, пять лет уже, как перепродала.
– То есть вы уже там не живёте? – уточнил для себя Иван.
– Ну а то как! Не буду же я вместе с этим хвостатым жить.
Иван чуть не подскочил. А соседка равнодушно достала из кармана несколько семечек и бросила Прокопу.
– Ух ты! – обрадовался Иван. – Вы его тоже видели?
– Кого? – не поняла старушка.
– Снежного человека! – выпалил Иван.
– О-о-о, – ответила Раиса Рамуиловна. – Он, что ли, снежный человек? А я думала просто художник какой – волосы чёрные, длинные, сзади в хвост завязаны. Пару раз приезжал.
– Да у него и руки волосатые, и всё тело, – горячо затараторил Ванька.
– Да неужто? – удивилась соседка. – Грузин, что ли? Наверное, грузин. А то ведь хорошо за дачу заплатил, не пожалел. А нам, пенсионерам, это немаловажно. Я-то думала – бандит, а он грузин. Хозяин-то новый.
Старушка и мальчик помолчали.
– А больше вы ничего подозрительного не видели? Ну, кроме хозяина, никто на этой даче не бывает? – спросил Иван.
Раиса Рамуиловна пожевала ртом, будто не решаясь: говорить или нет.
– Видела, – наконец призналась она. – Этот сумасшедший Никита туда часто ходит. Будто бы проверяет, всё ли в порядке. А там и проверять нечего. Внутри – пусто. Даже комаров нет. Грузин и мебели никакой не привёз, только такие специальные занавески на окна. Такие, полосками.
Старушка никак не могла вспомнить, махнула рукой и замолчала.
– А почему дядя Никита сумасшедший? С виду так обычный, – продолжал расспрашивать Иван.
– Заговаривается иногда. На каком-то непонятном языке, – охотно поделилась бабка Терёха. – Может, напугал кто. На той даче-то, на тополиной. Нечисто там сейчас…
Иван напрягся, как струна, но соседка, видно, выложила всё, что хотела, поднялась и отправилась за забор, к грядкам.
Иван тихонечко ликовал. Вот она, настоящая новая тайна.
– Иди, иди давай, гуляй. А то Прокоп волнуется, плохо ест, – высунувшись из-за забора, погнала его соседка.
Глава девятая. Записки на камне
Иван далеко не ушёл. Следующим опрашиваемым был дядя Никита. Иван, правда, никак не мог придумать, с чего начать разговор, но, к счастью, сторож заметил подростка-бездельника и поманил к себе на крыльцо.
– Подмогни-ка, – попросил он. Иван сел рядом, соображая, где требуется помощь. Дядя Никита вертел в руках какой-то камень.
– Э-э-э… Это похоже на булыжник, – предположил Иван, подозревая, что дядя Никита испытывает трудности с классификацией минерала.
– А то, – кивнул сторож. – А если по-научному? Латинос-определенус.
– Булыжникус-пролетарус, – осмелел Иван, догадавшись, на каком таком непонятном языке заговаривается дядя Никита. В камнях Иван разбирался не больше, чем нужно было для обустройства аквариума, но этот экземпляр точно не напоминал самоцвет.
– А вот тут не попал, – сторож передал камень Ивану. Камень как камень. В трещинках и разводах. Шершавенький. Не магнит.
– Внеземнаус-посланеус, – перешёл на «латынь» дядя Никита. Иван теперь уже более внимательно рассмотрел камень.
– Осколок челябинского метеорита! – догадался он.
Дядя Никита опять не одобрил ответ.
– Чё вы, молодёжь, такая невнимательная, ненаблюдательная? – вздохнул сторож, и Иван понял, что идёт правильной дорогой.
– Почему ненаблюдательная? – сделав вид, что его это слегка возмутило, Иван принялся усиленно таращиться на камень. – Вот эти разводы… Это… похоже на дерево. На тополь! Во, это словно тополь с той дачи, с тополиной, что с краю. Вы её знаете?
– Ясно-понятно, знаю, я же сторож, – дядя Никита забрал камень и тоже стал внимательно смотреть на то место, в котором Иван признал тополь.
– А рядом словно человечек, – продолжал фонтанировать Иван и приврал: – Который там живёт, хозяин. Я вчера его видел.
– Ага, – кивнул дядя Никита. – Вчера он мне аванс привёз. Только он там не живёт. Наезжает. Заказ мне сделает, чего вырезать, и обратно в город. Большой человек.
– Да вроде не сильно большой, средний, – старательно поддерживал разговор Иван.
– В смысле – бизнес у него. Дизайнер это. Заказчики важные, с разными тараканами. Вот гляди, тут на таракана рисунок похож. Тараканус-прусакус.
И хотя узор из трещин больше походил не на таракана, а на какой-то огуречик с отгрызенным хвостиком и в скафандре, Иван не решился возразить, а попытался направить разговор в нужное русло.
– Ага. На таракана. На лохматого. Лохматый таракан хозяина Тополиной дачи…
– Да он не сильно лохматый. Он с хвостом.
Ивана это не удивило, про хвост он уже знал от бабки Терёхи.
Дядя Никита поскрёб ногтем таракано-огурца в скафандре и с хвостом.
– А почему вы сказали, что это… этот… космический камень? – Ивану пришлось начать всё сначала.
– Космичикус-информатус, – кивнул дядя Никита. – А это потому, что надо уметь расшифровывать послания из других миров. Трещины, узоры, разводы – это тебе, Ванёк, не просто так. Это сообщения. Правда, за долгие годы они поистёрлись. Но надежда восстановить послания – жива.
Дядя Никита поднял палец к небу, и Иван машинально проследил за ним глазами. Но до неба дело не дошло. Взгляд запнулся по дороге за парня в белых штанах и тёмных очках, который прогуливался мимо.
– А вот ещё одна загадка, – прошептал дядя Никита, переведя палец в сторону таинственного прохожего. – Этот субъектус-белоштанус шныряет и шныряет вокруг сопки.
– Вокруг какой сопки? – удивился Иван.
– Ну, вокруг холма, вокруг дачи тополиной, ходит всё в тёмных очках. Как утром приехал, так и ходит… – объяснил сторож. – Я уж думаю, может, он Терёхин родственник. Дальний. Она всё время старается нос сунуть не в свои дела, и этот шастает, шастает… Я, Ванька, таких людей ну терпеть не могу. Хитрых таких. Если тебе что надо, ты вот подойди да спроси, я тебе завсегда отвечу, и нечего вынюхивать…
