Мариэтта Чудакова - Дела и ужасы Жени Осинкиной
— Иди, иди, касатик мой, отдыхай, намучаешься еще в школе!
Хотя, если честно, никаких особенных мучений Федьке школа не доставляла. Несмотря на некоторую лопоухость и даже определенное сходство с Карлсоном, был Федька способным, почти все предметы давались ему легко. Пятерки в его не очень-то, правду сказать, аккуратном дневнике не переводились. (Верка пробовала ему этот дневник, которым втайне гордилась, оборачивать в красивую бумагу, но любая бумага на его тетрадях и дневниках рвалась и скручивалась какой-то неведомой силой.)
Но, конечно, лето — это вещь. Когда весь день — твой, это вам не хухры-мухры. Федька считал дни, оставшиеся до 30 августа, когда ему строго-настрого было велено вернуться домой. «Я тебя не первого сентября утром жду, ты понял?» — такими словами проводила его мать, когда он уезжал на Алтай, ног под собой не чуя от радости. И ему все хотелось растянуть время. Ну ладно, знает он материны штучки — 30-го ему в Оглухине делать нечего. Но 31-го, конечно, появиться придется — стричься, ногти подстригать, и все такое.
Бедный Федя не знал — не ведал, что черная «Волга» неуклонно приближается к Горному Алтаю, находясь в данный момент недалеко от Бийска. И ее пассажиры тоже не ведали, что Федя Репин не дурака тут валяет, а решает мировую проблему.
Помимо давно идущей подготовки к карьере президента России у него в самое последнее время возникло еще одно важное дело — уже не российского, а мирового масштаба. Только он не решил еще, с кем поделиться проблемой кроме Верки, Кутика и Мячика, с которыми уже было все обговорено. А люди были нужны, потому что в одиночку и даже втроем такое дело не поднять.
Произойти все должно было через четыре года. Кажется, времени полно, да? Но если все четыре года не готовить это событие, а в ладушки играть, то и вообще ничего не будет. А точнее сказать — не ничего, а наоборот: в мире произойдет — не сразу, но в недалеком будущем — очень много плохого.
Но по порядку.
Всем прекрасно известно, что потепление давно охватило всю землю. Если вершина высочайшей африканской горы Килиманджаро уже почти лысая стоит — многометровые ледники и пласты снега, ее покрывавшие, давно уже тю-тю, — то о чем тут, джентльмены, нам гуторить?
Вот-вот начнут таять льды Гренландии — и тогда, мужики, поздно будет по бедрам себя хлопать и шапку оземь кидать.
Такие страны, как Голландия, которая, как любой знает, расположена ниже уровня моря, вовсе исчезнут. Но и другим несладко будет, когда города по берегам морей или близко от них — Копенгаген, Стокгольм, Гамбург там, Марсель, наши Архангельск, Петербург — окажутся под водой. Про Японию же ужас даже помыслить. Разве что деловые японцы плотину по кромке всех своих островов выстроят. А про Венецию — не надо о страшном. Хорошо тем, кто там не был никогда! А кто был и видел эту неземную красоту, тот с ее гибелью просто не сможет смириться.
Но не так все безнадежно, как кажется пессимистам. Федя Репин к ним во всяком случае не принадлежал (пессимистам, заметим в скобках, нечего и готовиться управлять Россией: на таком месте и оптимистам — как бы это сказать — не слишком уютно).
20 сентября 2006 года неотвратимо надвигающееся жуткое должно было пойти вспять. Но только в том случае, если на пути земной катастрофы встанут шестьсот миллионов человек. Причем одновременно.
Недаром много лет работала в городе Мюнхене группа серьезных немцев-геофизиков — изучали влияние внешних воздействий на физику орбитальных процессов Земли. Конечно, кто физику в школе еле тянет и на каждом уроке дрожит: вызовут — не вызовут, для того эти слова — пустой звук. А Репин по физике шел с опережением — ему все это было ясно и понятно. Вывод ученых — надо смещать орбиту Земли. Только так потепление можно остановить.
Причем не сильно смещать, а совсем чуть-чуть. Но как смещать? Вот как — для этого нужно приложить импульс (или нанести удар — одно и то же; что в лоб, что по лбу, по любимой поговорке Федькиного деда) в определенную точку северного полушария планеты в нужный момент времени. И главный мюнхенский геофизик при помощи особо мощного японского компьютера вычислил оптимальную дату для приложения импульса — 20 сентября 2006 года. Значит, время еще есть. При хорошей организации подготовиться можно.
А как получить импульс такой силы? Тоже вычислено — при одновременном прыжке шестисот миллионов человек в определенных областях планеты. И тогда не только потепление остановится, но климат по всей планете станет более однородным и вдобавок удлинится световой день.
Если честно — Федя сначала сомневался. Потому и решил посоветоваться с Кутиком. В Оглухине вообще, по Фединому мнению, с интеллектом было не слабо, но Кутикову голову он почему-то особо уважал. И не ошибся. Кутик сразу сказал, что он где-то читал — после чемпионата мира по футболу этого года, когда Роналдо забил решающий гол в ворота Германии и заставил вздрогнуть болельщиков всей планеты, какой-то немецкий профессор (в голове Кутика удерживались имена только футболистов, тренеров и судей) зафиксировал колебания земной коры!
В общем, правила участия в проекте, над которым, как понял Федя из одного, прямо скажем, случайно, но очень даже кстати попавшего в его руки журнала, весь мир давно работает, а Россия, как всегда, спит, были очень просты и даже тупому понятны. Необходимо загодя найти в месте своего проживания плоскую поверхность (лучше всего — заасфальтированную или забетонированную площадку) и ровно в 11 часов 39 минут и 13 секунд по Гринвичу (14:39:13 по московскому времени) 20 сентября 2006 года что есть силы подпрыгнуть.
Уже не физики, а энтузиасты-организаторы этого действия (оно получило название World Jump Day — День Всемирного Прыжка) рассчитали, что воздействия данной разумной биомассы как раз хватит, чтобы чуть-чуть изменить орбиту Земли — самую малость отодвинуть ее от солнца.
Если честно, Федькин дед, когда ему в осторожных выражениях идея была изложена, замахал на него руками:
— И не надумайся, Федя! Беды наделаешь!
— Почему, деда?..
— Да было уже все такое! Тебя еще и в проекте не было — Обскую губу собирались перегораживать!
Тут же раскрыта была карта Сибири (Федя с дедом любили карты и собирали их), и дед показал то место, где — ну не в самой губе, а близ Салехарда, — собирались ставить плотину, делать Обское море и строить сверхгидроэлектростанцию, которая снабжала бы электричеством чуть не всю Сибирь…
— Обь перегораживать, а! — восклицал дед с таким живым негодованием, будто эта мысль пришла умникам прямо сейчас и готовилась к воплощению. — Обь — не Оку тебе, не Угру! — Дед и Европейскую Россию в молодости изъездил всю. — Удумал ведь кто-то! Долго думал, наверно! И зарплату неплохую за это получал! Да я там плыл — в устье Оби! Там берегов не видно! От берега к берегу на пароходе — на парохо-о-де! — 50 минут плывешь!
— Сколько-о? — не верил Федя.
— 50 минут! Я по часам засекал! И такую махину перегораживать задумали! Хорошо кто-то догадался — подсчитал, какая масса воды скопится в таком новом море. И тогда ученые наши четко и ясно доложили кому следовало — последствия этого перемещения тяжести по поверхности Земли для земной оси и ее наклона они предсказать не берутся. Понял? Ну и — хоть небольшого ума советская власть была, — дед никогда не пропускал случая воткнуть нелюбимой им власти куда надо шило, — никто не решился, слава те Господи, на такую авантюру. Остановили проект. Так что как бы и тут не допрыгались, Федька. Кто предсказать-то может? Это Ор-би-та Зем-ли! Не нами с тобой Земля по этой Орбите запущена — не нам ее и менять.
Но Федька на дедов скепсис и полную телеологию вкупе с теологией (кто слов этих пока еще не знает — самое время отыскать в словаре) на сей раз не поддался. В том же журнале писали, что 189 миллионов уже согласились прыгнуть. И остается, собственно, уговорить 411 миллионов. А на долю России приходится вообще каких-то 38 миллионов.
И Федя обдумывал — как именно начать работать с этими людьми, со своим будущим, кстати сказать, электоратом. Во-первых, надо натренировать людей. Сам Федя исправно каждый день тренировался — подпрыгивал как можно выше, чтоб ударить ногами в земную кору как можно сильней. Толчок же нужен! Ну, ребят еще Федька брался подготовить. Их подзавести можно — кто выше прыгнет, сильней ударит. Но с девчонками он ожидал большой мороки. Нет, есть, конечно, спортивные, и прыгучесть не хуже, чем у ребят. Но серьезности у них маловато! Пойдут хиханьки да хаханьки, девчонки без этого не могут… Поработать придется.
Как прирожденный организатор, Федя думал еще и над тем, каким образом всем согласившимся прыгнуть напомнить за сутки, что час «WJ» наступает — завтра, во столько-то. А то дела ведь у всех — за год-два можно подзабыть и точный день, и тем более час действия, призванного изменить жизнь на Земле к лучшему, — четырнадцать часов тридцать девять минут одиннадцать секунд по московскому времени.
