Екатерина Вильмонт - Хитрый ход
– Точняк, – кивнул Леха. – Тогда нам кранты!
– Ну, так лучше вообще к нему не соваться, – проговорила Саша.
– Да нет, пожалуй, сунуться стоит, только надо придумать какой-нибудь нормальный текст, чтобы он не подумал… – сказал Гошка.
– Нет, не надо никакого текста! – закричала Ксюша. – У меня дома есть куча бумажек, на которых пулю писали!
– Пулю? Какую пулю? – подняла брови !
Саша.
– Это когда играют в преферанс, ведут записи, – объяснил Гошка. – Да, Ксюха, это , здорово. Он нас за полных придурков примет, а это очень полезно.
– И неопасно ни для кого! – воскликнула Маня, больше всего беспокоившаяся о Гошкиной безопасности.
– Значит, решено, – подвел итог Гошка, – Ксюха принесет записку, а мы с Лехой вечером смотаемся в сквер, к тому дядьке.
– Слушайте, а у меня еще одна мыслюндия родилась… – перебил его Леха.
– Мыслюндия? – рассмеялась Саша.
– У народа, у языкотворца, появился новый подмастерье! – вдохновенно продекламировала Маня.
Все удивленно на нее посмотрели.
– Чего уставились? Это я Маяковского переделала. У него есть стихи «Сергею Есенину». «У народа, у языкотворца, умер звонкий забулдыга подмастерье!»
– Манька, у тебя новая фаза началась? – засмеялась Ксюша. – Раньше ты сама стишата лудила, а теперь классиков переделываешь?
– Ничего я не лудила! – оскорбилась Маня. – И вообще отвяжитесь от меня.
– Да нет, Маня, что ты, у тебя просто клево это получилось, насчет подмастерья, – успокоил ее Гошка. – Кстати, какая там у тебя мыслюндия родилась, подмастерье?
– А я забыл, – смутился Леха, – вы как начали тут про поэзию дундеть, я сразу и увял.
– Цветочек наш нежный, увял он от нескольких строчек, давайте, подруги… Нет, не так! Наш нежный цветочек, увял от трех строчек! – закричала Маня.
– Ну, Маня, это уже ближе к норме, – заметила с хохотом Ксюша.
– Наш цветочек Шмакодявый, белокурый и кудрявый! – уже несло по кочкам Маню.
– Заткнись, Малыга! – буркнул Леха. – Тут дело серьезное, а она…
– А она такая дура, все культура да культура…
– Манька, уймись! – прикрикнула на нее Саша, хотя все уже покатывались со смеху, даже Шмаков.
– Тихо, Манечка, уймись, замолчи, уйди, заткнись!
– Маня! – схватила ее за плечо и начала трясти Саша. – Это же глупо! Охота тебе выглядеть дурой? Дело-то и вправду серьезное.
– Ладно, отвяжитесь. Я молчу!
– И отлично. Ну, Шмаков, ты вспомнил?
– Нет, забыл. Хоть убейте!
– Значит, не больно ценная была твоя мыслюндия, – заключила Ксюша.
– Кто ее знает, я не помню, – махнул рукой Леха. – Ну и фиг с ней.
– Погодите, надо поговорить серьезно, – начала Саша, – это не шутки: человек в беде. Пока только один, но их может стать больше.
– Между прочим, еще не факт, что эта самая Наташа тоже не угодила в лапы преступников, – заметил Леха.
– Ты же утверждал, что она сама преступница! – напомнил ему Гошка.
– Не исключено, между прочим.
– Дайте же сказать! – потребовала Саша. – Так вот, нас пятеро, начинаются каникулы, времени будет много, и мы должны действовать по трем направлениям. Первое – дядька с собакой, второе – мама и дочка этого Горенича и третье – Наташа.
Гошка смотрел на Сашу, слушал ее милый голос и соглашался с каждым словом, хотя она ничего особенного пока не сказала.
– Вообще-то нам очень нужен еще один человек, – заявила вдруг Саша.
– Какой еще человек?! – воскликнула Маня.
– Вместо Никиты, чтобы было три пары.
В одиночку никто не должен действовать.
Это опасно и неэффективно.
– Но где же взять этого человека? – развел руками Гошка. – Мы тут уже понимаем друг друга с полуслова, и Никита свой в доску, а посвящать еще кого-то… Кстати, Лидия Павловна собиралась нам помогать.
– Гошка, ты сдурел, да? – закричала Ксюша. – Рассчитываешь на помощь старушки? Она что, будет с Лехой на пару следить за дядькой и его псиной?
– Зачем глупости говорить? За дядькой мы сами проследим, а вот за своей внучкой она проследить может. И с Наташей, наверное, что-нибудь сообразит, так что никто чужой нам не нужен, – пришел к выводу Леха.
Саша слегка покраснела от досады, однако возражать не стала, а только спросила:
– Но наметить какой-то план действия мы должны?
– Да что толку во всяких планах? – взорвался Леха. – Планы вечно горят синим пламенем.
– Шмакодявый говорит – планчик пламенем горит! – вырвалось у Мани.
– Ну, как хотите, – пожала плечами Саша. – Была бы честь предложена…
– Саша, не обижайся! – воскликнул Гошка, испугавшись, что она сейчас уйдет.
– Я не обижаюсь, просто не понимаю, что, к примеру, мне делать в этой ситуации?
– Я знаю! – подала голос Маня. – Мы с тобой поедем в это издательство и там попробуем что-то разузнать о Наташе.
– А что? Это не так уж глупо, – одобрила предложение Ксюша. – Вот только теперь во всех издательствах охрана, вас могут туда просто не пустить.
– Да, действительно, – кивнул Гошка, – я тоже слышал, что в издательство просто так не пройдешь.
– Тогда я пойду одна, и меня уж точно пропустят! – заявила Маня.
Все опять с интересом на нее уставились.
– А что вы на меня вылупились? Я возьму тетрадку со стихами…
– С какими стихами? – испугалась Саша.
– С любыми! Перепишу в тетрадку разные стихи, покажу охраннику, он не разберется, мои это стихи или, допустим, Анны Ахматовой…
– Ну, Малыга, ты даешь! – помотал головой Леха.
– Я покажу ему стихи, скажу, что хочу проконсультироваться…
– И что дальше? – поинтересовалась Саша.
– Он меня пропустит, а я сделаю вид, что ищу Кулакову, ну и что-нибудь о ней разузнаю…
С каждым словом в голосе Мани слышалось все меньше уверенности.
– Нет, наверное, это глупо, – сказала она.
– Молодец, сообразила, – улыбнулась Саша.
– Но как же быть?
– Надо попытаться по телефону…
– Нет, – решительно сказал Гошка, – пока не будем ничего делать, лишняя суета только вредит.
– Спятил, да? – покрутил пальцем у виска Шмаков.
– Я не спятил и не сбрендил, вечером мы с тобой все-таки пойдем в сквер, покажем Ксюхину бумагу, поглядим на реакцию, ну и вообще потусуемся там с ним. Да еще дождемся звонка Лидии Павловны, и там будет видно. Зачем зря тратить силы и время?
– Я согласна с Гошей! – заявила Саша.
Ее слова музыкой прозвучали для него.
И Маня это заметила.
– Соглашаться с Гошкой можно, только очень осторожно! – выпалила она.
– Маня, хватит, – поморщилась старшая сестра.
Ксюша тем временем сбегала домой и принесла листок с записью партии в преферанс.
– Во! То что надо! – обрадовался Шмаков.
– Только вы, ребята, изваляйте ее в грязи, – посоветовала Саша, – для правдоподобия.
– Точно! Я сейчас сбегаю, изваляю, пусть до вечера высохнет, мы же скажем, что нашли вчера… – затараторил Леха и, накинув куртку, выскочил на площадку.
В этот момент зазвонил телефон. Гошка схватил трубку.
– Это Гоша?
– Лидия Павловна? – сразу узнал ее голос Гошка.
– Да, я. Гоша, пока все в порядке. Они уезжают на каникулы в другой город.
– Отлично!
– А у вас никаких новостей?
– Есть кое-что. Наташа ушла в отпуск.
– Да? Странно вообще-то… Впрочем, я не знаю. Я попробую сегодня ей дозвониться, а если ничего не выйдет, завтра утром наведаюсь в мастерскую.
– Только не ходите одна, мы пойдем с вами! – закричал Гошка.
– Хорошо. Согласна. Мне одной было бы не по себе. Спасибо вам.
– Где и когда мы встретимся?
– Давай часов в десять, прямо там, у мастерской. Запиши адрес.
– Минутку!
Гошка записал адрес и простился с Лидией Павловной.
– Гошка, а почему бы нам самим сейчас туда не смотаться, а? – предложил вдруг Леха.
– Зачем? Мы ж все равно в мастерскую не попадем.
– Понимаешь, эта Лидия старая, она небось устала, вот и отложила до завтра, а нам-то чего сидеть сложа руки, если мы адрес знаем?
– Правильно, Леха! – поддержала его Ксюша. – Поехали прямо сейчас!
– Всей кодлой, что ли? – удивился Гошка.
– Ну и что? Меньше подозрений вызовем, если что.
– Поехали, поехали! – завопила Маня. – Вдруг эта Наташа дома…
– Кстати, что будем делать, если она дома?
– На месте сообразим! – сказала Саша.
И Гошка согласился.
– А где эта мастерская находится? – поинтересовался Леха.
– В Малом Кисловском переулке, – ответил Гошка.
– Где это?
– Я знаю! – сказала Саша. – Это недалеко от Арбатской площади.
Дом они нашли быстро. Проникнуть в подъезд тоже труда не составило, хотя там был и кодовый замок на первой двери, и домофон, но в подъезд вносили мебель, видимо, кто-то приобрел новый гарнитур, и двери стояли настежь.
– Повезло, – вздохнул Гошка. – Первая пруха в этом деле.
