Екатерина Вильмонт - Хитрый ход
– Да-да, верно.
Лидия Павловна набрала номер и долго держала трубку возле уха.
– Нет, там никто не отвечает. Господи, неужели еще и Наташа пропала?
– А она работает где-нибудь, эта Наташа? – сообразил Леха. – Может, она ушла на работу?
– Да-да, конечно, она работает редактором в каком-то издательстве, ты прав, а я совсем умом тронулась.
– А в каком именно издательстве, вы не помните? – взмолился Гошка.
Ему казалось, что именно Наташа сможет пролить свет на эту таинственную и запутанную историю.
– Я не помню, – покачала головой Лидия Павловна.
– Неужели она вам никогда ни одной книжки своего издательства не дарила? – спросил вдруг Леха.
– Что?
Лидия Павловна подняла голову и как-то странно посмотрела на Леху. – А ведь действительно… Я сейчас…
Она вышла в другую комнату и вскоре вернулась с довольно толстой книжкой в ярком переплете.
– Вот! Издательство «Тритон», а фамилия ее Кулакова. Видите, написано: «Редактор Н. Кулакова».
– Замечательно, просто прекрасно, мы постараемся ее найти, –'– сказал Гошка. – Разыщем телефон издательства и выясним все, что удастся.
– Да, да, вы просто молодцы, мальчики, но сейчас я должна, я просто обязана ехать к Лерочке, это сейчас самое главное…
– Мы уже уходим.
– Давайте выйдем вместе.
– Нет, Лидия Павловна, не стоит, чтобы нас видели вместе, вдруг за вами будут следить…
– Господи, но если за мной будут следить, я прямиком приведу их к внучке…
– Действительно… – почесал в затылке Леха. – Но это можно проверить.
– Как?
– Легко! Вы выйдите одна, а мы пойдем за вами на расстоянии, и если какой-нибудь сволочуга за вами увяжется, мы обязательно заметим и уж сумеем вам сообщить. Тогда вы сделаете вид, что вышли просто что-то купить, и мы что-нибудь придумаем другое.
– Правильно, Леха, – одобрил друга Гошка. – Самое милое дело.
– Ну что ж, видно, другого выхода нет, – с горечью проговорила Лидия Павловна.
Через десять минут из подъезда вышла пожилая дама и медленно направилась к троллейбусной остановке, а Гошка и Леха в окно на лестничной клетке наблюдали за нею, но ничего подозрительного не заметили и быстро выскочили на улицу. Лидия Павловна ждала их в условленном месте.
Они подали сигнал, мол, пока все спокойно, и она продолжила свой путь, а они на почтительном расстоянии следовали за нею.
Она доехала до метро, но слежки явно не было. В метро они спустились вместе, но держась на некотором расстоянии. Проследив, как Лидия Павловна села в поезд, они облегченно вздохнули.
– Да, неслабая история, Гошка. Ну, чего теперь?
– Едем ко мне и попытаемся найти Наташу.
– Ну, допустим, мы ее найдем, и чего?
– Договоримся с ней о встрече.
– А если она не согласится?
– Будем дальше думать.
– А если не найдем?
– Почему?
– А вдруг она в другое издательство перешла? Издательств теперь как собак нерезаных.
– Найдем! Человек – не иголка.
– Это, между прочим, как сказать…
– Да ну тебя, Леха, что ты заранее каркаешь?
– Я не каркаю, я это… ну, как называется… реальщик!
– Ты хочешь сказать – реалист? – засмеялся Гошка.
– Вот-вот, именно.
Дома они первым делом позвонили в «09» и раздобыли телефон издательства. Потом очень долго дозванивались, все время было занято. А когда дозвонились, им дали другой номер, и опять они никак не могли дозвониться.
– Во трепливый народ, – ворчал Леха, – не работают, а только по телефону лялякают.
– Не ворчи, Шмаков, – попросил Гошка. – И так уже от гудков уши вянут.
– А я вот погляжу, как расцветут твои уши, когда выяснится какая-нибудь бяка.
– Какая еще бяка?
– Ну мало ли… И вообще, может, мы не тем занимаемся.
– А чем мы должны заниматься?
– А я знаю? Похоже, надо за тем мужиком следить, толку больше было бы… Он-то уж точно с этим делом связан, а всяких там дамочек по Москве шукать…
Наконец Гошка дозвонился.
– Добрый день, могу я поговорить с госпожой Кулаковой? – изысканно вежливо спросил он.
– А она в отпуске.
– В отпуске? – крайне удивился Гошка. – Давно?
– Да уж дней пять, наверное.
– Спасибо. Извините.
– Ну так я и знал! – с досадой закричал Леха. – Она в отпуске! Я просто чуял, что тут будет бяка!
– Действительно… И что это значит?
– Тут какая-то подлянка!
– Какая подлянка?
– Она небось нарочно отпуск взяла и куда-нибудь свалила, чтобы ее дружки на свободе этого Горенича прощупали.
– Ты хочешь сказать, похитили?
– Гошка, а может, они его не похитили?
Может, он сам от них скрывается?
– А бумажник?
– Что бумажник? Что бумажник? Да сам его потерял…
– А откуда тот тип про это знает?
– Ой, черт! Слушай, Гошка, я вот чего подумал: надо бы как-то его пугнуть… Мужика этого.
– Как? Зачем?
– Как – еще не придумал, а зачем – и ежику понятно. Чтобы задергался, занервничал…
– Не уверен, что это хоть что-то даст.
– А вообще-то, Гошка, тухлое это дело, ох тухлое! И одно бабье кругом.
– Какое бабье?
– Мамашка, бывшая жена, дочка, подружка какая-то подозрительная. Редакторша в отпуске, блин!
– А по-твоему, редакторша в отпуск уйти не может?
– Нормальные редакторши в это время в отпуск не уходят, в ноябре.
– Дурак ты, Лешка, в ноябре тоже можно хорошо отдохнуть.
– Ага, где-нибудь на Канарах, да?
– Почему бы и нет?
– А на какие шиши?
– Ну, Леха, это уж ты ерунду городишь.
Может, ей этот наш Горенич сам денег дал.
Или папа с мамой, да и вообще…
– Нет, мне эта Наташа определенно не нравится. Тухлая баба.
– Нельзя так заранее себя настраивать, Леха. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Кстати, вдруг она никуда и не уехала, сидит себе дома и слезами умывается. Может, они вместе с Гореничем куда-нибудь собирались поехать, а он возьми и пропади.
– А я вот чего подумал, Гошка: кому на фиг этот фотограф понадобился и зачем?
– Мысль, конечно, интересная, но не слишком свежая… – усмехнулся Гошка. – Мы это уже обсуждали.
Внезапно зазвонил телефон. От неожиданности оба вздрогнули.
– Не подходи, – зашептал Леха. – Вдруг твоя мать проверяет, не прогуливаешь ли ты!
– Да ты что, маме это и в голову не вскочит.
Он схватил трубку:
– Алло!
– Гошка? Привет, это Маня!
– Привет, Маняшка. Ты где?
– У нас и физичка, и географиня заболели, представляешь, какой кайф! А ты тоже заболел? Сашка сказала, что тебя не было и Лехи тоже, вот мы и подумали, что у вас какие-то дела?
– Мань, а Саша дома?
– А что, она тебе нужна? – ревниво осведомилась Маня.
– И она, и ты, и Ксюха.
– У вас что, опять что-то?..
– Маня, мы с Лехой вас ждем, надо поговорить.
– Да? А Никита?
– Никита заболел. Короче, подваливайте ко мне, чем скорее, тем лучше.
– Да, бабье, бабье, кругом бабье! – поморщился Шмаков.
Глава IV
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Когда девочкам рассказали всю историю с самого начала, Ксюша спросила:
– Гошка, а ты бумажку переписал хотя бы?
– Переписал, а что толку?
– Покажи!
Гошка показал ей бумажку.
– У меня есть идея…
– Какая?
– Надо ее немножко переделать, ну там цифры местами поменять, буквы…
– Зачем это? – вмешался Леха.
– Чтобы показать ее тому дядьке. Он вечером пойдет гулять с собакой, а вы подойдите к нему и скажите, вот, мол, нашли только какую-то бумажку.
– И что? – вырвалось у Гошки.
– А то, что вы сразу поймете, за чем они охотятся. Если не за этой бумажкой, то он на нее и не взглянет!
– – А что это нам даст? – полюбопытствовала Маня.
– Кое-что даст все-таки, – стояла на своем Ксюша. – Во-первых, мы поймем, из-за чего весь сыр-бор… А во-вторых, завяжется какой-то разговор, может, он вам свой телефончик даст или даже какое-то поручение.
– Насчет поручений – это вряд ли, – покачал головой Гошка, – а вот записку показать можно.
– Эй, послушайте, записку можно показать, но только совсем-совсем другую, не с какими-то там цифрами-буквами, а самую обыкновенную записку, допустим, любовную, – затараторила Маня.
Все с любопытством на нее уставились, ожидая объяснений.
– Как вы не понимаете, – горячилась девочка, – если показать ему переделанную записку, он сразу что-нибудь заподозрит.
Откуда мы знаем – вдруг он сразу заметит подделку? И тогда может такое начаться!
Пострадает и ваш этот Горыныч…
– Горенич, – машинально поправил ее Гошка.
– Ладно, какая разница, Горенич или Горыныч, главное, что он может пострадать, и потом, этот дядька сразу вас раскусит. Смекнет, что вы с ним в какие-то игры играете..
– Да, Маня права, – поддержала ее Саша, старшая сестра.
– Точняк, – кивнул Леха. – Тогда нам кранты!
– Ну, так лучше вообще к нему не соваться, – проговорила Саша.
