Валерий Гусев - Скелеты в тумане
Папа ослабил шкот, я спустил парус. Лодка шла по инерции, пока не стукнулась носом в пирс. Дед принял у меня швартовый конец, замотал его вокруг железной тумбы – кнехт называется, и мы сошли на берег.
– Дальше-то куда пойдете? – Дед обошел нас, каждому пожал руку своей шершавой ладонью и каждому назвался: – Акимыч! В Медвежью губу, не иначе? Ну, я вас там навещу. В гости приду. Угощенье готовьте. А пока побежал я: старуха заждалась.
– Какая? – испуганно спросил Алешка. – Лоухи?
Дед Акимыч сначала весело задребезжал «остатними» зубами: «Это верно, малый. У нас тут каждая старуха – ведьма», – а потом, оглядываясь, зашептал: «А моя – особенно, по вредности…»
В это время откуда-то появилась огромная бабка с палкой в руке. Дед увидел ее и умильно заорал:
– А моя особенная: добрая, умница! А хозяйка!.. Да вот и она сама! – будто только что увидел подходившую старуху.
«Сама» без слов взяла деда железными пальцами за ухо и потащила по улице. Дед покорно и привычно тянулся за ней, хлопая большими сапогами и дымя трубкой.
– Сколько тебе говорить, старому дураку, чтоб не шлялся по морям, – сердито говорила старуха. И повернулась на ходу к нам, мгновенно сделала приветливое лицо: – Здравствуйте, добрые люди. Заходите в гости. Баньку протоплю. Отдохнете после моря.
– Ага, – сказал Акимыч, выворачивая голову из-под ее руки. – Рыбкой побалуемся… Чайку погоняем…
– Уши надерем, – в тон ему тихонько буркнул Алешка.
Старуха выпустила дедово ухо, поддала коленкой под зад, и дед шустро побежал впереди нее, как шкодливый козленок с бородой, которого загоняет хозяйка до дому.
Пока мы с папой наводили порядок в лодке, мама с Алешкой пошли в магазин, чтобы купить что-нибудь полезное. Или приятное. А к нам подошел новенький молоденький милиционер и вежливо отдал честь. Это был местный участковый инспектор. Папа показал ему все наши документы, особенно путевки для охоты.
– Ну что ж, все в порядке, – сказал милиционер. – Желаю хорошо отдохнуть… Только вот что… – он покосился на меня, и папа поспешил его успокоить – при нем, мол, можно, парень надежный. – Будьте осторожны в лесу, проявляйте бдительность и, если заметите что-нибудь необычное, постарайтесь сообщить мне.
– Уже заметили, – сказал папа. И рассказал о пропавшей карте и угнанной лодке. – Я попытался связаться с милицией, но у капитана МРБ испортилась рация.
– Она у него всегда портится. Когда надо, – загадочно сказал участковый. – Спасибо вам за сведения. Мы примем меры. А вы все-таки будьте осторожны в лесу.
– Конечно, – сказал папа. – Не беспокойтесь. Мы не новички.
– Не в этом дело, – вздохнул участковый. Помолчал, словно раздумывая, говорить или нет. – А дело в том, что несколько дней назад на одной из станций из вагонзака совершили побег четверо заключенных. Двоих уже задержали, а двое других где-то бродят по лесам. Один из них – очень опасный преступник. Другой – по фамилии Филин – местный, злостный браконьер. За что и осужден.
– Вы считаете, что этот Филин угнал лодку? И нашу карту?
– Судя по тому, что вы рассказали, это он. Теперь у них есть лодка. Кстати, и ружье. Правда, по нашим сведениям, без патронов…
– Какое ружье? – спокойно уточнил папа.
– Берданка. У сторожа магазина отобрали.
– Ну, к ней они патронов не достанут.
– Как знать, лучше быть готовым к худшему. Так что если вы с ними встретитесь, в бой не вступать, а найти возможность сообщить мне. Договорились?
– Договорились, – беззаботно сказал папа и повернулся ко мне. – Смотри, маме и Алешке не проболтайся.
Участковый как-то внимательно, с каким-то сомнением посмотрел на нас и добавил:
– А лучше всего – поживите пока здесь недельку-другую. Подергаете камбалу с причала, за черникой на ближний берег сплаваете, грибов соберете, кино нам привозят…
Папа поскреб макушку, сдвинув шляпу на нос, посмотрел на меня, представил, видимо, какой скандал закатит Лешка, и вежливо отклонил предложение.
– Видите ли, ребята столько лет ждали этого путешествия, и было бы жестоко…
– А не жестоко, – резко перебил его участковый, – подвергать их такой опасности?
– Ну, – сказал папа, – вы ее сильно преувеличиваете. Кому мы нужны? Что у нас брать?
– У вас? У вас есть все, в чем у них крайняя нужда: оружие, продукты, теплая одежда, топор… Неужели не понимаете? Ведь вы для них находка!
Я с замиранием сердца ждал папиного решения. И не разочаровался в нем.
– Нет, знаете ли, – мягко ответил он участковому. – Мы не станем менять наши планы. Но обещаю, что будем бдительны и осторожны. И если что – сразу дадим вам знать.
Участковый отдал нам честь, папа тоже приложил два пальца к шляпе, и мы расстались, довольные друг другом.
Потом мы снова спустились в лодку, чтобы продолжить приборку, и папа еще раз предупредил меня, чтобы я не проболтался о нашем разговоре с милиционером. И я видел, каким озабоченным он стал, сколько еще ему прибавилось ответственности за нас, и не приставал к нему с расспросами. Не жалеет ли он о том, что потащил нас в это путешествие? И если не жалеет сейчас, то не пожалеет ли позже?..
Проводить нас собралось все население поселка. Мужчины обещали хорошую погоду и давали папе советы, как лучше и быстрее добраться до Биологической станции:
– На Медвежий камень не иди, возля него сильно вода течет – может далеко в море снесть. Оставляй по праву руку и, как с его мордой сравняешься, сразу влево бери и прямо держи на южный берег, а посля – по краешку, по краешку. К берегу там не касайся – камня под водой много – как раз в отлив днище побьешь.
Женщины советов не давали, а, подперев щеки ладонями, жалостно смотрели на нас, особенно на Алешку. Потом одна, долго наблюдавшая, как Алешка распоряжается в лодке, признала: «А ничего – малец шустрый. Этот не пропадет и в море», – и все согласно закивали головами в платочках.
Переход нам предстоял действительно очень сложный. Не зря папа все время смотрел в карту. Мы должны были пересечь губу в самой широкой части, фактически выйти в открытое море. Потому что отсюда противоположный берег, где находилась Биостанция, мы разглядеть не могли – только чуть виднелось что-то вдали как длинное синее облако на поверхности моря.
Алешка тоже лез в карту, что-то соображал, а потом заявил:
– Подумаешь! Все ясно. Сначала вверх, а потом влево. Делов-то!
– На север, а потом на запад, – машинально поправил его папа.
Тут прибежал дед Акимыч с красным ухом и сказал:
– Чего там. Давайте я вас на буксире оттарабаню. Я энтот путь с закрытыми глазами знаю. Как свою горницу.
Тут все женщины завыли и стали отталкивать деда от причала и кричать нам:
– Не верьте ему! Или заблудится, или утопит всех! Уходите скорея!
Дед обиделся, но виду не показал и бросил Алешке сверток:
– Держи, малец, подарок от Акимыча!
И мы поплыли. Алешка долго стоял на корме и важно приветствовал провожающих, помахивая ладонью поднятой руки. Как член правительства. Потом неожиданная волна от буксира ударила лодку в борт, Лешка не удержался на ногах и плюхнулся маме на колени. Мама обхватила его руками, и они о чем-то пошептались, а потом стали разворачивать сверток. В нем оказалась настоящая морская тельняшка. Алешка взвизгнул и стал ее примерять. Прямо на куртку. Сначала я ему немного позавидовал, а потом, когда он натянул ее, успокоился: рукава висят ниже колен, а подол – ниже пяток.
– Ничего, – сказал папа. – Хорошая ночная рубашка…
Глава VII
В открытом море
Плыли мы очень долго. Даже немного надоело. И страшновато было. Особенно, когда за кормой исчезли силуэты кранов и растаял в белесой мгле сам остров, а впереди все так же далеко и недосягаемо синел противоположный берег.
Но я все время думал о древних мореплавателях, которые месяцами плыли неизвестно куда без папы и мамы и терпели всякие лишения, а потом их имена навсегда входили в историю мореплавания и великих открытий.
О чем думал Лешка, я не знаю, потому что он скоро уснул в своей длиннополой тельняшке на коленях у мамы. Она осторожно переложила его в каюту. Потом он безмятежно признался: «Я всегда так делаю. Если наступают неприятности, ложусь спать, а когда проснусь – уже все прошло». Хорошая философия.
К счастью, мы скоро проголодались от вольного ветра (и от страха тоже) и обо всем забыли, когда мама достала термос с чаем и сухари. Алешка, конечно, стал крошить сухари за борт для чаек, и, конечно, был наказан. Чайки налетели с голодными криками и кружили над нами, и падали в море, ловко выхватывая из воды сухарные крошки и роняя на палубу и парус свои тяжелые капли. И продолжалось все это безобразие, пока самая умелая и вредная из них не попала прямо в Лешкину кружку с чаем. В виде благодарности за угощение. Алешка обиделся, мама огорчилась и выплеснула чай за борт, а папа принял меры:
