Андрей Анисимов - Полет в бездну
Наконец, когда юноша понял, что через десять шагов он свалится и никакой автомат не сможет поднять его, Ганя объявил:
– Перекур.
Они уселись на толстую трубу, обмотанную какой-то дрянью. Взломщики уложили мешки с добычей на залитый битумом пол и развалились на трубе, закурили. Додик взял рубаху с деньгами, что волок за собой Петрищев, приподнял ее, прикидывая на вес, и мечтательно произнес:
– Мильена два… Не меньше.
Петрищев вспомнил, как работники банка потеряли именно два миллиона, когда волокли тележку, и чему-то усмехнулся.
– Что лыбишься, Пегий? – угрожающе поинтересовался Петр.
Петрищев промычал нечто невразумительное и, усевшись на трубу, снял туфли и, высыпав из них песок, снова попытался надеть. Ноги от долгой и неудобной ходьбы распухли, и обувь не налезала. Антону пришлось расшнуровываться.
– Ну, хреновы миллионеры, пора высовывать нос на свежий воздух, или рванем дальше? – затягиваясь вонючей сигаретой, спросил Ганя.
– Надо бы поглядеть, где мы, – ответил Петр, гася свой чинарик об обмотку трубы.
– Вот и сходи, разведай, – предложил Додик.
Петр взвалил свой мешок на плечи и исчез во мраке подземного хода. Через минуту он вернулся и сообщил, что впереди развилка. Два тоннеля идут направо и прямо, а третий поворачивает налево и назад. Но в первых двух воды по колено.
– Значит, пришли, – сказал Ганя. – Тут должна быть, блин в корень, лестница. Седой ждет возле люка.
Первым пошел искать лестницу Додик. Он тоже взвалил свой мешок. Оставшиеся молча сопели, привалившись к трубе. Додик не возвращался. Прошло минут двадцать пять. Молча поднялся Ганя и, тоже прихватив свой мешок, растворился во мраке подземелья. Петрищев облегченно вздохнул. Из всей троицы один Петр не казался Антону страшным. Да и автомата у него не было. Додик и Ганя не возвращались. Где-то вдали послышались выкрики и замелькали лучи фонарей.
– Надо смываться, – шепнул Петр и потянул Антона за рукав. Антон двинулся за Петром, но тот остановился и грозно спросил: – Где бабки?
Антон поднял рубаху с деньгами. Голоса становились громче. К людским крикам прибавился лай собак. Петр бросил рукав Антона и побежал вперед. Внезапно он вскрикнул и исчез. Петрищев сделал шаг и чуть не улетел в черную бездну. Хорошо, что сверху сюда проникал тоненький луч света. Но Петрищев скорее почувствовал, чем увидел, пропасть. Он в ужасе отступил от края. Потом встал на четвереньки и, ощупывая пол рукой, подполз к отвесному обрыву. Заглянув вниз, Петрищев отшатнулся и ударился головой о железо. Перед ним оказалась лестница.
Крики и лай собак приближались. Не понимая, что он делает, Антон схватил рубаху с банкнотами и полез вверх по лестнице. Лестница была ржавая и подозрительно скрипела и дрожала. Петрищев почувствовал, что она отрывается. Он вытянул руку, и рука ушла в пустоту. Антон бросил туда мешок и только успел втиснуть в нишу половину туловища, как лестница полетела вниз и шмякнулась в глубине во что-то мягкое. Антон заполз в нишу и затаился.
Лай собак стремительно приближался. Вот псы рядом. Внезапно их злобный рык оборвался и из глубины послышался жалобный скулеж. Ищейки упали в пропасть. Через минуту внизу появились люди. Сколько их было, Петрищев не видел. Если судить по голосам, не меньше шести-семи. Остановившись у края отвесной ямы, они направили лучи своих фонарей на дно.
– Смотри, песики, – сказал один из пришедших. – Да там и наши клиенты.
– И мешочки при них, – добавил другой.
– Не повезло ребятам, – усмехнулся третий.
Петрищеву хотелось крикнуть и попросить, чтобы его вытащили. Но внутренний голос тихо и настойчиво приказал молчать. И что он скажет в свое оправдание? Признается, что в банк попал случайно и сам не знает как. Деньги его заставили нести под прицелом автомата. Кто поверит этому?
Несколько фонарей высветили дно колодца. Петрищев осторожно высунул голову и тоже заглянул вниз. На дне в неестественных позах лежали его мучители. Ржавая железная лестница вдавила их в жидкую грязь. В этой грязи барахтались две овчарки. Только успел Петрищев убрать голову, как лучи фонариков метнулись вверх.
– Гляди, Воронков, там была лестница. Они хотели уйти вверх, да не смогли. Лестница тяжести не выдержала, – сообщил один из пришедших.
– Двадцать мильонов их и придавили, – ухмыльнулся тот, кого назвали Воронковым. – Надо поглядеть, куда ведет этот колодец.
Петрищев слышал, как внизу по связи переговаривались между собой. Ноги и руки юноши затекли. Лежать в одном положении было невыносимо. Петрищев пребывал в полной темноте и не знал, как велика ниша, укрывшая его. Он вновь протянул руку вперед и уперся в кирпичную кладку. Тогда он пошарил вокруг. Налево стены не оказалось. Антон осторожно, чтобы не быть услышанным, пополз. Ниша тянулась узким тоннелем. Антон полз, подтягивая за собой рубаху с деньгами.
Неожиданно над головой что-то загрохотало. Петрищев вжался и замер. Казалось, сейчас свод обрушится, и ему крышка. Грохот так же внезапно прекратился. Через минуту снова, но не так громко. «Это же улица. Надо мной едут машины!» – сообразил Антон. Впереди замаячило светлое пятно. Петрищев прополз еще несколько метров и оказался под решеткой для стоков дождевой воды. Это он понял не сразу. Внутри сточной системы он раньше не бывал. Петрищев лежал и смотрел на небо. Вдруг небо ему закрыли. Над ним промелькнуло что-то розовое в кружевах. Петрищев покраснел как рак. Он никогда не заглядывал женщинам под юбки.
Полежав немного на спине, Антон предположил, что над ним не очень людная улица. После дамы в кружевах, закрывшей небо, следующий прохожий промелькнул минуты через три. Петрищев двумя руками уперся в решетку, и она на удивление легко поддалась. Собравшись с силами, юноша отодвинул чугунную конструкцию и поднялся. Первое, что он увидел, был черный катафалк, доставивший его к подъезду Вики. Седой водитель с голубыми глазами стоял возле машины и не мигая смотрел на Петрищева детскими голубыми глазами.
– Нет… – простонал Антон. Седой ухмыльнулся и приоткрыл дверь лимузина.
– Молодой человек, при таком внешнем виде я бы тут долго находиться не рискнул.
Петрищев только теперь сообразил, что его грязный костюм и туфли да еще галстук на голой шее – рубашку он снял по приказу взломщиков – выделяют его среди горожан. С трудом шевеля затекшими конечностями, Антон залез на сиденье и оглянулся назад. Машина была пуста, если не считать венка с траурными лентами и лопаты. Седой с поклоном закрыл за Петрищевым дверь и, оценив взглядом набитую купюрами рубаху, спросил:
– Это все?
Петрищев не ответил. Снова они мчались на бешеной скорости, не останавливаясь на красных сигналах светофора. Через десять минут Седой затормозил.
– Вылезайте. Вы приехали.
– Куда? – дрожащим голосом спросил Антон.
– Домой, – серьезно ответил водитель.
– Спасибо, – машинально проговорил Петрищев и попытался выйти.
– Вы не соизволили расплатиться, господин Петрищев, – напомнил водитель.
Петрищев полез в карман своего грязного пиджака, достал из него бумажник, но денег не обнаружил.
– Напрасно вы там роетесь. Рубли не тонут, – строго сказал Седой.
– У меня нет денег, – растерянно проговорил Антон и услышал громкий хохот. Он взглянул на своего спасителя и увидел, как тот корчится от смеха.
Нахохотавшись вволю, Седой достал из кармана белоснежный платок с черными вензелями. Перстень на его мизинце сверкнул так, что Петрищеву пришлось зажмуриться.
– Вы, молодой человек, должны мне за две поездки сто тысяч. И поскольку мне придется сегодня еще раз везти вашу персону, будем считать за проезд в три конца с вас сто тысяч.
Петрищев, наконец, сообразил, что деньги у него есть. И, запустив руку в рубашку, достал пачку банкнот.
– Я не знаю, сколько тут…
– Тут именно столько, – улыбнулся Седой и умильно сощурил свои небесные глазки. После чего забросил пачку с банкнотами назад, туда, где лежали траурный венок и лопата.
– Советую вам принять душ, переодеться и вернуться к вашей возлюбленной.
– Там все уже давно закончилось, – ответил Петрищев.
– Не думаю. Вы отсутствовали ровно полтора часа, – сказал Седой и с поклоном распахнул дверцу лимузина.
Петрищев вышел из машины.
– Вы забыли свою рубашечку, молодой человек, – услышал он вслед.
Антон взял рубаху с пачками сторублевок и скрылся в подъезде. Родители не вернулись. Они собирались заночевать на даче. Петрищев взглянул на часы. Стрелки и вправду показывали половину четвертого.
«Как столько событий смогло произойти в столь короткое время?» – подумал Антон.
Но не удивился. Человек ко всему привыкает, в том числе и к чудесам.
Первым делом Антоша сбросил с себя изгаженный костюм, галстук и туфли. «Придется тащиться в чистку». Грустная мысль пришла, но ненадолго. Внутри снова зазвучала бодрая утренняя мелодия. К мелодии добавились слова: «Я миллионер! Я миллионер! Я миллионер! Куплю новый костюм, и не один, а десяток. И галстуков десяток, и башмаков. Всего много, чтобы менять каждый день!» Напевая и приплясывая, он брезгливо собрал свой костюм, взял двумя пальцами бывшие выходные туфли и в трусах отправился на лестничную клетку. Зев мусоропровода гулко заглотил его одежду. Клавдия Васильевна, хозяйка соседней квартиры, примостившись возле дверного глазка, с удивлением наблюдала, как полуголый соседский парень, приплясывая, пронесся по лестничной площадке.
