Кристиан Биник - Суперсыщик Освальд и банда пакетоголовых
— Минутку, Юсуф! — прерывает его Свен. — Им ты можешь ничего не рассказывать. Они уже не члены нашего клуба.
— Что, серьезно? — не верит Юсуф.
— Вообще-то да, — признается Изабель. — Но раз тут такой интересный случай, я опять вступаю в Клуб. А вы?
Маруша с Тимом усердно кивают. Но тут Юсуф вдруг замечает Дэниса. Он таращится на него какое-то время, потом спрашивает:
— Чего этот тип все время трясет своей гривой? Кто он вообще такой?
— Это Дэнис, — отвечает ему Свен. — Он считает, что Клуб сыщиков — это смешно.
— Так… — Юсуф подходит к Дэнису и протягивает ему руку. — Привет. Меня зовут Юсуф. Я считаю, что трясти гривой — это смешно.
Дэнис открывает рот, потом снова закрывает его и краснеет, как рак. В комнате воцаряется гробовая тишина. И вдруг Дэнис встает, трясет Юсуфу руку и молча выходит из комнаты.
— Хм. Ну и чудак! — качает головой Юсуф.
— Идиот! — шипит на него Маруша, сажает меня на кровать и бежит догонять Дэниса.
Юсуф чешет затылок.
— Хм. Ну и чудачка!
ГЛАВА 8, в которой меня хотят зарезать
На следующее утро за завтраком у меня кусок в горло не идет, хотя Тим каждые две минуты сует мне под нос огромные порции ветчины. Ветчина! Мне на нее сегодня наплевать. Я хочу от своего хозяина совсем другого: чтобы он вскочил со своего стула, обнял меня, заревел, как белуга, и сказал сквозь слезы: «ХОЧУ, ЧТОБЫ ОСВАЛЬД ОСТАЛСЯ СО МНОЙ!»
Но Тим молчит, так же как его родители. Даже как-то жутко делается от этого молчания. Слышно только, как они жуют, да мать Тима время от времени чихает. Да еще шелест газеты, которую читает отец.
Пару минут назад он показывал им страницу с объявлениями о купле-продаже животных. После этого три пары глаз десять секунд сочувственно смотрели на меня. И это все. Ни единого слова о том, что меня продают! Наверное, им стыдно оттого, что они так по-свински сбывают меня с рук.
Почему я, собственно, не радуюсь, что покидаю эту бесчувственную семью? Очень просто: потому что мы, собаки, чертовски преданные существа. Вот такая вот смена хозяев может разбить нам сердце.
Ну, ладно, у меня тоже есть гордость, я решил ограничить свою прощальную речь одним лишь сердитым рычанием. Но когда Тим потом захочет пожать мне на прощание лапу, я наверняка разражусь таким жалобным воем, какого еще не издавала ни одна собачья глотка.
После завтрака Тим о чем-то перешептывается с отцом. Потом мой хозяин говорит:
— Ну что, Освальд, как на счет небольшой пробежки? Я собрался покататься на коньках.
Понимаю: меня не должно быть дома, когда начнет трезвонить телефон и родители будут торговаться о моей цене. Я с опущенной головой тащусь за Тимом. Мы идем в гараж, он надевает свои коньки. Пока он их зашнуровывает, я окидываю взглядом помещение и тяжело вздыхаю. Канистра для бензина, велосипеды, ящик с инструментом — все здесь навевает воспоминания о счастливых днях, прожитых в семье Тима. Например, канистра. Поскольку она неделями без дела стояла в углу, я решил провести эксперимент и установить, за какой срок я смогу наполнить эту железяку, используя ее в качестве ночного горшка. Мне потребовалось всего десять дней. То-то было смеху, когда отец Тима через какое-то время заправил машину собачьей мочой! Мотор злобно запукал и испустил дух.
Никогда не забыть мне и игру в «прятки»: однажды ночью я закопал в саду все инструменты. Газон потом выглядел так, как будто на нем проводили соревнования по рытью подземных ходов триста кротов. У меня до сих пор еще стоят в ушах вопли родителей Тима, когда они увидели эти груды земли.
— Все, понеслись! — прерывает Тим мои сентиментальные воспоминания и выкатывается на своих коньках из гаража.
Последняя прогулка с хозяином… Тим несется по тротуарам, как ошпаренный. Куда он так разогнался? Скорее всего он просто не хочет со мной разговаривать — ведь ему пришлось бы объяснять мне, почему он и палец о палец не ударит, чтобы я остался с ним. Как будто я и без него это не знаю! Любовь… Да, это она виновата в том, что я для Тима сейчас не имею особого значения. Поскольку его мысли постоянно заняты Марушей, для меня в его мозгу просто нет места. Я, собственно, должен был бы иметь огромный зуб на Маруша, но она ведь тут, если разобраться, не при чем. Скорее уж этот Дэнис! Рррр! От ревности к нему мой хозяин совсем обалдел.
Кстати, куда это он так несется? В Восточный парк, что ли? Вот это было классно! Мы могли бы с ним вместе поохотиться на эту банду пакетоголовых. Может, они сегодня опять выйдут на промысел? Эх, если бы мы застукали их на месте преступления!
Но метров за сто до парка Тим вдруг резко тормозит: в маленьком переулке он заметил мальчишек, которые установили два трамплина и прыгают через них, как сумасшедшие, на своих роликовых коньках. Какое-то время он наблюдает за ними, скрестив на груди руки, потом один из них предлагает и ему попробовать прыгнуть. Тим не заставил себя долго упрашивать и присоединился к мальчишкам.
Я нахожу себе местечко поудобней, в тени, у афишной тумбы, и отдыхаю, вытянув все четыре лапы. Хороша прощальная прогулка! Я лежу и дуюсь на Тима. Вместо того чтобы утешать своего до смерти расстроенного друга, он гоняет по асфальту с какими-то незнакомыми мальчишками на своих роликовых коньках. Ненавижу коньки! Чтоб их кастрировали!
Дутье, как выясняется через пару минут, очень утомительное занятие. Я зеваю так, что чуть не вывихиваю себе челюсть. Дело кончается тем, чтобы я отрубаюсь и дрыхну, как сурок. И, конечно же, вижу какие-то кошмарные сны.
Мне снится, что мой новый хозяин — мясник. И он целый день гоняется за мной с огромным ножом, потому что спутал меня со свиньей. А его маленькая дочка любит рисовать. Но рисует она за каким-то дьяволом прямо на мне! И я каждый вечер выгляжу, как попугай. А у жены мясника тоже есть хобби: она все время наступает мне на хвост. Чокнутая семейка! Вот уж где мне точно не дадут скучать!
ГЛАВА 9, в которой я оказываю первую и вторую помощь
— Эй, Освальд! Просыпайся! — слышу я вдруг голос своего хозяина и распахиваю глаза. — Я, идиот, совсем забыл про время. Мы торчим тут с тобой уже почти три часа. Теперь точно опоздаем к обеду.
А мне-то какое дело? Меня дома встретит не маменька, огорченная моим опозданием, а новый хозяин. Поэтому я принимаю решение проделать обратный путь в спокойном темпе.
Мой бывший хозяин несется вперед. Я, как в замедленной съемке, поднимаюсь на ноги и не спеша трогаюсь вслед за ним.
— Быстрей, Освальд! — орет Тим, который уже отъехал на приличное расстояние.
Но мне его крики — до лампочки. Я продолжаю свой путь прогулочным шагом.
— Лентяй несчастный! — с улыбкой ворчит Тим, когда я догоняю его, вернее дохожу до него. — Ладно, так и быть, для скорости я сыграю роль такси, — говорит он и берет меня на руки. — Ты, правда, тяжеловат для этого, но в конце концов сегодня мы в последний раз…
Он умолкает и сжимает губы. Мы долго смотрим друг другу в глаза. Я никак не пойму — действительно у него в глазах слезы или мне кажется?
— Ну ладно, Освальд, нам пора, — говорит он и гладит меня по голове.
Ехать на роликовых коньках с собакой под мышкой — не простое дело. Проходит какое-то время, прежде чем Тиму удается приноровиться. Он то и дело грустно поглядывает на меня. Может, до него, наконец, постепенно дошло, как ему будет меня не хватать?
Я вдруг замечаю у него на щеке одинокую слезу. Не может быть — Тим ревет из-за меня?.. Я так растроган, что готов зареветь вместе с ним, но у меня, как назло, нет под боком лука! Я поднимаю голову и слизываю слезу со щеки. Тим смеется от щекотки — и врезается на полном скаку в мусорный контейнер, припаркованный посреди тротуара. Он громко вскрикивает, а я лечу в воздух, выполняю тройной ритбергер и приземляюсь рядом с Тимом.
С перекошенным от боли лицом Тим рассматривает свое колено. Кровь из него так и хлещет. Тим произносит пару ругательств, которые я не могу воспроизвести в этой книжке (иначе не видать мне никакой премии за детскую литературу, как своих ушей).
Да, с наколенниками такого бы не случилось… Тим с трудом поднимается на ноги, опираясь на контейнер, и несколько секунд глубоко дышит. Потом пытается ехать дальше, но уже через два шага опять вскрикивает и падает на землю.
— Ззарразза! — стонет он. — Неужели я себе раздробил колено?..
Самое маленькое движение причиняет ему боль. Я бы, конечно, помог Тиму, но как? Жаль, что я не целитель-чудотворец! Тогда бы я просто приложил лапу к колену Тима, и он бы сразу выздоровел.
— Как же мне добраться до дома?.. — скулит мой хозяин. — Освальд, ты должен вызвать скорую помощь.
Будет сделано. Если только ты мне объяснишь, как это из звуков образуются слова, а из слов — предложения. Я оглядываюсь по сторонам. Улица словно вымерла. Может, просто побежать к первой попавшейся двери и до тех лаять, пока кто-нибудь не откроет?
