Екатерина Вильмонт - У страха глаза велики
— Пивочку? — воскликнула Мотька. — Так ты у ее мамы работаешь?
— Ну!
Мотька пребывала в растерянности.
— И что же ты там делаешь?
— Всего понемножку. Убираюсь, в магазин бегаю, в аптеку, в сбербанк за квартиру платить, на почту… А Юлия Арсеньевна меня всему учит, манерам там разным, говорить правильно, вилку и нож правильно держать. Она… Знаешь, Мотя, она такая хорошая, как родная… Если не веришь, можешь ей позвонить хоть сейчас. Она так за меня обрадовалась, что я в Париж еду…
Мотька улыбнулась.
— Еду?
— Едешь, едешь! — успокоила ее Матильда.
Время летело с бешеной скоростью. Оказалось, что до отъезда надо переделать кучу дел, но Матильда со Степанидой спокойно все обдумали, распределили обязанности и в результате все успели. Более того, Матильда познакомилась с Юлией Арсеньевной. И та наговорила ей столько хороших слов про Степаниду, что Матильда ощутила настоящую гордость за свою двоюродную сестренку.
— Ох, у меня просто камень с души свалился, — призналась она пожилой даме. — А то я уж невесть что думала…
— Нет-нет, Матильда, Стеша на редкость способная и хорошая девочка. Очень добрая… Но одинокая, с комплексами. И читает мало, к сожалению.
— Ничего, это мы поправим! — задорно сказала Матильда. — Она у меня начнет читать, никуда не денется. Я ее допеку за этот месяц. А потом… Вы согласитесь ее обратно взять? — не без робости осведомилась Матильда. — Когда она у вас, я спокойна, а то после Парижа у меня сумасшедшая жизнь начнется. Гастроли и еще… Меркулов хочет ставить со мной «Ромео и Джульетту».
— Матильда, поздравляю, это же чудо!
— Это правда чудо, — кивнула Матильда. — Но работа будет еще та… Я ведь пока еще ничего не умею, одно дело играть современную девчонку, хоть и американскую, и другое дело — Шекспир! Так что Степе я мало времени смогу уделять…
— Не волнуйся, я теперь уж не могу долго без Стеши обходиться, мы с ней привязались друг к другу.
— Спасибо, спасибо вам огромное!
Степанида этого разговора не слышала, она в это время бегала в магазин и на почту. А все ее мысли были только о предстоящем путешествии. Сердце сладко и в то же время испуганно замирало, когда она говорила себе: «Послезавтра я буду в Париже! Обалдеть можно!»
Накануне отъезда ей позвонил Валерка.
— Степка, как дела? Собираешься?
— Собралась уже.
— Волнуешься?
— Ни капельки, — соврала Степанида.
— Врешь. Я ж тебя знаю! Да, кстати, я хотел спросить, про куртку никаких новостей нет?
— Откуда?
— Так я и думал. Мне тут пришла в голову одна мысль…
— Какая?
— Да вот хочу на досуге разузнать, кто такой этот Холщевников.
— На каком досуге? Ты ж на дачу едешь!
— Отъезд на три дня откладывается, там трубу прорвало, пока отремонтируют… Как ты на это смотришь?
— Да никак. Охота тебе, узнавай!
— Как, ты сказала, его зовут? Тимофей…
— Михайлович! Валер, ты один, что ли, будешь этим заниматься?
— Пока один. А там посмотрим. Если дело окажется перспективное, может, Костю привлеку.
— Валер, прошу тебя, если привлечешь Костю, привлеки и Алку, ладно?
— Это еще зачем?
— Сам не понимаешь?
— Она в него влюблена, что ли? — догадался Валерка.
— Ну да. Ой, ее ж тоже на дачу увозят…
— Да погоди, Степа, может, этот Холщевников просто какой-нибудь престарелый актер. Скорее всего даже. Везет же тебе, Степка, в Париж едешь!
— Не говори!
— Вас Олег провожать будет?
— Олег, понятное дело.
— А Мотькина мама?
— Она не сможет. У нее Игорек приболел. А ты почему спрашиваешь?
— Просто так. Ну ладно, Степа, желаю тебе удачной поездки. Да, когда будешь гулять по Монмартру, вспомни про меня.
— По чему гулять?
— По Монмартру. Монмартр — это такой район Парижа, где живут художники. Оперетку знаешь «Фиалка Монмартра»?
— Слыхала вроде…
— Наверняка слыхала. Там еще поют: «Карамболина, Карамболетта, ты светлой юности мечта!»
— А, знаю! — обрадовалась Степанида. — «Карамболина, Карамболетта, у ног твоих лежит блистательный Париж!»
— Молодец, а говоришь, не знаешь. Вот все герои этой оперетки жили как раз на Монмартре. Да, Степка, я желаю, чтобы и у твоих ног лежал блистательный Париж!
— Скажешь тоже! — хмыкнула Степанида.
— Ну не у твоих, так у Мотькиных!
— Валер, ты чего так раздухарился?
— Свобода, Степка, со школой до сентября покончено, это ли не радость?
— Вообще-то да. Ну все, Валер, у меня еще дела всякие.
— До свиданья, друг мой, до свиданья, милый мой, ты у меня в груди, предназначенное расставанье означает встречу впереди!
— Ты больной?
— Почему? Наоборот, здоровый. Я тебе прочитал стихи, а ты, как хабалка, отвечаешь: «Ты больной!» Фу, Степанида, я думал, твоя душа уже распахнута для искусства! Ты что, этих стихов не знаешь? Это же Есенин. Сергей Есенин. Это его самое последнее стихотворение, он его кровью написал, вскрыл себе вены и кровью написал эти стихи, а потом повесился.
— Брешешь.
— Степанида, ты хотя бы слышала про такого поэта — Есенин?
— Конечно! Только я ничего такого не знала… про вены…
— Зато теперь узнала. Кстати, Маяковский про это написал: «Может, окажись чернила в „Англетере“, вены резать не было б причины». Ладно, Степка, вот ты вернешься из Парижа с распахнутой душой, и я научу тебя любить стихи.
— Да чего вы заладили: стихи, стихи? — проворчала Степанида.
— Кто это вы? — полюбопытствовал Валерка.
— Ты да Юлия Арсеньевна.
— Потому что мы оба чувствуем за тебя ответственность и не хотим, чтобы ты выросла недоразвитой.
— А по-твоему, кто стихи не читает, тот недоразвитый?
— В известном смысле.
— Валер, а ты давно стихами увлекаешься? — спросила Степанида, припомнив слова Юлии Арсеньевны о том, что стихи читают влюбленные.
— Да как тебе сказать… уже года три. А что?
— Да нет, так… — разочарованно протянула Степанида.
— Ладно, Степка, счастливо тебе!
— И тебе — счастливо оставаться!
Утром Матильда разбудила ее ни свет ни заря.
— Степка, вставай, а то в Париж опоздаем!
Матильда так и сияла.
— Моть, вон сколько времени еще, а у нас все готово! Могли б еще поспать.
— Ничего, в самолете поспишь!
— Нешто там уснешь?
— А почему бы и нет?
— Страшно.
— Да нет, Степа, можно привыкнуть.
— А ты когда первый раз летела — боялась?
— Боялась, да. Но Аська меня успокаивала. И потом, в самолете было так интересно! Ох, Степка, просто сил уж нет терпеть!
— Ты меня поэтому разбудила?
— Конечно! — счастливо засмеялась Матильда и в ночной рубашке закружилась по комнате.
— А нас кто встречать будет? Аська?
— Конечно! И еще, наверное, Ниночка. Помнишь Ниночку?
— Помню, еще бы не помнить! А у них там чего, дом свой?
— Нет, квартира, но большущая, на целый этаж! А красивая… Ох, как я по Аське соскучилась, мне столько надо ей рассказать…
— Да, так я и знала, вы там целыми днями секретничать будете, а мне что делать?
— Успокойся, все продумано! — засмеялась Мотька. — Днями мы секретничать не будем, только ночами. Когда ты будешь дрыхнуть без задних ног.
— А вы спать не будете?
— Будем, будем! Но немножко меньше.
Когда они позавтракали, Матильда заставила Степаниду одеться и критически ее оглядела.
— Годишься! — сказала она. — Вполне!
На Степаниде были новенькие джинсы и привезенный из Риги модный джемперок красивого золотисто-бежевого цвета, который очень шел к ее карим глазам.
Вскоре позвонил Олег и спросил, готовы ли они.
— Спускайтесь через двадцать минут, — распорядился он, — хотя нет, у вас же чемоданы, я сам зайду. Опять небось соленые огурчики прешь для Игоря Васильевича?
— Пру! — засмеялась Матильда. — С мамой спорить бесполезно!
Игорь Васильевич Потоцкий — Аськин дед, знаменитый оперный певец. В его честь Мотькина мама Александра Георгиевна назвала своего сынишку, которому не было еще и года.
Раздался звонок. Степанида открыла дверь и обомлела. Рядом с Олегом стоял смеющийся Валерка.
— Не ожидала? А я вот решил тебя проводить. А то, думаю, Матильду Олег провожает, а тебя — никто. Ты не против?
— Нет, что ты… — обрадовалась Степанида. — Это клево!
— Ты сегодня нарядная, тебе эта кофточка к лицу.
Степанида вспыхнула. День хорошо начинается, подумала она, и радость ее захлестнула.
— Все, девочки, пора! — напомнил Олег и подхватил их сумки и большой чемодан.
Глава III ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
Я проснулась и сразу вспомнила — сегодня прилетает Мотька! Мы не виделись почти полгода, и каких полгода! В ее жизни столько всего произошло за это время. Моя любимая подружка Мотька стала настоящей звездой! Но это там, в России, она звезда, а здесь, в Париже, она будет просто Мотькой, как раньше. Я уверена, что она не зазналась, не изменилась. И все в доме радуются ее приезду — и дед, и Ниночка. Однако с Мотькой приедет Степанида, та еще штучка. Мы с нею, правда, давно помирились, но все-таки неизвестно, чего от нее можно ожидать. Но все же я и ей очень рада.
