Валерий Гусев - Сказка для злодеев
— Нос крючком, борода торчком, — подсказал Алеша. — Глаза завидущие, руки загребущие.
— Не борода, а бородавка, — уточнил дядя Мифа. — Но колдовать умела. И в Бога верила. Осмотрела она Марфушу, пошептала в три угла, поплевала на все четыре стороны… Боярин с дрожью в голосе спрашивает: «Жить будет?» Ведьма почавкала пустым ртом и говорит: «Жить будет долго. Но во сне». «И чего?» — говорит боярин. «А того! — отвечает ведьма. — Как она уснет мертвым сном, положите ее в гробу в укромном месте. И туда же — все ее приданое…»
— Золото, брильянты? — спросил Алешка.
— …Изумруды, яхонты! «И вот, — говорит дальше ведунья, — коли сыщется добрый молодец, который прочтет над ней двенадцать псалмов» — ну, это вроде таких молитв, — «да поцелует ее в уста сахарные, то воспрянет заколдованная красавица и отдаст ему свое сердце, руку и все приданое».
— Хитрая бабка, — усмехнулся Алешка.
— Это еще почему?
— Потому! — Ответ не очень вежливый, но решительный. — Как уложат эту Марфушу в укромном уголке да разойдутся по своим уголкам плакать и рыдать, эта бабка все приданое и заграбастает.
— А вот и нет! — горячо заступился за ведьму дядя Мифа. — Она сказала, что Марфушу и ее приданое будет у входа в темницу охранять всякая нечистая сила и никто туда никогда не сунется и не подступится.
— Мало ли что она сказала. А добрый молодец? Как же он поцелует уста сахарные?
— Ты, отрок, какой-то не романтик. Недоверчивый какой-то. Пора тебе знать, что за каждой легендой скрывается историческая истина. За все сотни лет никто к этой темнице не подступился. Как дверь приоткроет, там, в подземелье, такой вой поднимается…
— А как дверь закрывается, — догадался Алешка, — так и вой затыкается.
— Верно, отрок. Кто тебе сказал?
— Сам догадался. — Это и в самом деле было так, догадался. Скоро узнаете.
— А ты не догадался, что творится там в ночь полнолуния?
— Ведьмы с чертями пляшут?
— Не. В ночь полнолуния, — эти слова дядя Мифа уже шептал ужасным шепотом, — вся местная нечисть начинает перебирать все драгоценности…
— Проверяет, значит? — усмехнулся Алешка.
— Проверяет. Счет ведет. Гремит она золотом в бочках, алмазами в кадушках, и от этого такой гром стоит, что и назвали башню Гремячей.
Наконец-то, подумал я, добрался дядя Мифа до сути.
Тут он опять похлопал себя от муравьев и добавил:
— А если поточнее, то эта башня раньше называлась не Гремячей, а Тайнинской.
— В ней всякие тайны были? — навострил уши Алешка. Он тайны любит не меньше сказок и мороженого.
— Тайна была всего одна. Но глубокая… Фу ты! Опять укусил… В этой башне был секретный колодец. Чтобы в случае осады защитники крепости не испытывали недостатка в воде. Без пищи, без ядер и стрел еще можно продержаться, а без воды ни одна крепость не выстоит.
— Ну хоть колодец-то сохранился?
— Сие, отроки, мне неизвестно. Известно только, что из-за нечистой силы башня стала называться Гремячей.
— Я бы посмотрел, — замечтал Алешка, — да послушал бы. Как открою дверь, они там как завоют, как деньгами и камнями зазвенят…
— Не откроешь, — вздохнул дядя Мифа. — Я тоже об этом мечтал.
— И чего?
— И того! Нет больше этой двери. Исчезла.
— Как это она исчезла? Утащил кто-нибудь?
— Никто ее не утащил. Как сквозь землю провалилась! А я бы на это золото такой бы музей организовал!
— Ладно, — великодушно пообещал Алешка, — когда я это золото найду, так и быть, поделюсь с вами. Стройте свой музей.
— Спасибо! — Дядя Мифа прижал ладонь к сердцу. А сам, наверное, подумал: легко обещать поделиться тем, чего у тебя нет. Но он не знал нашего Алешку. Все это ему еще предстоит.
— А у вас уже какие-нибудь экспонаты есть, для музея?
— Полно! Да такие редкие! Даже бивень носорога имеется. Они ведь раньше здесь в большом количестве водились.
— А когда? — загорелся Алешка.
«Вдруг еще не все перевелись?» — смекнул я его мысль.
— Не так уж давно. Не больше миллиона лет назад.
— Значит, — ахнул Алешка, то ли доверчиво, то ли со смешком, — вашему рогу миллион лет?
— Ну! Да это еще что. — Он опять зашептал: — У меня есть более бесценный экспонат. Знаешь, что? Яйцо динозавра!
— Клёво, — согласился Алешка. — Огромное?
— Да не очень огромное. Размером около футбольного мяча. И все волосатое.
— Класс! А вы не пробовали его высидеть? Вдруг бы вылупился у вас маленький динозаврик. Вы бы его выкормили. Он бы вас полюбил. Как отца родного. Тапочки бы вам приносил. — Как говорит наша мама: Остапа понесло! — Он бы вырос, и вы ходили бы с ним гулять на поводке. В парке, вокруг вашего памятника. А потом вдруг у него выросли бы крылья. И был бы в вашем музее собственный дракон!
— А зачем мне дракон? Да я его и не прокормлю, у меня пенсия маленькая. — Но, похоже, Лешкина идея все-таки в его голове застряла. И он неуверенно спросил: — А ты не знаешь, как динозавров высиживают?
— Не знаю, — признался Алешка, — не пробовал. Можно что-нибудь придумать. Но не сейчас. Пойдемте лучше башню вблизи посмотрим. А то скоро стемнеет.
— А не побоитесь? Скоро полнолуние.
Мы спустились с пригорка и чуть заметной в траве дорожкой пошли к башне. Этой дорогой, видно, очень редко пользовались, не ходили по ней и не ездили.
По мере того как мы подходили к башне, она словно вырастала из земли, и ее силуэт казался на фоне тускнеющего неба громадным и угрожающим. Мрачно темнел провал в той ее стене, где когда-то были ворота. Тревожно трепетали, будто шептались, березки в бойницах. И вдруг на самом верху, на полуразвалившемся зубце, зловеще каркнул ворон, сорвался вниз, взмыл, облетел башню, еще каркнул и исчез в темневшей невдалеке рощице.
— Пошли-ка по домам, отроки, — дрогнувшим голосом предложил дядя Мифа. — Все эти вороны — не к добру. Плохой знак. Накаркает чего-нибудь.
Да, нам давно уже пора домой. Мама наверняка волнуется, бабушка, конечно, сердится. И, как выразился Алешка, копытами стучит.
Вернувшись в город, мы попрощались возле памятника с дядей Мифой. Алешка, конечно, напросился в гости, посмотреть музей — носорожий рог и яйцо динозавра. Ну и другие необычные экспонаты.
— Жду вас во вторник, — лаконично отозвался дядя Мифа и исчез в быстро наступившей вечерней темноте. Только шаги его еще долго и гулко стучали по булыжнику, постепенно удаляясь, и совсем стихли.
* * *
Нам, конечно, немного попало.
— Где вы шлялись? — сердилась мама. — Одни, в чужом городе… Как вам не стыдно?
— Да мы не одни, — сказал Алешка. — Мы с дядей Мифой шлялись.
— Прекрати шепелявить! — еще больше рассердилась мама.
— Я не фепелявлю, — оправдался Алешка. — Он не дядя Миша, а дядя Мифа. Имя такое, сокращенное.
— Мефодий Кирилыч, — вмешалась бабушка и покачала головой. — Нашли компанию!
— Хулиган? — спросила мама. — Пьет пиво? Курит сигареты?
— Он не хулиган, — усмехнулась бабушка. — Он немного чокнутый.
— Еще того лучше! — ахнула мама.
— Да не в этом смысле. Он фантазер. Вечно выдумывает про всякие чудеса. То у него дракон снесся, то его носорог покусал, то комаров в банку собирает.
— Во дает! А зачем?
Бабушка засмеялась:
— Для какого-то врача. Тот объявил, что знает секрет изготовления лекарства от любых болезней. А для этого ему нужна литровая банка напившихся комаров.
— Набрал? — с интересом спросила мама.
— Не очень. Никто ему в этом не помогает, а с себя разве много комаров соберешь.
— Чудак, — уточнила мама.
— Хороший чудак, — кивнула бабушка. — Очень любит наш городок и мечтает создать краеведческий музей.
— Ага! — подхватил Алешка. — Он нам Гремучую башню показал. Со всякой нечистой силой. Там царевна над златом чахнет, ждет, что ее какой-нибудь дурак поцелует. И тогда она отдаст ему свою руку.
— Вот и поцелуй, — посоветовала бабушка. — Пусть она не какому-нибудь дураку, а тебе отдаст свою руку.
— И что я с ней буду делать? — изумился Алешка. — С этой рукой? В коробку, что ли, положу?
— Прикидывается? — спросила бабушка маму.
— Откуда я знаю? — искренне призналась мама.
— Алексей, — сказала бабушка, — а ведь про эту принцессу Мефодий вам не соврал. Там действительно где-то в подземелье какая-то гробница. Может, там и не принцесса, может, там какой-нибудь старик, но кто-то там лежит…
— Чахнет над златом? Или уже зачах давно?
Бабушка внимательно на него посмотрела и спросила:
— Лех, а зачем тебе злато?
— Ну… Зачем, зачем? Чего-нибудь куплю. Фигню какую-нибудь. Маме чего-нибудь подарю. — Спохватился: — Ну и тебе тоже. Какую-нибудь подкову.
— Ну раз ты такой добрый, я могу рассказать тебе о настоящем кладе, который никто до сих пор не нашел. И покажу тебе свои сокровища.
