Елена Усачева - Большая книга ужасов – 2
– Ладно, я расскажу вам страшную историю. – Скелет махнул рукой, предлагая своим собеседникам все же сесть. – Рассказ мой будет долгий и… – он вздрогнул, стукнулись друг о друга кости, – зловещий.
– Может быть, тогда сначала пожуем что-нибудь? – лениво спросила Сонька, сразу же сбив весь таинственный настрой.
Мишкин с готовностью выскочил за дверь.
– Какая же ты, Морковкина, нетерпеливая, – всплеснул мосластыми ладонями Эдик. – Встряла в такую торжественную минуту!
– А чего вы нас пугаете? – накинулась на него Сонька. – Кольке и без вас страшно.
– Ох-ох-ох, – скрипучим голосом произнес скелет. – На вас, современную молодежь, не угодишь. То-то было в наше время…
– И давно это было? – подал голос Веселкин.
– Никакого уважения! – с чувством произнес Эдик, разворачивая кресло.
Пока в комнате ссорились, Коля сбегал на кухню, объяснил маме, что у него гости, что она может ложиться спать и не ждать, когда они уйдут. А они уйдут обязательно! Эти слова Колька выделил особо. При этом попугай многозначительно крякнул и отвернулся. Колька щелкнул по клетке пальцем, набрал побольше еды и снова скрылся за дверью. Он боялся пропустить самое интересное, поэтому очень спешил.
– У вас что-то холодновато, – пожаловался Эдик, как только Мишкин показался на пороге. – В гробу было уютней.
– Ничего, скоро вы туда вернетесь, – мрачно пообещала Морковкина, подхватывая самый большой бутерброд. Покойный Зайцев ей не нравился все больше и больше.
Между тем Колька притащил папин халат, а сам уселся поближе к двери, чтобы можно было, в случае чего, сбежать. Эдуарду Емельяновичу он тоже пока не доверял.
– Ну что же, мои юные друзья, – издалека начал Эдик, потуже затягивая пояс халата на своей «осиной» талии. – Случай у вас тяжелый. Я бы даже сказал критический. В стародавние времена…
– Вот только, пожалуйста, без сказок, – прервала его Сонька, берясь за очередной бутерброд. – Мы уже не маленькие.
– Не маленькие? – обиженно буркнул скелет. – А не знаете, что взрослых не перебивают. Чему вас только в школе учат?
– Математике, – грустно произнес Мишкин.
– Все! – Эдик вскочил. – Тогда я буду краток. Лет пятьсот назад на этом месте, – он топнул костлявой ногой, – был лес, непролазная чащоба. Ее еще называли Ведьмина Падь. А посредине стоял холм, на нем ни разу не выросло ни одного деревца, ни одной травинки. Это-то и была Лысая гора. И раз в месяц, как раз в полнолуние, на горе собирались ведьмы на свои шабаши. Прилетали на козлах, на свиньях, на метлах и творили свои черные дела: прыгали через костры, ворожили, колдовали. Это было их самое любимое место. Если кто-нибудь попадал в Ведьмину Падь, то обязательно оказывался на Лысой горе. И тут уж ведьмы с ним разбирались по-своему.
– Пока не очень страшно, – вставила Сонька, беря последний бутерброд. Ребята от еды отказались – от всех этих историй кусок им в горло не лез.
– Девочка, – метнулся к ней скелет, – нельзя быть такой недоверчивой!
– В эти сказки уже в детском саду никто не верит! – усмехнулась Морковкина, смахивая с губ крошки. – Ведьмы, Лысая гора… Сейчас все холмы сровняли, а болота засыпали!
– Сровнять – сровняли, а место осталось, – потряс у нее перед носом кулаком Эдик. – 344-я школа как раз и стоит там, где когда-то была Лысая гора. Это место проклято, и каждое полнолуние там продолжают собираться ведьмы!
В комнате наступила тишина. Лампочка мигнула и стала как будто тусклее.
– Что-то я раньше ведьм не видел, – пробормотал Колька, чтобы не было так тихо и тягостно.
– Нормальные дети ночью спят, а не по улицам шляются, – авторитетно заявил Эдик.
– Так что же, все учителя у нас действительно оборотни? – спросил Мишкин, и от этих слов ему стало не по себе.
– Нет, конечно! – радостно воскликнул скелет. При этом челюсть у него снова отвалилась, звонко цокнув о грудную клетку – что означало, наверное, оглушительный хохот. – Ведьма у вас появилась недавно. Никто ее не знает, но многие про нее говорят.
– Вот, – снова встряла Морковкина. – Я же говорила! Кто у вас пришел три года назад?
– А я откуда знаю? – насупился Колька. – Я тогда в третьем классе был. Кто бы мне стал говорить, что за учителя приходят в среднюю школу?
– Ладно, не ссорьтесь. – Покойный Зайцев поудобнее устроился в кресле. – Предположим, идея Веселкина была верна. – Эдик повернулся в сторону Бориса. – И я верну журнал в школу. Только что вам это даст?
– Они от меня отстанут, – с отчаянием в голосе воскликнул Мишкин.
– Это вряд ли, – огорчил его Эдуард Емельянович. – Им нужен ты. И они тебя получат.
– Вот еще! – Морковкина спрыгнула с подоконника. – Покажите мне этих ведьм, и я сама с ними поговорю!
– Браво! – Эдик захлопал в ладоши, при этом звук получался такой, как будто ломались сухие ветки. – Жанна Д’Арк, Артемида Воительница! Только интересно, как это все будет происходить? – Он глянул на нее черными провалами глазниц. – А ты не боишься, что и тебя оставят на Лысой горе?
– Сонька у нас ничего не боится, – мрачно произнес Борис. Вся эта история нравилась ему все меньше и меньше. – А если мы туда никогда больше не пойдем, что будет?
– Для вас – ничего. А вот для вашего друга… – Эдик выразительно глянул на осунувшегося Кольку. – Не думаю, что эта история закончится для него благополучно.
– Ну, это мы еще посмотрим, – воинственно воскликнул Мишкин. – Я так просто не дамся. Сейчас схожу и узнаю, кто у них там всем заправляет. А потом взорву эту дурацкую школу, чтобы больше в ней никто не мучился!
Он решительно распахнул дверь и тут же ее закрыл, отпрыгнув в сторону.
– Они вернулись! – прошипел он, выкатывая глаза.
– Кто? – хором спросили ребята, одновременно бросаясь в прихожую.
Там на коврике стояли свеженачищенные ботинки, которые час назад были выкинуты на помойку.
– Заговоренные, – прошептала Сонька, осторожно обходя их кругом.
– Заколдованные, – поддакнул Веселкин, касаясь одного из них мыском тапочка.
– Может быть, попробовать их разрезать? Или распилить? – предложила Морковкина.
– Лучше сразу сжечь, – вздохнул Борис.
– А толку? – подал голос из комнаты Эдик. – Они все равно вернутся.
– Очень хорошо! – Мишкин загнал друзей обратно и закрыл за ними дверь. – Что же мне теперь – ждать, когда за мной придут?
– Это – как хотите, – пожал плечами скелет. – Мое дело – предупредить. Я занесу журнал, оставлю, где скажете, а потом могу возвращаться.
– Никуда ты не пойдешь, пока мы тебя не отпустим, – предупредила Сонька, сжимая кулаки. – Знаю я таких! Пойдешь относить журнал под моим присмотром! Шаг в сторону – попытка побега. А будешь себя плохо вести, я тебе такую эпитафию напишу! На том свете над тобой все черти хохотать будут.
– Ну почему меня никто не любит? – жалобно проговорил Эдик. – В школе гоняли, в институте издевались, девушки не любили. Помер – и там покоя не дают. А еще дети! Никакого почтения к старшим!
– Цыц! – шикнула на него Морковкина. – Сейчас как стукну, потом будешь косточки по ковру собирать.
– Что за жизнь, что за жизнь! – горестно покачал головой скелет. – Вот обижусь сейчас и уйду.
– Только после того, как все сделаешь! – категорично заявила Сонька.
И Эдику ничего не оставалось, как снова вздохнуть.
– А нам ведь совершенно не обязательно в школу идти! – осенило вдруг Кольку. – Проследим, как Эдуард Емельянович журнал занесет, и вернемся обратно!
Покойный Зайцев дернулся в кресле, собираясь что-то сказать, но его перебила Сонька.
– Так я ему и поверила! – Морковкина была категорична.
– Ну за что, за что мне это наказание! – всхлипнул скелет, пряча лицо в ладони. – Я же не такой плохой, как вам кажется. – В голосе его слышалось что-то нехорошее, но, судя по всему, он был доволен, что его не посылают в страшную и неизвестную школу в гордом одиночестве.
– Это мы потом выясним, – сурово произнесла Сонька. – А теперь – за дело!
Все глянули в окно. Над домами всходила огромная луна.
– Ладно! – Скелет с готовностью вскочил, сбрасывая халат. – «В путь так в путь», – сказал джентльмен, проваливаясь в пропасть. Откуда это? Впрочем, неважно. Вы книжки не читаете, кино не смотрите. Темные люди! Мы пойдем вместе. Вчетвером у нас это получится. Идем тихо, след в след, чтобы нас никто не заметил. Дышим через раз, чихаем в случае крайней необходимости. В школе ведем себя как мышки. Пришли, положили, ушли. Тогда нас ни одна кошка не заметит.
Последнее замечание Мишкину не очень понравилось. Было в нем что-то странное. Но думать об этом сейчас не было времени.
Как можно незаметней они выскочили на лестничную клетку. Мишкин специально надел кроссовки, чтобы больше не связываться с проклятыми ботинками, которые он спрятал в коробку, обвязав ее бечевкой и засунув под кровать.
Лифт не вызывали, чтобы не грохать дверями. Пошли пешком. Впереди мчался готовый к великим подвигам Эдик. За ним еле поспевала Морковкина, которая решила не выпускать ненадежного покойника из виду. Борис прыгал через две ступеньки, не отставая от Соньки ни на шаг. Колька задержался, чтобы закрыть дверь, поэтому, когда он начал спускаться, шаги друзей слышались уже где-то на первых этажах. Он прибавил ходу, бесшумно ступая в своих любимых кроссовках.
