Владимир Кузьмин - Звезда сыска
Доесть нам не дали. Дверь отворилась без стука, и к нам вошел невысокий, худенький человек Его лицо украшали пышные усы и борода, но первым делом заметными были острые глаза. От этих глаз становилось немного неловко, будто они видят все твои прегрешения, как прошлые и настоящие, так и будущие. К тому же его сопровождала самая настоящая свита из четырех важного вида особ медицинского персонала. Один свитский тут же поставил своему начальнику свободный стул против моей кровати. Остроглазый сел на стул, остальные замерли за его спиной.
— Извольте продолжать кушать, — потребовал врач. Сказал он это тихо, но показалось, что даже на поле битвы, сквозь грохот орудий, все бы его услышали и уж точно кинулись исполнять распоряжение с самой огромной старательностью.
Мы с дедушкой молча принялись доедать кашу. Дедушке было легче, потому что сидящий на стуле доктор смотрел только на меня и лишь изредка бросал взгляды в его сторону. При этом он сразу двумя руками подкручивал свои усищи и быстро добился того, что их концы свернулись колечками. Тут он разделил свою бороду на две части и стал эти части подкручивать так же, как перед тем усы. И тоже весьма успешно: борода его приобрела смешной вид, превратившись в две подкрученных колечками пряди волос. Таким колечкам впору было красоваться на лбу какой-нибудь кокетливой красотки, а не на лице мужчины. Я опустила голову, чтобы спрятать улыбку. Доктор опомнился и привел бороду в надлежащий ей вид.
— Поразительно! — сказал он непонятно про что, но все из его сопровождения дружно закивали.
— По-ра-зи-тель-но! — еще раз повторил доктор, разделяя слоги.
Я не вытерпела и спросила:
— Простите, не знаю вашего имени и отчества, но что поразительно?
— Ваша психологическая устойчивость (это было сказано мне). Блокнот (это уже стоявшим позади него). Андрей Петрович (это нам с дедушкой, и мы не сразу, но догадались, что это доктор нам представился). Будьте любезны (это уже подавая листок со спешно нацарапанными буквами одному из помощников, который тут же с ним умчался). Вам, сударыня, рекомендуется не прыгать, не бегать, не делать иных резких движений. Вечером вам сделают еще одну перевязку, а завтра отправитесь домой (это, понятное дело, уже опять мне). Счет отправите на управление полиции, это их распоряжение (это снова тем, кто сзади). Благодарю вас (принимая пузырек с лекарством от вернувшегося помощника). Будете давать эти капли вашему многострадальному дедушке, согласно выписанному рецепту (это еще раз мне). Следуем дальше (всем своим помощникам).
— Позвольте, а как же осмотр? — не удержался мой многострадальный дедушка.
— Физические травмы уже смотрел хирург, — счел нужным ответить доктор. — Гематома на голове уже рассасывается. Для понимания всего остального порой достаточно увидеть, как человек двигается, особенно если он кушает. У вашей внучки все в порядке, вам я рецепт прописал. Всего доброго.
Мы с некоторым даже облегчением вздохнули. Но, похоже, за дверью кто-то только и дожидался ухода профессора с его свитой, потому как тут же раздался стук. Дедушка пошел открыть двери и впустил Дмитрия Сергеевича и двух его помощников: Андрея Ивановича и Михаила Аполинарьевича. Те были в белых халатах и явно смущены.
— Э-э-э… Здравствуйте, — не вполне уверенно начал Дмитрий Сергеевич. — Я понимаю, что не стоило вас беспокоить… Но вот профессор Медведев уверяет, что вы в прекрасном самочувствии…
— Не извольте беспокоиться. Я и вправду уже пришла в себя и со здоровьем все в порядке. А вам надо следствие вести. Рассаживайтесь без стеснения.
Следователи расселись на двух стульях и на краю дедушкиной кушетки.
— Дедушка, а где моя одежда? — спросила я, зная, что она мне вскоре понадобится.
— Так здесь, в шкафу.
— Хорошо. Я слушаю вас, господа. Или мне, как обычно, еще раз и со всеми подробностями?
Михаил с Андреем Ивановичем рассмеялись, а Дмитрий Сергеевич позволил себе лишь улыбнуться.
Я начала рассказ, стараясь в этот раз не упустить ни одной самой, казалось бы, незначительной детали, вроде подчеркнутой ногтем газетной заметки. Потому вопросами меня перебивали редко. Но все равно рассказ в этот раз занял много времени.
— А можно я тоже вопрос задам? — попросила я, завершив свое повествование. — Господин Микульский, по моим предположениям, сбежал. Тогда кто же убил трактирщика?
— В комнате следы четырех пар ног, — на этот раз отвечать стал Андрей Иванович. — Вы исключаетесь, оба покойника тоже. Остается Микульский. Выходит, что он по какой-то причине возвращался.
— А второго убитого опознали?
— Пока нет.
— Думаю, что я смогу помочь. Дедушка, у меня в кармане шубы должен был клочок бумаги лежать. Подай, пожалуйста.
Дедушка сходил к шкафу и вернулся с кусочком плотной бумаги, может, даже тонкого картона.
— Дмитрий Сергеевич, вчера у меня из головы вылетело, — тут я подумала, что это было бы немудрено, если бы из головы повылетало все начисто, она ведь была пробита, но говорить про это не стала, — а я ведь когда споткнулась о тот труп, то нашла рядом вот это и в карман сунула.
— Нет, господа, — заявил следователь своим помощникам, рассмотрев эту картонку. — Нас точно пора увольнять. У потерпевшей еще и визитная карточка одного из фигурантов оказалась! Вы, сударыня, случаем адрес его в нашем городе не знаете? Жаль! А то полиции и вовсе нечем заниматься стало.
Он отдал карточку Михаилу.
— Господин Жак Гранжак. Предприниматель, — вслух прочел помощник и вышел из палаты.
— В самом деле, Афанасий Николаевич, Дарья Владимировна! Мы перед вами виноваты, могли бы и с большим вниманием отнестись к вашему сообщению, тогда бы ничего столь неприятного — это я совсем уж мягко сформулировал — не произошло бы.
— А вы себя не вините, — неожиданно вступился за него дедушка. — Что ж мы, не знаем, что ли, как в таких случаях начальство давит? Хотите сказать, что вам только помогали, а не мешали?
— Все так, — согласился следователь. — И опять же, больно уж очевидным нам казалось, что преступление совершено другим человеком. Все сходилось.
— Вы обещали рассказать, — напомнила я.
Дмитрий Сергеевич достал из кармашка жилетки часы, открыл их и кивнул мне:
— Обещал. Расскажу.
Вот что мы узнали из рассказа господина судебного следователя. Помимо всех прочих присутствующих в тот страшный вечер в театре, там находился официант из ресторана, из числа заказанных господином Кухтериным обслуживать фуршет. Он был высокого роста, обладал армейской выправкой. А самое главное, имел возможность, куда более вероятную по сравнению со всеми остальными, спрятать оружие. Потому как единственный из всех выходил на улицу к извозчику, привозившему готовые блюда из ресторана. Но и при этом он не оставался единственным подозреваемым, а лишь одним из трех. А вот Микульский выпал из их числа, так как явился на допрос не в своих сапогах с высоченными каблуками, найденными этой ночью в его номере в «Европейской», а в обычной обуви. Отчего выглядел ощутимо ниже того роста, чем должен был иметь подозреваемый. Все трое, на кого падало подозрение, прибыли в наш город недавно, и об их прошлом мало что было известно. Полиция по своим каналам направила запросы для выяснения их прошлой жизни. Оказалось, что двое в самом деле служили в армии и недавно вышли в отставку. Про одного были известны и причины отставки, и место службы, даже его нынешнее положение. А вот официант… Служил он до недавнего времени в чине поручика. Прошение об отставке подал неожиданно, без объяснения причин. Уехал с места службы, никому не сообщив куда, даже ближним приятелям. Что еще? Имел поощрения за меткую стрельбу из всех видов оружия. Исходя из образованности, мог бы найти место более почетное, чем официант. А главное, исчез из города, опять-таки никому и ничего не сказав. Дмитрий Сергеевич не стал подробно описывать, как им удалось выйти на след, но они вышли. Хоть и пришлось поиски вести вдали от Томска, но место, куда он уехал, было найдено. Но и оттуда официант исчез, хотя в этот раз имелись все основания полагать, что туда-то он вернется. Дмитрий Сергеевич уже тогда засомневался, но начальство приказало устроить засаду, арестовать официанта и лишь после предаваться сомнениям. Пришлось довольно долго ждать. Арест прошел без малейших сложностей. Сложности начались сразу после ареста подозреваемого. Потому как он представил более чем убедительные объяснения всему, каждому своему поступку, и собственное алиби на момент совершения убийства.
— Служил наш официант на Кавказе, — продолжал Дмитрий Сергеевич. — Полюбил девушку из местных. А нравы там таковы, что не то что речь о женитьбе завести, просто взглянуть на девушку нельзя: того и гляди, за один этот взгляд зарежут. Уж как они в этих обстоятельствах полюбить друг друга сумели и обо всем сговориться, роман впору писать. Ну, он и подал в отставку, а как только стал от службы свободен, вполне в духе тех же тамошних нравов, похитил свою возлюбленную. И чтобы укрыть себя и ее от кровной мести, никому не говоря ни слова, увез ее на край света. А где у нас самый край света, по общему мнению? В Сибири! Но уж больно боялась суженая своих кровожадных родственников, вот и напросилась еще и в самую глухую деревню ее увезти. Наш подозреваемый, по размышлении, с ней согласился, намереваясь позже успокоить и привезти сюда. Сам же устроился официантом, хоть и пришлось наступить при том на собственные понятия о чести офицера. С чего именно в официанты пошел? Я вот тоже не без удивления узнал, сколько у нас официанты в серьезных заведениях на чаевых зарабатывают. Деньги же нужны были по той простой причине, что мечтал он дом собственный как можно быстрее купить и зажить по-семейному.
