Ота Гофман - Побег
Еще до его прихода.
Саша сказал:
— Дедушка иногда и ночью сюда наведывается.
— Брешешь.
— Не…
Сразу захотелось, чтобы это было правдой. Чтобы кто-нибудь пришел. Чтобы вернулись милиционеры. Теперь, когда он знал, кто поджег сарай. Хотя это и не совсем точно… Но кому взбредет ходить осенью в одной куртке, без рубахи? Если бы, конечно, у него была рубаха…
Прийти бы и сказать:
— Слипейш вовсе не виноват!
Тот, во тьме, рассмеялся.
— Чего тебе бояться, я тебя не выдам. Я только спрятался тут от дождя.
И приоткрыл дверь.
Выглянул наружу.
— Держи. — Выбрался во дворик и бросил Саше ключи. Они упали на порог. Мальчик нагнулся. Слышно было, как тот, во тьме, отворяет калитку, потом шаги по песку…
— Постойте! — крикнул Саша, но голос изменил ему. Не понимая, что и как делает, он сунул ключ в замок, запер дверь, снова положил связку под горшок! Прошмыгнул через калитку.
— Я должен вам что-то сказать!.. — снова крикнул он. Шаги удалялись. Что делать? Он и сам не знал. Знал только, что нельзя позволить тому, во тьме, уйти.
Он побежал по тропинке.
Петлял между деревьями, а в душе — и страх, и восторг от мысли, как он скажет ребятам, что вот сам все сообразил и сделал.
Нож
И вдруг упал во тьму. Что-то тяжелое навалилось на него и прижало вниз. Боль в коленках. Полный рот земли. Выплюнув ее, Саша попробовал освободиться:
— Пустите…
И неожиданно совсем по-детски:
— Я скажу про вас… Теперь буду весь грязный.
— Подумаешь, беда какая!
Тяжесть передвинулась: тот, во тьме, уселся на него. Очень четко и больно под телом ощущались края портфеля. Где-то за забором, раскачиваясь на ветру, поскрипывала уличная лампа. На миг Саша разглядел лицо сидящего на нем. Это был перепуганный паренек, с волосами, начесанными на лоб. На вид ему было лет семнадцать. А то и меньше.
— Думаешь, на дурака напал?
— Не… — поспешил уверить его Саша.
Он уже чуточку успокоился. Потому что над ним была не Рука из тьмы, которая могла принадлежать кому угодно, а паренек в куртке:
— Чтобы ты растрепал по всем углам?..
— Не…
— Со своим паршивым сараем ты бы все растрепал. Как мой братан…
Повязка у него была вся в грязи.
Он что-то пробормотал себе под нос.
Саша сказал:
— Я не такой.
— Не ори.
Парень в куртке снова прижал Сашу к земле. С тропинки послышались шаги и голоса.
— Кто это?
Саша попытался отгадать по голосу:
— Сторож.
— А с ним кто?
Во тьме мигал фонарик. Он приближался к калитке. Двигался вдоль забора с блестящими стеклянными шарами. Сторож сказал:
— Нет тут никого.
Но человек, который шел рядом с ним, настаивал:
— Давайте все-таки заглянем. С утра не приходил домой. Никогда еще этого не случалось.
Скрипнула калитка. Первый голос сказал:
— Я же говорил — заперто. Наверняка уже дома.
Паренек в куртке больше ни о чем не спрашивал. Все было и так ясно.
— Знаю я этих папаш, — прошептал он и выразительно щелкнул складным ножом. Он держал его перед самым лицом мальчика, чтобы тому не пришло в голову крикнуть.
Саша шмыгнул носом. На глаза неожиданно навернулись слезы. Голоса удалялись. Наконец, парень всадил нож в землю. Стал оправдываться:
— Ну, пошутил… Ты что, шуток не понимаешь?
Он пополз вперед.
Понюхал свою руку.
И стал яростно обтирать ее о траву. Потом сказал:
— К чертям собачьим, везде эти кошки.
Нашел в заборе дыру.
— Полезай вперед. — Взглянул на Сашу. — И не думай, что сможешь теперь удрать. Чтобы потом притащить за мной кого-нибудь…
Откос
Они скользили по откосу. Во тьме спотыкались о корни. Трава была мокрая.
Большой все вытирал руку.
— Как-то я попал в это дело локтем, — так от меня целую неделю разило. — Он сказал это, чтобы рассмешить малыша. Потом добавил: — Между прочим, он у тебя молодчина.
— Кто молодчина?
— Папаша твой. Что пошел тебя искать.
Саша удивился. А как же могло быть иначе! И, готовый снова расплакаться, вытер рукавом нос.
— Покажись-ка, а то вымажешься еще больше, — сказал большой и, послюнив носовой платок, начал было стирать с его щек грязные полосы. Но тут нужна была по меньшей мере ванна горячей воды.
— Ты всегда так ревешь? — спросил он, пройдя метров пять. И оглянулся на мальчонку. Саша завертел головой, шмыгнул носом и сказал:
— Я забыл там портфель.
Пришлось возвращаться.
Большой на всякий случай сопровождал мальчика.
Портфель, действительно, лежал там.
В траве.
Старший взял его.
— Ого, да тут целый центнер знаний! — Прикинул портфель на вес и стал им размахивать. — А ну-ка, реши: на крыше сидит десять воробьев. Если мы застрелим одного — сколько их там останется?
— Нисколько, — ответил Саша не раздумывая. — Это у нас и в книге для чтения и в арифметике есть. Я вам сейчас найду.
Он взял портфель, стал в нем рыться.
Тем временем подошли к фонарю. Саша раскрыл книжку.
— Жуть, а не задачки!
— Ладно, сейчас не до них, — ответил парень в куртке. Его заинтересовало совсем другое. Пакетик из промасленной бумаги. Не спрашивая разрешения, он вынул его и развернул. Остаток бутерброда с колбасой.
— Низко кланяюсь твоей мамаше…
Точно неделю голодал! При виде того, как он жует, Саша тоже захотел есть. Поднося ко рту последний кусок, парень вспомнил про мальчугана.
— Хочешь?
Он разломил остаток хлеба надвое и половину отдал Саше.
— Спасибо, — сказал тот по привычке, хотя это был его собственный хлеб.
Большой старательно разжевал последний кусок. Потом вытер рот.
— Теперь бы я накурился до слез.
Саша был в нерешительности.
Он шел шагах в двух вслед за парнем.
— Внизу есть автомат.
— Где?
— У телефонной будки. Только на кроны.
Большой подумал. Вытащил из кармана горсть мелочи. Штук пять крон. Остальное — двадцатипяти и десятигеллеровые монеты. Посмотрел вниз, куда показывал Саша. Потом недоверчиво протянул:
— Там вроде бы киоск.
— Автомат тоже. И телефонная будка. Их в прошлом году поставили… Вон у той стены…
Ночной автобус
Склон кончился.
На площадке стояли оставленные на ночь автомобили. Легковые под брезентовыми чехлами. Грузовики.
— Тут ничего нет, — недоверчиво произнес большой. Он барабанил на ходу по кузовам грузовиков, иногда пробовал открыть дверцу. — Где ты видел свой автомат?
— За углом.
Саша шел впереди. Все надеялся, что кого-нибудь встретит. Но улицы были пусты. Миновали автоматический сигнал бедствия[4]. Неподалеку, на автобусной остановке, стояли люди. Из дому вышли мужчина и женщина. Приближался ночной автобус. Саша собрал все свое мужество и побежал за этими двумя.
— Пан…
Но они торопились к автобусу.
— Без четверти десять! — крикнул мужчина и стал ногой на подножку. Парень в куртке догнал Сашу. Схватил его за портфель, потом за пальто.
Не слишком-то нежно.
— Ну и попадет нам дома! Явимся так поздно! — сказал он громко, чтобы услыхал мужчина.
Это звучало почти правдоподобно. Саша смотрел на него во все глаза. Ну и мастер заливать!
Врет и не краснеет.
Попытался высвободиться.
Не тут-то было.
— В другой раз не советую, — сказал большой. Он держал Сашу за руку. Отворил дверцу телефонной будки.
— Лезь! — и коленом подтолкнул малыша.
Мимо шли люди, приехавшие в автобусе.
— Там и правда есть сигареты, — защищался Саша. Его снова одолел страх. — Вон там.
В двадцати метрах от их будки на стене висел автомат.
— Если хотите…
Тот, в куртке, не обращал на него внимания. Он порылся в карманах. Глядя в бумажку, набрал номер. «Это я, — сказал он, услыхав в трубке мужской голос. — Уже не узнаешь? Тот самый идиот, который не накапал на тебя. — Он засмеялся. — А может, меня отпустили…» На другом конце провода положили трубку. Когда парень в куртке еще раз набрал тот же номер, послышались частые гудки: занято.
— Франтишек, — обратился он к Саше, глянув на автомат с сигаретами. Улица была пуста. Он поискал в карманах кроны. Вытащил еще одну бумажку — тоже с номером.
— Алло?
Женский голос.
Парень спросил:
— Мирка дома?
Облизал губы. Ждал. Некоторое время никто не отвечал.
— А кто говорит? — спросила женщина.
Снова тихо. Потом женщина сказала:
— Она уехала на дачу. Кто говорит?
Парень в куртке повесил трубку. Глянул в бумажку. Опять стал набирать первый номер. А Сашке сказал:
— Двадцать «Лип».
И сунул ему четыре кроны.
