Валерий Роньшин - Руки вверх, Синяя Борода
Кто там? — переводя дыхание, спросила Лена.
Проводник. Можно войти?
Нельзя! — закричала Катька. — Мы голые!
Совсем ты, Катерина, сбрендила, — покрутила Лика пальцем у виска и открыла дверь. — Проходите, пожалуйста.
В купе осторожно заглянул усатый проводник. Он подозрительно посмотрел на разгоряченные лица молоденьких пассажирок и, кашлянув, спросил:
Чай будете пить, девушки?
Будем, — ответила за всех Орешкина. — Только без заварки и без сахара.
— Как это? — обалдел проводник.
Девчонки покатились со смеху.
— Веселенькая у вас компания, — хмыкнул в усы проводник и ушел за чаем.
И уже через пять минут Катька, Лика и Лена сидели за столиком и пили чай. С зефиром в шоколаде.
Лен, — спросила Лика, — а почему профессор Синицын с тобой не поехал?
А Ленка его не взяла, — захихикала Катька. — Он для нее слишком старенький. Верно, Лен?
Лена, до того оживленная и веселая, враз погрустнела.
— Да нет, — чуть слышно ответила она, — он совсем не старый,
И вдруг, опустив голову, спрятала лицо в ладонях.
— Ленка, ты чего? — Лика подсела к девушке и обняла ее за плечи. — Что случилось?
Катька тоже подсела к Лене.
— Я что-нибудь не то сказала? Да, Лен?..
Девушка убрала руки от лица. По щекам у нее катились слезы.
Все в порядке, девочки. Не обращайте на меня внимания.
Хорошенькое дело, — фыркнула Орешкина. — Она слезы льет, а мы — не обращай внимания.
Лена грустно улыбнулась.
— Аркадий Петрович тоже хотел в Ростов ехать. Мы и билеты заранее взяли. Вы думаете, почему одно место в купе свободно… — Она опять грустно улыбнулась. — Но он не поехал.
На поезд опоздал? — спросила Лика. Лена покачала головой.
Нет.
Заболел? — спросила Катька.
Нет.
— Тогда почему? — в один голос поинтересовались подруги.
Глаза девушки вновь наполнились слезами.
— Потому что его… убили.
Глава III
МУЖЧИНА С РАЗНОЦВЕТНЫМИ ГЛАЗАМИ
Повисла долгая пауза.
Был слышен только перестук колес да дребезжание чайных ложечек в стаканах. Первой нарушила молчание Лика.
— Кто… кто убил? — спросила она.
Лена достала из кармана платочек и вытерла слезы.
— Убийца, кто ж еще…
Девчонки молчали, ожидая продолжения.
— Аркадий Петрович как раз из Новгорода вернулся, — начала рассказывать Лена. — И вечером
позвонил мне. Он был такой счастливый. В Новгородском историческом архиве ему удалось обнаружить новые документы о "скрытниках". Не просто отрывочные материалы, а целую палку, полностью посвященную секте… Папку № 6, — с печальной улыбкой добавила девушка, кивнув на свою сумку. — Вон она у меня в сумке лежит. А Аркадия Петровича нет и теперь уже никогда не будет…
Катька и Лика ничего не ответили. А что тут скажешь?..
Лена продолжала:
— Архивные документы не разрешается выносить за пределы архива, но Синицын уговорил директорами тот разрешил ему взять папку в Петербург. "Леночка, срочно приезжайте ко мне, — кричал Аркадий Петрович по телефону. — Это уникальнейшая находка… уникальнейшая…"
Я, разумеется, поехала. Документы, в самом деле, оказались уникальными… Главное, что папку № б не открывали лет пятьдесят…
— Ни фига себе заявочки, — изумилась Катька. — А как такое может быть?
Лика дернула подругу за рукав.
Катя…
Ой, извини, Лен, — спохватилась Орешкина.
— Да ничего. Просто не все документы хранящиеся в архивах, имеют право разбирать рядовые сотрудники. К некоторым документам допускаются только кандидаты или доктора наук.
А есть такие документы, с которыми должны работать исключительно академики… Но эта работа — малооплачиваемая, поэтому ни доктора наук, ни академики не спешат ею заниматься.
И многие материалы пылятся в архивах неразобранными целые десятилетия…
Лена замолчала.
Девчонки ее не торопили, понимая, что начнется самая тяжелая часть рассказа.
— Мы просидели почти до одиннадцати вечера и успели просмотреть лишь половину материалов. Перед уходом я попросила Аркадия Петровича дать мне папку с собой. Когда мы уже прощались, в дверь позвонили. Аркадий Петрович открыл. На пороге стоял мужчина лет тридцати. Он представился как студент-заочник исторического факультета, сказал, что сегодня уезжает к себе домой, в Пензу, и что ему очень хотелось бы поговорить с профессором Синицыным, которого он считает своим кумиром… Меня не насторожил этот поздний визит. Студенты часто приходили к Аркадию Петровичу — поблагодарить за лекции. А так как профессор жил один, то он ничего не имел против подобных посещений… Мне только не понравилось, что мужчина все время причмокивал. Я даже вначале не поняла, откуда этот звук. И только потом до меня дошло — он сосал леденец. Я, помню, тогда еще подумала: "Пришел к своему кумиру, а сам леденец сосет". Как-то не вяжется… Правда, девочки? Подруги одновременно кивнули.
И еще на меня произвело неприятное впечатление то, что у него были глаза разного цвета.
Как это — разного цвета? — удивилась Лика.
Один глаз зеленый, а другой коричневый… И что уж совсем мне показалось странным — мужчина держал в руке красную розу. Я понимаю, если б он к девушке на свидание пришел. А тут к профессору — и вдруг с розой.
Действительно, странно, — сказала Катька.
В общем, я ушла от Аркадия Петровича с тревожным чувством. Домой я добралась где-то через час и сразу ему позвонила. Он не взял трубку. Через полчаса я перезвонила. Он опять не взял трубку. Я звонила еще несколько раз, но так и не дозвонилась… — Лена помолчала. — На другой день я пошла в университет. И узнала, что профессор Синицын убит…
Девушка замолчала; теперь уже надолго. Девчонки тоже молчали.
Снова слышался только перестук колес да дребезжание ложечек в стаканах.
— Ты думаешь, Лен, профессора убил студент-заочник? — спросила Лика.
Вне всяких сомнений.
А мотив? Катька передернула плечами:
Ой, да ясно, какой мотив. Профессор ему пару на экзамене влепил, вот он и решил отомстить.
Нет, тут дело не в экзамене, — сказала Лена. — Я ведь сразу пошла на заочное отделение уточнить, есть ли у них заочник из Пензы. Так вот, никакого заочника из Пензы на историческом факультете нет.
Может, это был грабитель, — предположила Соломатина. — Узнал, что профессор живет один, и решил его ограбить.
Девушка покачала головой.
Тоже нет. Я разговаривала со следователем, и он мне сказал, что из квартиры ничего не украдено. Деньги, ценности и антиквариат остались нетронутыми. Правда, этот "заочник" перевернул всю квартиру вверх дном. По-видимому, что-то искал…
А что он мог искать?
— Кто его знает… И еще одна странность.
Красная роза, которую принес убийца, была в руке у мертвого профессора.
— Да-а… — протянула Катька.
— Я, конечно, обо всем рассказала следователю. И про красную розу, и про леденец…
— Надо было еще про разноцветные глаза рассказать, — заметила Лика. — Это же особая примета.
Никакая это не особая примета. Сейчас можно любые глаза сделать. Хоть серо-буро-малиновые. С помощью контактных линз. А вот насчет леденца… — Лена помолчала.
Что насчет леденца? — нетерпеливо спросила Катька.
У милиции, оказывается, есть сведения на киллера по кличке "Леденец". Он уже десять лет в розыске числится. Так вот, этот Леденец всегда вкладывает в руку жертвы красную розу.
А зачем? — удивилась Соломатина.
Маньяк, — уверенно сказала Орешкина. — Серийный убийца. Красная роза у него вроде как визитная карточка.
Лена кивнула.
Следователь мне то же самое говорил.
Так ты опознала Леденца?
У них нет ни его фотографии, ни даже фоторобота. Следователь сказал, что у него незапоминающаяся внешность. Все свидетели помнят, что преступник сосал леденцы, но о его внешности никто ничего толком сказать не может…
И ты тоже не запомнила?
Представьте себе, нет.
Да-а, — снова протянула Катька. — При таком раскладе милиция его еще десять лет искать будет.
И не найдет, — прибавила Лика. — Эх, надо было это дело Супероперу поручить. Он бы мигом Леденца отыскал.
Какому Супероперу?
Григорию Молодцову. Он самые запутанные преступления как семечки щелкает. Скажи, Кать?
Ага, — сказала Орешкина и похвасталась. — Мы с Ликой не раз ему помогали опасных преступников ловить.
Мы и еще Ромка с Димкой, — справедливости ради уточнила Соломатина, хоть и была в ссоре с Ромкой Орешкиным.
На Лену рассказ о Суперопере не произвел никакого впечатления.
— Даже если милиция и найдет убийцу, что толку? — с горечью сказала она. — Аркадия Петровича все равно не оживишь.
Катька вдруг порывисто вскочила.
Вот черт!
