Дмитрий Щеглов - Карамба, или Козья морда
А ты откуда Хвата знаешь? – спросил я приятеля.
– Я ему позапрошлой весной, столько металлолома перетаскал, а он мне ни копейки до сегодняшнего дня не заплатил. Все завтраками кормил, а теперь еще и в Москву слинял. Большой босс стал – сволочь.
Я рассказал Даниле, что за стеной ход раздваивается, правый ведет по лестнице вверх, в тупик, а левый, второй выходит в подвал, подземелье, где на сундуке сидит живой покойник.
– А вместо глаз, у него живые дырки.
– Вращаются, что ли, – не мог понять Данила.
– Нет. Смотрят на тебя.
– Ну и что?
– Как что? Волосы дыбом встают. Во, смотри, до сих пор ежиком стоят., – и я провел рукой у себя по голове. Волосы, как наэлектризованная одежда, начали стрелять.
– Это со страха. Со страха еще и не такое бывает. Прошлым летом мужик с медведем встретился, так ему потом врачи не могли месяц живот закрепить, все мучился бедный. А тебе Макс, ежик даже больше идет, как будто сделал модную прическу, – Данила сочувственно помолчал, – Говоришь, старик на сундуке сидел?
Мой приятель ненадолго задумался. В какую сторону потекут его мысли, можно было предсказывать со стопроцентной вероятностью. Я не ошибся.
– Покойники, только золото охраняют, больше ничего, – сказал Данила, – Зря ты полез без козлиной морды, не так страшно было бы. Кстати, где она?
– По моему, мы оставили там все, кроме фонарика, – наконец я первый раз улыбнулся, – не знаю, на золоте он там сидит или нет, но еще раз я туда не полезу.
– Там просто, доступа свежего воздуха не было, вот старик так хорошо и сохранился, – авторитетно рассуждал Данила, – У меня бабка, первая читалка на похоронах, она еще и не такие чудеса рассказывает. Вот послушай, дело было после войны. Раз как-то мужика из Александрова током убило. И чего они его сразу решили хоронить, непонятно, да еще в каком-то парадном костюме. А с ширпотребом в то время в стране была напряженка. Два, каких-то чудака, выкопали его ночью и снимают костюм с мертвеца. А он как даст одному в ухо, и второго тянет к себе. По дороге, в ту ночь говорят, ехал мотоцикл, так эти двое его обогнали на прямой. А скорость, была, шестьдесят километров не меньше. Вот где пропали олимпийские чемпионы. Покойнику, что делать, отлежался, в гробу, сырая земля из него ток вытянула, пришел в себя, особенно когда эти двое стали его разминать, туда сюда переворачивать. Встал он и пошел домой. И стучится ночью жене в окошко:
– Наденька, это я пришел, пусти домой. Вот у кого волосы должны были дыбом встать. А ты вообще испугался непонятно кого, тем более с нами была козья морда.
– И святая вода. Ты про воду забыл, – напомнил я Даниле про трехлитровую банку, – как она там цела?
– А что, с ней сделается? Когда ты как метеор понесся, я ее в сторону отставил, так что у нас есть еще и заряженная вода. Хочешь, я первый полезу, я этих мертвяков совсем не боюсь, – расхвастался Данила, – Я думал, взрыв сейчас прогремит, потому так и несся, а то бы даже и не шевельнулся. А вот золото, может уйти в землю, пока мы с тобой здесь прохлаждаемся. Если бы ты сразу полез в сундук, оно точно было бы наше, а так кто его знает, сколько копать придется, поэтому я и еду предложил взять, чтобы в перекур подкрепиться.
Я удивленно смотрел на своего приятеля, в шутку он это или всерьез. Но Данила и не собирался шутить. Телевизора насмотрелся, сделал я для себя вывод. Там нынче и не таких умников показывают.
– Сколько времени сейчас, как ты думаешь? – спросил я Данилу.
– Да минут пятнадцать прошло, не больше, как мы там были. Жалко еда в мешке осталась, а то перекусили и обратно бы полезли.
– Ну, уж нет, – подумал я. У меня от одного упоминания о покойнике старце, здесь, на залитом солнцем берегу, мурашки по коже пробегали, а что со мною, будет там внутри, в подвале?
Данила, уловив мое настроение, начал по всякому меня уговаривать. Начал он издалека, я сначала даже не понял, куда он клонит:
– Бабка рассказывает; в тысяча девятьсот двадцать первом году, на Руси был страшный голод. Местная власть, нехристи, по указке сверху разоряла всякие церкви и монастыри, сдирала с икон золотые и серебряные оклады, конфисковывала церковную посуду, снимала с куполов золотые кресты, чтобы закупить на Западе хлеб. Несогласных, священников и попов, тех, кто добровольно не отдавал накопленное имущество, ставила к стенке. Разговор тогда короткий был, соплей не разводили. Пришли говорят и к нашему Дионисию, сдавай, мол церковную казну. Он и отвечает, вот сейчас проповедь дочитаю, и можете забирать все, что есть в монастыре. Те, то же люди, хоть и безбожники, вышли из церкви, стоят ждут, пока он намаз закончит. А Дионисий дочитал проповедь, снял в алтаре икону святой великомученицы Варвары и как сквозь землю провалился среди бела дня. Икону писал, какой то грек по имени Феофан. Что в ней такого ценного? Вот если бы Андрей Рублев был, а то какой то Феофан, да еще и чурка, грек. Дионисия искали, искали, только что по следу с собаками не ходили, но так и не нашли, ни ценностей, ни иконы. Говорят, на небо вознесся, за свою святость. А я так думаю, это он в подвале сидит на сундуке. Бабка тоже говорила, что до тридцатых годов в монастыре творились чудеса, раз икона Варвары великомученицы в церкви появилась, так народ потек со всей округи. Пришлось монастырь напрочь закрыть. Вот, я и думаю, не Дионисий ли тебя напугал? Он не зря уселся на сундуке, там должны быть спрятаны большие церковные ценности. Лезем!.. Утащим их за один раз, как ты думаешь?
Неудобно было показывать перед Данилой подступающий липкой тошнотой страх, тем более, когда он так материалистично объяснил сохранность и происхождение живого мертвеца. Я успокоился, слушая рассказы о покойниках, как обычные житейские истории.
– Только полезешь в подвал ты один, я тебя у стены покараулю, согласен? – спросил я Данилу.
– Согласен, но проход, под стеной расширим.
– Хорошо, будешь первым. На, держи фонарик.
Данила, пробравшись, через кусты, как на работу полез в подземный ход. Я за ним. Лезть за Данилой было вовсе не страшно. В несколько минут мы добрались до стены. Данила положив сбоку фонарик, так, чтобы он освещал проход внизу, стал его расширять. Я отгребал землю подальше. В работе весь страх куда-то улетучился. Но я все равно не рискнул идти первым. Данила присев, протиснулся под стеной и скрылся с другой стороны. Я, нащупал мешок, вытащил из него свечу и спички, и, засветив огонь, стал ждать развития событий. Банку с водой на всякий случай, я отодвинул еще дальше. В это время под стеной послышался шорох, и появилась живой и невредимый Данила.
– Бери топор, пошли.
На всякий случай, я захватил все. Свечу гасить не стал. Когда мы, согнувшись, подошли к подвалу, Данила по-хозяйски прошел вперед, а я стал разматывать целлофан.
– Ты, что делаешь? – спросил Данила.
– Занимайся своим делом.
Я размотал козлиную голову, ну и воняла же она. С порога я перекрестил подвал слева направо, стараясь, не смотреть в ту сторону, где сидел старец Дионисий на сундуке. Засомневавшись, в том, правильно ли крещу, перекрестил еще и справа налево.
– Свят. Свят. Свят. Козел черту брат.
Теперь порядок. Отложив в сторону козлиную голову, я взял трехлитровую банку, и побрызгал водой.
– Полегче, полегче, пить что будем?
– А ты что, тут надолго собрался расположиться? – изумленно спросил я Данилу.
– Помоги лучше мне старца перенести, – командовал Данила, – Видишь, кожа у него стала как пергамент. Мощи называются. Надо осторожно снять и набок положить. Мешок расстели, надо аккуратно, чтобы не рассыпался.
Я беспрекословно выполнял его команды. Посреди комнаты, я расстелил мешок, предварительно вытащив из него пакет с едой, и переложив в индейскую сумку соседа по кличке Хромой. Вот и сумка пригодилась.
– Да, подойди ты не бойся, он лет семьдесят назад умер, – читал лекцию Данила, – здесь как в мавзолее, воздух сухой, микробов нет, вот он прекрасно и сохранился. Приятно даже посмотреть.
Данила дотронулся до рубахи мумии. И в это время у старика приоткрылся рот. У меня снова волосы стали дыбом, а ноги приросли к полу. Я окаменел, а Данила, разговаривал со старцем, как с конем:
– Но, не балуй. Ишь уселся на сундук. Думаешь и нас проведешь? Дудки, не получится, – И обратился ко мне, – Макс, ты где? Помоги.
Но я не мог сдвинуться с места. Данила посмотрел в мою сторону, понял, что я нахожусь в столбняке, и один, бережно обхватив, старца Дионисия, боком, боком положил его на мешок.
– Первый раз всегда так, страшно с покойниками, потом привыкаешь, а дальше не замечаешь. Данила подошел к сундуку и подергал за навесной замок: – Сундук еще не откроешь, – возмутился он, – куда старый пень, мог ключи деть? Карманов на нем вроде бы нету. Топором, что ли попробовать?
– Замок цифровой, надо комбинацию определенную набрать и он откроется, – сказал я, вспомнив, что видел такие замки в краеведческом музее. Экскурсовод рассказывала, что в Россию завезли партию замков с одним и тем же кодом, вот была лафа домушникам. Какой же она номер называла, дай бог памяти. Кажется; три, три, два, два.
