Моя безупречная жизнь - Вун Ивонн

– Скажем так, я не могу написать об этом на бумажке.

– Настолько плохо?

Логан дернул плечом:

– Как ты это делала?

– Что именно?

– Смотрела окружающим в лицо. После того, что произошло с твоим отцом, когда все вокруг тебя обсуждали. Наверное, это было невыносимо.

Только сейчас я поняла, что ни один из моих бывших друзей не поговорил со мной о том, что случилось, а ведь мне было важно услышать их мнение.

– У меня не было выбора. Если бы была возможность сбежать, я бы сбежала.

– Ты думаешь, оно того стоит? – спросил Логан. – Все, что мы делаем?

– Что ты имеешь в виду?

– Иногда я думаю о животных, – сказал он. – Они спят, едят, ищут тень или воду. А потом я смотрю на нас. Сколько всякой чуши мы себе наворотили – все это давление общества, ожидания. Мы должны ходить в школу и получать хорошие отметки, чтобы попасть на практику в приличное место, а потом поступить в престижный колледж и там опять хорошо учиться и получать отличные отметки, чтобы опять попасть на практику в приличное место, а все для того, чтобы удачно устроиться на работу, где мы будем получать кучу денег. Мы будем долго копить эту кучу, чтобы наши дети пошли в хорошую школу и получали хорошие отметки, чтобы попасть на практику в приличное место. Почему нам нельзя просто есть, спать и бродить в поисках тени и воды, как это делают животные?

– Ну, в том, что мы – люди, тоже есть свои положительные моменты, например, у нас есть больницы, горячая вода в кране и макароны. Но я понимаю, о чем ты.

Логан печально рассмеялся:

– Макароны.

Возможно, его внутреннее недовольство жизнью подогревалось чувством вины из-за двойника, который должен был сдать за него экзамены, но что-то уж больно сильно он распереживался. Про двойника – по его мнению – никто не знает, все должно пройти удачно. Так почему же он так расстроен?

– Извини, меня немного унесло не туда, – сказал Логан, вставая.

– Ничего, – тихо пробормотала я.

– Спасибо за то, что выслушала.

Он явно давал понять, что мне пора идти.

– Всегда пожалуйста.

Уходя, я краем глаза видела, как он стоит и смотрит на воду. Конечно, у него имелись все основания переживать из-за предстоящей аферы, но у меня возникло четкое ощущение, что я чего-то не знаю.

Я обдумывала наш разговор, покидая бассейн, когда в дверном проеме прямо передо мной выросла чья-то фигура. Кит. Он выглядел как-то иначе, в нем точно что-то изменилось, но я не понимала, что именно. Одежда, что ли, другая? Черное худи с черными штанами. Разве Кит пришел на вечеринку весь в черном?

На плече у него висела спортивная сумка. Интересно, что там? Заметив мой любопытный взгляд, Кит перекинул ее на другое плечо. Странно.

Мы шагнули в разные стороны.

– Привет, – сказал он, с подозрением глядя мне вслед.

Последний раз я разговаривала с Китом, когда мы случайно встретились на цокольном этаже студенческого центра, примерно через шесть месяцев после Катастрофы. В результате между нами возникло что-то вроде взаимопонимания, но я ведь об этом еще не рассказывала, правда?

Я тоже проводила его взглядом. Он направлялся к бассейну.

– Привет, – сказала я.

Как только он завернул за угол и исчез из виду, я достала телефон и проверила время. Через час мне надо было уйти, чтобы встретиться с Три у реки и, предположительно, получить плату за свою работу. В этом тоже было что-то странное, учитывая, что я еще не решила две дополнительные проблемы.

В конце коридора из комнаты, где толпился народ, лился свет, проникая сквозь дверной проем. Его то и дело заслоняли фигуры моих одноклассников, бродивших туда-сюда. Мне не хотелось возвращаться. Поэтому я разблокировала телефон и, пробираясь на кухню, написала Джеймсу:

«Не знаю почему, но мне кажется, происходит что-то странное».

– Почему ты так думаешь? – раздался голос у меня за спиной.

Я испуганно вздрогнула.

Посреди кухни стоял Джеймс. Он пил содовую и листал кулинарную книгу.

– Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты, – ответил он тихо. – Прячусь от своей пары. Ты знала, что в этом доме нет никаких книг, кроме кулинарных, да и те стоят только для красоты? – Джеймс приподнял книгу, которую смотрел. – Она чиста и нетронута, скорее всего, ее даже ни разу не открыли.

– Естественно, они для себя не готовят, – заметила я.

– Богатство не идет богатым впрок, – сказал Джеймс. – У них совершенно неинтересная жизнь.

– Когда я была богатой, моя жизнь была интересной.

– Твоя жизнь еще не закончилась, вообще-то, – сказал он.

– Легко тебе говорить, ведь ты не был на моем месте.

– Хана Ян Лернер – прирожденный оптимист, – воскликнул Джеймс. – Так что ты имела в виду, когда писала мне сообщение?

– Ты кому-нибудь рассказал про Логана? – спросила я.

– Конечно нет. А что?

– Пару минут назад у меня с ним был какой-то странный разговор. Он выглядел убитым горем и говорил, что завидует животным и простой жизни, которую они ведут.

– Интересно, – протянул Джеймс. – В смысле я понимаю, почему он чувствует себя виноватым.

– Мало того, – продолжила я. – Он вел себя так, как будто его уже уличили в содеянном, как будто кто-то уже все узнал. По-моему, Логан был готов на самый отчаянный поступок. Он словно стоял на краю пропасти и глядел вниз.

– Что за отчаянный поступок? – спросил Джеймс.

– Не знаю. А потом я встретила Кита, идущего к нему в бассейн. И он тоже выглядел странно, весь в черном и со спортивной сумкой на плече. Он ее попытался спрятать при виде меня.

– Черный цвет многие носят. И Кит – спортсмен, он всегда ходит со спортивной сумкой.

– Знаю, но его вид показался мне странным. Он так на меня посмотрел, будто не хотел быть замеченным.

Джеймс задумчиво покачал головой.

– Если чутье подсказывает тебе, надо разобраться.

И тут в коридоре послышался знакомый смех. Это был Пит.

– Пошли, – шепнул Джеймс и кивком указал на гостиную, где на большом обеденном столе высилась горка из дорогого фарфора.

Ну конечно. Мы, не договариваясь, нырнули под стол.

И будто прошли сквозь портал в наше детство – очутились не в доме Сесиль, а в переполненном гостями зале отеля, под столом с десертами. Я готова была поклясться, что стоит пошарить рукой по полу – и найдется мятая книжка с детскими загадками, которую мы читали друг другу.

Спрятавшись за скатертью, я слышала приближающийся голос Пита. Сквозь ножки стульев были видны его ботинки, которые прошлись по кухне, а потом повернули назад.

Джеймс прижал палец к губам, затем достал телефон и начал набирать сообщение. Спустя секунду мой мобильный завибрировал.

«Привет», – написал Джеймс.

«Привет», – ответила я, сдержав улыбку.

Казалось, мы снова дурачились тайком от взрослых, которые вечно тащили нас куда-то, мешали радоваться жизни, заставляли надевать колючие свитера и присутствовать на скучных мероприятиях.

«Похоже, столы стали значительно короче и уже, – написал Джеймс. – Когда нам было одиннадцать, под ними было гораздо просторнее».

«А мне нравится, что здесь тесно. Так уютнее».

«Как в старые добрые времена. Только в этот раз загадка настоящая».

«Закусок не хватает», – написала я.

«Зачем людям нужны столовые, если у них на кухне уже стоит стол, за которым они обычно и едят?»

«Почему бы не обойтись без них?» – написал Джеймс.

«В большом доме всегда много комнат, нужно же как-то заполнять пространство. Поэтому пихают столько, сколько может вместиться».

«Согласна. А ковер довольно необычный», – написала я.

«Ну не так уж он плох».

«Интересно, откуда появилось выражение “восточный ковер”? – написал Джеймс. – Наверняка в нем заложен скрытый расистский подтекст».