Иоанна Хмелевская - Сокровища
Заняться драгоценной лампой, ради которой пришлось столько претерпеть, дети смогли только после обеда, когда мать отправились к венгерке, желая порасспросить ее подробнее об арабских детях.
— Надо же, всего один день была она у воров, а как замурзали вещь! — возмущался Павлик, пытаясь носовым платком отчистить от грязного налета некогда прозрачный резервуар для масла и совершенно закопченный медный отражатель.
— Значит, пользовались ею, — пришла к выводу сестра. — Давай-ка посмотрим снизу, не сделали ли они там чего.
Опять один держал лампу, высоко подняв ее вверх, другой заглядывал на нижнюю плоскость подставки. На нее явно что-то нацарапали, однако узор сохранился. Его тщательно сравнили с тем, что предусмотрительно срисовали. Дети успокоились — все в порядке.
— А теперь надо все систематизировать и записать по порядку, — решила аккуратная Яноч-ка.Столько всего происходит, как бы нам не напугаться.
Взяли лист чистой бумаги и карандаш и задумались: что писать?
— Ну, значит, во-первых, — начала Яночка. — Воровство налицо, это и ежу понятно, но, сдается мне, тут еще что-то примешивается, очень уж все запутано и таинственно.
— Что примешивается? — не понял Павлик.
— Пока мы не знаем, но, возможно, воры не только занимаются воровством, а еще и поисками сокровищ. Сам подумай: если кто-то из наших прослышал про спрятанные сокровища, о них не могли не слышать здешние жители.
Павлик мрачно кивнул.
— И мне тоже сдается, что они занимаются поисками сокровищ. Хорошо хоть — поисками, значит, еще не нашли. И им для этого понадобилась наша лампа.
— Интересно, почему же в таком случае они сами ее не купили? Ведь в лавчонке Махдии стояла себе спокойно, торговец не прятал ее.
— Может, у воров денег не хватило.
— Да ты что! На такую драгоценную лампу нашлись бы.
— А ты вспомни, торговец запросил за нее тысячу динаров, ведь это же куча денег! И только на мой перочинный ножик променял, уж очень он ему понравился. А может, торговец и не знал, что лампа как-то связана с сокровищами.
— Правильно, купец не знал, а те, что знали, не стали ее покупать, чтобы не привлекать его внимания, чтобы он не догадался о тайне. Притворялись, что им на нее наплевать, а сами наверняка незаметно наблюдали за нами. Думали, что поторгуемся, купец будет стоять на своем, мы так ее и не купим, а он потом уступит им ее за бесценок. Могло так быть? Очень даже могло. Ведь они никак не могли предположить, что ты свой перочинный ножик вытащишь. Вот и пришлось им потом выкрасть лампу у нас.
— Все правильно, записывай, — согласился Павлик. — И еще запиши, что шайка состоит из двух частей. Во-первых, этот, с кривым глазом. И на суку в Махдии у него какая-то подозрительная встреча с подозрительным субъектом, и здесь ворует. Во-вторых, очень подозрительно тут, в сараюшке у каменоломни. В-третьих, в той забегаловке, где мы сегодня выкрали свою лампу.
— Кстати, об украденном, — подхватила сестра. — Ты видел там кучу добра, украденного шайкой у наших? Обе себе там склад устроили.
— Точно! Надо бы сказать отцу.
— И думать не смей! Сразу обо всем догадается.
— Может, как-нибудь намекнуть, чтобы не догадался, напустить туману? Ладно, вернемся, к шайкам. Тот самый толстый араб, с которым кривой тайно встречался на суку в Махдии, здесь нам не попадался. Возможно, он из второй шайки. А третий, тот, что перекупил краденые вещи в сараюшке у кривого, уже третья шайка, ты как думаешь? А этот дом с лавкой, ну, где мы нашу лампу свистнули, наверняка воровской притон. Видела, сколько там народу сшивается? И сегодня один спал, а двое пришли. И все нам неизвестные.
— Может, тот, что спал, и известный, ведь мы же его лица не видели. Ничего, Хабр его запомнил.
— Не отвлекайся, записывай. Теперь пещера. Что про пещеру напишем?
— В том-то и дело, что про пещеру так ничего толком и не узнали, — задумчиво произнесла Яноч-ка, покусывая карандаш. — Но что-то там наверняка есть, недаром же они все время туда залезают! Может, что-то в самой глубине, может, сначала надо оттащить лежащие при входе камни, например тот огромный, круглый, может, еще что...
— Вот именно! — подхватил мальчик. — Камни отвалить! Помнишь, как там, в письме: «Без всякого труда, справишься одной левой». Наверное, специально так писал, чтобы адресат не испугался, что придется с тяжелыми камнями возиться. Точно! Сначала надо отвалить глыбу у входа или какие камни внутри!
Оба вдруг почувствовали, как мурашки побежали по спине. Вот оно, то самое, таинственное! Как же они сразу не догадались?
— А при чем же тогда наша лампа? — охладила эмоции девочка.
Павлик уже загорелся новой идеей и сразу нашел ответ:
— Лампа? Лампа? А лампа должна гореть, на то она и лампа! Захватим ее с собой и зажжем в пещере! Пусть светит!
Даже осторожная Яночка увлеклась новыми возможностями, открывавшимися в дотоле скучных изысканиях.
— Правильно! Вспомни, мы читали. Если в темноте зажечь светильник, в его свете можно заметить какие-то таинственные знаки или тень как-нибудь особым образом падет и это будет указанием для нас.
— А ну принеси письмо, еще раз прочитаем! — попросила девочка.
И, изучив смятые клочки разорванного макулатурного письма, уверенно заявила:
— Считай, мы уже почти все сделали. Побывали на суку в Махдии, отыскали там лампу и наткнулись на злоумышленников, разыскали в каменоломне пещеру, побывали в Обезьяньем ущелье и в Сугере.
— А вот с ними как раз и непонятно. В ущелье толком так ничего и не нашли, правда помешало землетрясение. И в Сугере ничего особенного не обнаружили.
— Может, мы ехали не по той дороге? Я видела на карте, есть еще и вторая, между Тиаретом и Махдией.
— В таком случае надо будет обязательно еще раз съездить в Сугер по этой второй дороге. Это недалеко, думаю, уговорим маму.
— Уговорим. И еще подговорим ее купить нам шамбалы. Не можем же мы вечно красить наши сандалии, изведем всю зубную пасту. Да и пластиковые красивее. И надо будет купить и незаметно подложить маме ту черную краску, что мы извели. Она недорого стоит, пятидесяти динаров нам хватит.
— У меня осталось только сорок девять, — напомнил Павлик. — Динар я заплатил за сумку для лампы.
— Ненормальный! Красная цена ей пятьдесят грошей. Не мог поторговаться?
— Сам знаю, что торговец заломил дорого, но не торговаться же мне с ним было! Он принял меня за араба, а я по-арабски и знаю только: «вахат, тнин, тляти, саботаж».
Яночка спохватилась:
— Слушай, пока не забыли, давай сразу нальем в лампу масло. Оливковое, наверное? Другого у нас нет.
Оливкового масла самого лучшего сорта было много, пани Кристина с наслаждением приобретала этот дефицит, который в Варшаве так трудно было достать. С трудом открутили пробку на резервуаре лампы и обнаружили, что он заполнен маслом почти наполовину. Как видно, воры собирались использовать лампу. Дети наполнили лампу и зажгли все четыре ее фитиля.
Фитили загорелись сразу же и горели намного лучше, чем в прошлый раз, видимо хорошенько пропитались маслом. Но поскольку старое прогорклое все еще сохранялось на дне, по комнате сразу же распространилась уже знакомая невыносимая вонь. Пришлось распахнуть окно. Долго глядели дети на ровные огоньки, пытаясь проникнуть в тайну старой лампы.
Потом направились в кухню и, помогая матери приготовить обед, меж делом без труда уговорили ее приобрести для них чудесные пластиковые сандалии.
— Будьте столь любезны, растолкуйте мне, чем это у нас так воняет в доме? — поинтересовался вернувшийся с работы пан Роман. — Неужели какое-то новое экзотическое блюдо?
— Вот именно! — с раздражением отозвалась пани Кристина, накрывая на стол. — Я уж извелась вся — что так смердит? Даже за окном нюхала, думала, с улицы несет.
— Но ведь надо же, в конце концов, понять. Дети, не знаете, что это так воняет?
Павлик уже успел опустошить половину тарелки супа, одним глазом глядя в телевизор. Показывали какую-то завлекательную японскую сказку, в содержании которой очень трудно было разобраться. Увлеченный едой и сказкой, мальчик утратил бдительность и рассеянно буркнул в ответ:
— Это наша лампа воняет.
— Что?! — в один голос воскликнули родители.
— Наша лампа...
Тут до Павлика дошло, что он проговорился. Яночка глядела на брата страшными глазами, отец и мать — удивленно еще не до конца осознав информацию. Смутившись, мальчик переводил глаза с одного члена семьи на другого и почувствовал непреодолимое желание или провалиться сквозь землю, или бежать на край света. Он даже привстал и дернулся в направлении двери.
— Идиот! — свистящим шепотом одернула его сестра. — Раз начал, теперь сам расхлебывай.
— Дети, я ничего не понимаю, — недоуменно произнесла пани Кристина. — Ваша лампа? Откуда в доме появилась ваша лампа?
