Елена Усачева - Большая книга ужасов – 2
Колька с азартом подхватил длинную деревянную указку. Каспийское море было где-то внизу, но он на всякий случай изучил Ледовитый океан, берег Чукотки, прочитал надпись «о. Байкал» и только потом добрался до Каспия.
– Вот, – радостно воскликнул он, тыча указкой в небольшое синее пятно.
У него на глазах тонкий деревянный кончик расползся, превращаясь в широкую костную головку.
Вместо указки Мишкин держал в руках белую, отполированную многими руками, большую человеческую кость.
С глухим звуком кость выпала из его рук.
– Правильно, – кивнула Маргарита Ларионовна, перед Колькиными глазами мелькнули черные, как вороново крыло, затянутые в тяжелый пучок волосы. – Только зачем бросаться школьным инвентарем?
Она легко согнулась пополам, поднимая указку, снова ставшую деревянной.
– Держи крепче, – снова протянула она указку Мишкину. – Покажи теперь Черное море.
– Оно там, рядом, – пробормотал он, задом пятясь к своей парте.
Маргарита Ларионовна взглядом проследила за его отступлением, но ничего не сказала.
На своих тетрадках он снова увидел пластмассовый скелет. Опять погрозил кулаком Овчаренко и смахнул находку на пол.
На математике Кольку в третий раз вызвали к доске.
– Иди сюда, Мишкин, – поманила его к себе Муза Ивановна сухонькой белой ручкой. – Расскажи нам, чем арифметическая прогрессия отличается от геометрической. – Она удобней уселась, закуталась в пуховой платок и приготовилась слушать.
– Это нечестно, – буркнул Колька, медленно проходя вдоль парт. – Меня сегодня уже два раза спрашивали.
– И что поставили? – живо поинтересовалась математичка.
– Тройки, – вздохнул Коля.
– Вот и сейчас не подкачай, исправляй свою двойку, – улыбнулась щербатым ртом Муза Ивановна. – Давай скорее, а то пока ты дойдешь, я совсем замерзну.
– Арифметическая прогрессия от геометрической отличается… – Что говорить дальше, Колька не знал.
– Названием, – выкрикнул Димка Овчаренко.
– А помимо названия? – терпеливо подгоняла Мишкина математичка.
– Арифметическая прогрессия применяется в арифметике, – вздохнул Колька.
– А геометрическая в геометрии, – хохотнул Овчаренко.
Колька с тоской посмотрел на Вовку Кувинова, но тот лишь развел руками.
С очередной двойкой по математике Мишкин поплелся к своей парте.
На тетрадках снова лежал скелет.
Как только прозвенел звонок, Колька кинулся за Овчаренко.
– У тебя их коллекция, что ли?
– Какая коллекция? – отпихнулся от него Димка. – Глаза протри. Это не мое!
С этими словами он достал свой брелок из кармана и, помахивая им, побежал к лестнице.
Коля внимательней посмотрел на фигурку в руке. В ней что-то еле заметно изменилось. Ну да! Она была уже не пластмассовая. Маленькие детальки были сделаны из настоящих костей.
Как только Мишкин это рассмотрел, скелетик рассыпался, превратившись в пепел.
– Очень хорошо, – себе под нос пробормотал Коля и огляделся – не видел ли кто-нибудь этого. Но на него никто не обращал внимания.
Нет, обращал. На подоконнике сидела черная кошка, пушистый хвост медленно раскачивался маятником, пронзительные зеленые глаза внимательно следили за Мишкиным.
– М-да, – вздохнула кошка. – И такое бывает.
Коля сделал к ней несколько шагов, но пробегавшая мимо малышня из начальных классов толкнула его. Когда Мишкин вновь посмотрел на подоконник, там уже никого не было.
На физкультуре играли на улице в футбол. Вместо того чтобы бегать вместе со всеми за мячом и возбужденно орать, Коля стоял на линии полузащитника и в задумчивости разглядывал пятиэтажное здание школы. Давно его вид не вызывал в нем такой тоски. И главное, было непонятно – то ли все это ему мерещится, то ли происходит на самом деле. Хотя какое – на самом деле! Учителя-оборотни, говорящая кошка, указка-трансформер – всего этого быть не может!
– Мишкин, не спи! Пасуй! – рявкнул у него над ухом физкультурник.
Коля глянул под ноги, и волосы у него на голове встали дыбом. Около кроссовки лежала человеческая голова и внимательно смотрела на него. В глазах ее явно читался укор.
– Мама! – взревел Коля, отпрыгивая в сторону.
– При чем здесь мама? Бей скорее, – бубнил за его спиной физрук.
Мишкин даже оглядываться не стал. Вдруг вместо хорошо знакомого Викентия Елистратовича он увидит двухголовое чудище, которое убедительно ему докажет, что все ночные происшествия случились с ним на самом деле.
– Куда? – закричали ему вслед несколько голосов.
«Плевать на оценки, – думал Мишкин, спускаясь в раздевалку. – Хоть три двойки в четверти. Мне уже все равно!»
Но тут он вспомнил о своей ночной добыче. Только у 6 «А» журнал был обернут в оранжевую обложку. Неужели еще кому-то такую же дали?
Ему показалось, что в темной раздевалке что-то мелькнуло, раздался звук, как будто рукой провели по стене. Скрипнула дверь. Мишка прыгнул к выключателю. Низкий мрачный подвал осветился тускло-желтым светом. В ту же секунду в углу темнота как будто набухла и с легким хлопком взорвалась.
– Что тебе? – По ступенькам сверху спускался сторож, старый дед в вечной телогрейке и резиновых сапогах. – Почему не на уроке?
– Освободили меня, – буркнул Коля, проскальзывая в мужскую часть раздевалки.
– Урок скоро закончится, а его освободили, – продолжал ворчать сторож, по пятам следуя за Мишкиным. – Выметайся отсюдова живо, я все закрою.
Под бдительным взглядом сторожа Коля переобул кроссовки, схватил свою сумку и побежал к выходу. Дед загремел ключами.
– А вы не знаете, – спросил Мишкин, уже шагнув к лестнице, – кто может в этом подвале жить?
– Кому здесь жить-то? – равнодушно пыхтел сторож. – Крысы да тараканы.
– Не то. – Коля попытался вспомнить, как выглядела темнота. – Черное что-то. Исчезает при свете.
– А-а-а, – понимающе протянул дед. – Так это черный ученик.
– Какой ученик? – Мишкину показалось, что он ослышался.
– Черный, – спокойно подтвердил сторож, как будто говорил о чем-то обыденном. – Бродит по подвалам, ночью выбирается в коридоры, парты двигает в классах, подвывает. Иногда цепями звенит.
– Какими цепями? – За шесть лет учебы в школе никаких цепей Мишкин не видел.
– Своими, – улыбнулся редким щербатым ртом старик. – С собой он их носит. Вроде как в наказание. Но днем не появляется, нет. Он света боится. Как на свет попадет, так потом месяц с дырками ходит. Ночью его только и можно увидеть. Он много что про эту школу знает. Забавный такой.
Лампочка под потолком мигнула.
– Вы его видели? – осторожно спросил Коля, косясь на входную решетку – чтобы выбраться отсюда, нужно было еще преодолеть бесконечное количество ступенек.
– А мне зачем? – хмыкнул сторож, проходя мимо Мишкина. – Я тут ночью и не бываю. Все уйдут, я двери закрою и – спать. Я же человек, не привидение. – Дед переступил высокий порожек. – Выходишь, что ли? Или тебя здесь с черным учеником закрыть?
– Стойте! – Коля побежал по ступенькам.
– Свет выключи, – приказал дед.
Мишкин стукнул по выключателю и, чувствуя, как по спине его бегут предательские мурашки, помчался к выходу.
– Уу-у-у, – потянулась за ним темнота.
Но тут зазвенел звонок, и все подвывания перекрыли жизнерадостные ребячьи голоса.
Колька стоял на самом ходу и всем мешал. Об него спотыкались старшеклассники, в него врезались малыши. Но он не сходил с места – только в толпе он чувствовал себя хорошо.
Длилось это недолго, потому что на подоконнике снова появился силуэт черной кошки. Она лежала, развалившись на солнышке, и жмурила глаза на яркий свет. Пушистый хвост маятником раскачивался из стороны в сторону.
– Убью! – выдохнул Мишкин, кидаясь к подоконнику. – Хвост оторву и собакам скормлю.
Кошка даже глаз не открыла, только ухом в его сторону повела.
– Не советую, – муркнула она. – Это может плохо закончиться.
– Хуже и так некуда! – Колька сжал кулаки, соображая, как, наверное, глупо будет выглядеть со стороны, если сейчас начнет драться с кошкой. – Отстаньте от меня! Немедленно!
– Ты сам пришел. – Зеленые глаза кошары в упор посмотрели на обалдевшего Мишкина. – Сам с нами и останешься. Жизни тебе отпущено три дня и три ночи. А потом съедят твою душу. Выпьют всю, без остаточка. – Кошка лениво потянулась, изгибая спинку. – Первый день уже идет. Осталось два. Лови момент!
Услышав такие слова, Коля совсем скис. Это надо же так влипнуть! И все из-за какой-то ерунды! Из-за классного журнала в оранжевой обложке!
– Стоп! – Руки его снова сжались. – Я не согласен! Можете забрать обратно свой дурацкий журнал. Тем более я взял совсем не то, что нужно!
– Поздно! – проурчала кошка, спрыгивая с подоконника. – Часы уже отсчитывают твое время…
Пушистый хвост мазнул по Колиным ногам. Кошка прошмыгнула между бегающими туда-сюда учениками и скрылась за поворотом, ведущим в сторону подвала с раздевалкой. Ни одна голова не повернулась в ее сторону, никто не удивился, как будто бы ее не замечали.
