Иоанна Хмелевская - Особые заслуги
— Министр через границу побежит? — удивился рыбак.
— Зачем побежит? — возразил умудренный жизненным опытом тесть. — Так сразу и побежит! Просто шмон наводят. Надо же показать, что несут службу днем и ночью, глаз не смыкают. Я бы на вашем месте и в порту порядок навел. На всякий случай. Пора бы уже закопать вонючую треску.
— Вот вы и закапывайте! — рассердился пан Джонатан. — А я не собираюсь. У меня и без трески работы невпроворот, а тут того и гляди нас опять погонят помогать пограничникам, как уже не раз бывало.
— Вы помогаете пограничникам? — заинтересовался пан Хабрович, слышавший этот разговор. Положив на стол крупного судака, рыбак выпрямился.
— Случается, Все, кто живет в пограничной полосе, обязаны помогать пограничникам в случае необходимости. Иногда бывает даже интересно. Но порой уж слишком много времени отнимает такая забава.
— А особенно забавно, когда вызывают зимой, да еще в ночную пору, — проворчала пани Ванда. В гараже вместе с хозяевами собралась и вся семейка Хабровичей, поскольку пан Джонатан привез целый ящик свежей рыбы и вот теперь ее разгружали и чистили. Пани Кристина собиралась купить для себя парочку угрей, которых старик Любанский обещал закоптить вместе со своими в большой железной бочке за сараем. Предстоящая операция чрезвычайно интересовала Яночку с Павликом, и они решили присутствовать при копчении с начала и до конца.
— Что ж, случается, и ночью по тревоге поднимают, — сказал пан Джонатан, ловко разделывая рыбу. — Помню, раз всю ночь пришлось нам провести в лодках в заливе, а уже лед шел, холодища страшная. Да утра нас продержали.
— И что это дало?
— А нам не сообщили. Помогать-то мы помогаем, но никто никогда не скажет — в чем именно и какой толк от нашей помощи. Военная тайна! Разве что мы сами кое о чем догадываемся, в конце концов, тоже немного соображаем, не слепые и не глухие. Но толком никогда не знаем.
А старик пустился в воспоминания.
— Да сейчас разве интересно? Так, по мелочи ловят то перебежчиков, то контрабандистов. Вот, помню, сразу после войны… столько всякого подозрительного народу через границу лезло, и в ту сторону, и на нашу. Раз довелось мне лично двух диверсантов караулить, наган дали и велели не задумываясь стрелять, если который попытается сбежать. Шпионы это были, даже сто долларов мне сулили, лишь бы я на секундочку отвернулся. Еще чего! Не понравилось дочери, что отец ее такие случаи из своей биографии рассказывает в присутствии посторонних, и она сделала попытку перевести разговор на другую тему.
— Да что там вспоминать такие времена, что уже никто не помнит! А вот сейчас…
— Зато я очень помню! — не унимался старик. — Такие были времена, трудно поверить! Я ведь здесь поселился, скажу вам, с самого начала, так что чего только не насмотрелся. В Контах жили уже, даже в Крыницу приехали поселенцы, а здесь, на границе, я был один. Первый сюда приехал!
— А раз первый, — вспомнила старые обиды дочка, — мог бы, отец, выбрать себе дом получше, было из чего выбирать, так нет, такую развалину приглядел!
— Развалину? — оглянулся пан Хабрович на добротный, двухэтажный дом.
Пани Ванда пояснила:
— Так это уже мы новый выстроили. Джонатан постарался.
Тут только Павлик с Яночкой, всецело поглощенные угрями, услышали, о чем идет разговор, и переглянулись. Так, так… Пан Джонатан, член шайки гробокопателей, пользуется, оказывается, доверием пограничников, его привлекают к операциям, представляющим собой военную тайну! Кто знает, какой ущерб способен такой вкравшийся в доверие нанести обороноспособности их страны. И не является ли их гражданским долгом разоблачить преступника? Так трудно решить, нужно ли идти и разоблачать этого симпатичного человека, собирателя янтаря, такого бескорыстного любителя прекрасного? К тому же вон, сам признался, что ему не совсем доверяют, всего не рассказывают… Значит, не пользуется он полным и неограниченным доверием властей, Тяжесть ответственности придавила Павлика и Яночку, но принимать решение следовало продуманно, а для этого явно не хватало данных. Дополнительным сбором сведений занялись уже во время копчения угрей, удалившись с паном Любанским за сарай. В большой бочке запылал огонь, из-под крышки потянул дымок. Старожил здешних мест, старик Любанский, к тому же критически относящийся к своему зятю, казался детям самым подходящим источником информации. И дети дипломатично принялись за расспросы.
— А что тут было, когда вы первым поселились в этих краях? — поинтересовался Павлик, подавая старику целую охапку щепок.
Подкинув щепки в огонь, пан Любанский поудобнее уселся на пенек и с удовольствием подхватил затронутую тему.
— А ничего не было! Всего три дома стояло да военные с оружием. А больше ничего.
— А до войны? — спросила Яночка. — До войны что здесь было?
— До войны тут была рыбацкая деревушка. И лесничество. И оба порта уже были…
— …и кладбище, — продолжил Павлик.
— И кладбище тоже было, — подтвердил старик, — Оно и сейчас есть, только теперь им не пользуются. Там тех еще хоронили, что до войны в этих местах жили. А сейчас туда никто и не ходит, чтобы подозрений не было.
— Каких подозрений?
Подбросив в топку два полена, пан Любанский закурил, но на вопрос почему-то не ответил. Яночка решила подобраться к кладбищу с другой стороны.
— А это кладбище… — осторожно начала девочка. — Это кладбище сейчас совсем заброшено? Может, его и вовсе уже нет?
Старик по-прежнему молча смотрел в огонь. Со своей стороны поднажал и Павлик.
— То есть, мы насчет того… может, его кто раскопал?
— А, так вы уже знаете, — неприязненно отозвался старик. — Какая нелегкая вас туда занесла? Да, связана с этим кладбищем история, очень неприятная история…
Не сразу рассказал старый Любанский эту неприятную историю, раскололся лишь после долгих уговоров и просьб. Было заметно, что уж очень неприятно ему об этом вспоминать.
— Да что тут долго говорить, кто-то несколько лет назад раскопал несколько могил на старом кладбище, и большие неприятности из-за этого получились. Шум поднялся, газеты всего мира писали, что вроде как местные таким образом мстят немцам, на покойниках свою злобу вымещают, могилы оскверняют и тому подобное. Просто от злобы так поступают или из хулиганства, или еще как. Приезжали сюда представители тех, что раньше здесь жили, так даже жалобу в международный трибунал написали…
— А кто приезжал?
— А откуда мне знать? Из ГДР, говорят, и жалобу написали, будто наши из мести так бесчинствуют. А это все глупость, уж я-то знаю. Могилы трогать никто из наших не станет. Потом наши же харцеры кладбище в порядок привели, честь честью закопали обратно все эти кости и черепа, и с тех пор уже нету безобразия. А наши туда ни ногой, да и зачем им? Лучше и не появляться там, а то опять начнут напраслину возводить и международное положение осложнять. А я вот уверен — это сами же немцы и сделали! Был один такой, что в могилах рылся, так его по-тихому отловили, никто ничего не видел, никто ничего не слышал, а уж ему теперь к нам путь заказан.
— А он-то зачем рылся?
— А вот этого никто не знает. Но сдается мне, как раз для того, чтобы нашим, местным неприятность устроить. Есть же такие подлые люди, своих не пощадит, лишь бы нам напакостить. Но его поймали, и теперь спокойно.
— И что, с тех пор больше никто не разрывает могил? — уточнила Яночка.
— Теперь уже не разрывают. А остались те, что раньше разрыли. Да и не ходят теперь наши туда, я же сказал. Даже тропинки, какие были, заросли, а лесная дорога, по которой машины раньше ездили, перекопана поперек, чтобы никто не ездил. Так что за местных ручаюсь.
— Но ведь летом много постороннего народа приезжает?
— Отдыхающим старое кладбище ни к чему, — возразил пан Любанский. — Они одну дорогу знают — из дому на пляж и обратно. Ну погуляют иногда по аллейкам, и то редко. Сейчас в нашем лесу чаще кабана встретишь, чем человека.
Помолчали. Потом Павлик резко сменил тему и принялся расспрашивать старика о секретах трудного искусства копчения рыбы. Старик охотно делился опытом. Павлик помогал ему делом: приносил дрова, открывал и закрывал по указанию мастера крышку, подбрасывал щепки. К неприятной проблеме вернулся только после того, как удалось откашляться, надышавшись пахучего дыма из бочки.
— А как вы думаете… когда еще кто-то безобразничал на кладбище… и если бы теперь тоже кто-то такой нашелся… так следит кто-нибудь за порядком? Вы не знаете?
— За порядком-то? — задумался старик. И не сразу ответил: — Следят, наверное.
— Кто?
— Да всякие. И пограничники, и милиция. А больше всего такие, которых никто не знает. Следят так, что вы и не почувствуете, что кто-то следит. Явится, скажем, такой неприметный, отдыхающий или там турист, а потом окажется — начальник! Или ничего не окажется, только тот копатель уже больше не появится. Многое мне довелось увидеть здесь за все эти годы…
